Константин Шеметов - Магазин потерянной любви
Умышленный брак, размышлял он — что абсурд, на котором можно неплохо заработать. К слову сказать, стоимость экскурсии в Пизу неуклонно росла. К 2016 году от посещения одной только башни устроители выставки получали до 10 тысяч евро ежедневно. Вот и думай теперь.
Пизанский абсурд — как форма безответной любви. Альбом современного искусства, о котором писал Джони. Вика Россохина хоть и не искала там место, но всё ж таки нашла его, и Джонины записи как нельзя лучше подтверждали это. Иными словами, Джонину Пизанскую башню можно было продать. Магазин функционировал, но как — надо было ещё разобраться.
Новый Орлеан был восстановлен довольно быстро. Бактерия, поразившая затопленные дома, вскоре была побеждена. Особенно отличились научно-исследовательские подразделения, инженерные компании и страховые инвесторы. В целом работа вышла триумфом справедливости. Учёные, строители и банкиры бились, как солдаты на войне. Так и война, не сомневался Митя, — умышленный структурный брак.
«В идеале, — пометил он на следующий день в своих учётных записях, — брак должен быть глобальным и всеобъемлющим. Непременным условием высокой доходности абсурда является его осмысленность. Осмысленный бракованный абсурд, — подчеркнул Захаров. — Производство и торговля браком — вот единственная перспективная отрасль в условиях дефицита энергоресурсов. Наиболее эффективное сочетание промышленности и культуры. Страница, альбом, тысячи альбомов современного искусства».
Митя казался счастливым. После скучнейших лет бездействия он вновь обретал интерес к работе, словно и вправду напал на стоящее дело. «После продажи покупателю, — продолжал он, — товар должен максимально быстро попасть в отдел гарантийного обслуживания, но не для обслуживания, как раньше, а лишь для учёта, после чего немедленно поступить снова в продажу».
И так до бесконечности, Митя поглядел на часы. Если разобраться, отношения Джони с Викой Россохиной мало чем отличались от приведенной схемы. С утра Джони приходил в магазин, Вика продавала ему бракованную любовь, он тут же сдавал её назад, а на следующий день всё повторялось. В своём роде Пизанская башня, абсурд — как следствие структурного брака, на котором не грех было бы заработать.
Часть вторая. Комиссия
I
День выдался пасмурным, как Митя и любил.
18 августа 2005 года, за десять дней до «Катрины», Джони окончательно рассорился с Vi. Перед тем он отправил ей пару ничего не значащих SMS. Вика не отвечала, а чуть позже с Викиного телефона позвонил её друг Шива, прости господи. Он хотел, чтобы Джони не писал ей писем, но Джони считал, что это никого не касается, кроме него и Vi.
Правильно считал, и ей следовало поскорей объясниться. Вика могла не любить его сколько угодно, но Джони не сделал ей ничего дурного и не заслуживал унижения. Битый час он домысливал её мотивы, да всё без толку — домысливать там было нечего.
К вечеру Джони вообразил себя сломанным механизмом и, как он пишет, «прикатился на своих колёсиках к морю». Его взору предстал галечный пляж и пустынный берег с перевёрнутой лодкой. Волны накатывали одна за другой. В будущем ему предстояло воссоздать потерянную любовь, что он и сделал.
Спустя пять лет Джони исписал четыре увесистые тетрадки, передал их Мите Захарову, а ещё через год исчез.
Исчез, да не совсем. Час назад Митя наконец напал на след — спасибо Тайке Нефёдовой. Судя по Джониным записям, он увлечённо работал с нею, они много переписывались, хоть встречались и редко. Хьюлет помнила её по «Прекрасному миру компьютеров», но Тайка продержалась там от силы лето.
— Не знаю, что и сказать, — призналась Хью.
— Что ж, и не надо, — ответил Захаров, а наутро загуглил «Нефёдова, пиар-менеджер», и всё разрешилось само собой. Та как раз сидела на сайте «Пёс и кот».
— Я вас не знаю, — написала Тайка в их форуме.
— Я вас тоже.
— И что?
— У меня потерялся кот.
Нефёдова любила котов. Она любила псов. В сущности, она любила весь мир. Так они и познакомились.
Тайка дала ему свою почту, они обменялись телефонами и довольно неожиданно для обоих оставались в чате ещё час или два.
— Вы и вправду занимаетесь котами? — спросил Митя.
Да чем она только не занималась! «Пиар-менеджер информационного агентства Римус» — стояло у Тайки под фотографией. Она пиарила всё вокруг. Тайка пиарила котов, псов, аллигаторов в Московском цирке, продукты питания, промышленные товары, производителей продуктов питания и промышленных товаров. Она пиарила новости, тех, кто пиарил эти новости, божественное происхождение этих новостей и самого Господа Бога.
— Джони?
Да, она пиарила Джони. Тайка пиарила его рассказы, иллюстрации к ним и фотографии. Они неплохо заработали, но уже год или два от него нет ни единой новости.
— Хотите, встретимся?
— Хочу.
Митя и в самом деле хотел. К тому же он прекрасно знал: то, что однажды пропиарено, останется на века. Странно, что эта акция прошла мимо, ведь он искал. Он обыскал весь Интернет, но так ничего и не нашёл.
— И не найдёте, — Тайка будто играла с ним. — Всё продано, магазин закрыт, — добавила она.
— А новости?
— Мы убрали все новости, — отрезала Нефёдова. — На вырученные деньги Джони купил дом на Мясницкой — он называл его «планетарием», — и пиара больше не хотел, — здесь Нефёдова поставила закрывающую скобку. — Так что новости если и остались, то в полицейских архивах, но мы в полицию не попадали.
Надо же, Мите и в голову не приходил такой сценарий. Тайка с ходу отвечала на его вопросы. Она словно читала его мысли. Читала бегло и безошибочно. Митю будто пиарили без его ведома, а он стоял на своём светофоре и слушал дождь. Дождь к тому времени набрал силу, но вдруг вышло солнце и показалась радуга.
— Радуга показалась, — написал Митя в чат.
— Митя, мне не до радуги, — ответила Тайка. — Хотите, встретимся — или поздно вечером или завтра?
— Поздно вечером, — он вдруг понял, что хочет как можно скорей увидеть её. За все эти годы технического прогресса Захаров так и не привык к виртуальной связи. Нет, виртуальная связь не по нему. Суходрочка, одним словом. — Скажите куда — и я заеду.
Он заехал за ней к Рождественскому бульвару. Тайка поджидала его у бывшего магазина «Додо» и улыбалась. На ней была зелёная куртка с капюшоном, светлые джинсы и зимние кеды Converse из серой замши.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил Митя, высунувшись из машины.
— Вспомнила кое-что, — Тайка открыла дверь да так и простояла с минуту, давая осмотреть себя.
Захаров не ошибся: от Нефёдовой исходило очарование буржуазии. Она излучала кротость и одновременно силу характера. Митя вдруг подумал о Ксении Собчак. Ему нравилась эта правозащитница, хоть та и называла себя лошадью. Никакая она не лошадь, противился Митя. Отсидев год или два в тюрьме, Собчак взялась за старое и теперь не выходила из студий западных радиостанций. Так же как и Нефёдова, она знала, чего хотела, и знала, как этого добиться. Короче говоря, Митя слушал Собчаков голос на «Радио Свобода», и ему становилось легче.
— Куда поедем? — спросил он.
Тайка поправила джинсы и пристегнулась.
— К Джони домой, у меня есть ключи, если вы не против.
— К Джони домой? — Митя не верил своим ушам. Он снял очки, достал бумажный платок и принялся чистить стёкла. Захаров не скрывал смятения, и в сущности его действия были рефлекторны. Он приуныл и подёргивался, словно мышь в лаборатории Германа Людвига Фердинанда Гельмгольца. Этот Гельмгольц изобрёл офтальмоскоп для изучения глазного дна, но прежде много работал и препарировал животных.
— Я же вам говорила, он купил планетарий на Мясницкой, помните?
Митя, конечно, помнил, но как-то не придавал этому значения — мало ли что наговорит тебе пиар-менеджер с лицом Ксении Собчак.
— Мы устроили Джони выставку в «Винзаводе», продали его книжки и с полсотни картин, — Тайка всё смотрела на Митю, а тот щурился на свет и будто не слышал. — Довольно живописные картины, хоть и в гуаши, — не унималась Нефёдова.
— Что ж, поедемте.
— Только сначала попьём кофе, — Тайка крутила головой. Нет, так же как и «Додо», здесь давно уже не было и кафе «Бульвар». — В «Шоколаднице», — добавила она, — это по сути там же.
«Шоколадница» и вправду оказалась там же — всего в нескольких метрах от Джониного подъезда. Митя прекрасно знал это кафе в подвале с белоснежной плиткой. Под потолком там висели два кондиционера. Кондиционеры исправно функционировали круглый год, если только Митя ничего не напутал.
Напутал. Летом 2010-го, когда над городом стояла мгла от лесных пожаров, они как раз и не работали. Структурный брак, если хотите. Кондиционеры починили лишь к ноябрю, но тогда они были уже без надобности. Что ни день, здесь ставили хиты 60-х. Beatles, Simon and Garfunkel, да кого только не ставили. Трудно придумать что-либо более затасканное. Брак — убеждался Митя. Всё тот же структурный брак. С утра он поступал в продажу, к закрытию кафе он ставился на обслуживание, а на следующий день всё повторялось сначала. И самое главное — этот аудиоряд доставался «Шоколаднице» совершенно бесплатно, зато прибыли приносил — будь здоров.
