Альфредо Бонанно - На ножах со всем существующим
"Bricoleur" - карманная партизанская энциклопедия
Это просто. Ты можешь всё сделать сам. В одиночку или с несколькими верными товарищами. И никаких сложностей. Не требуется даже особых технических знаний.
Капитал уязвим. Всё, что нужно - это решимость.
Болтовня отупляет. Речь даже не о страхе. Мы не боимся, мы просто полны идиотскими, сфабрикованными идеями, от которых не так-то легко освободиться.
Человек, решившийся на действие - не смельчак, не исключение. Это просто индивид, прояснивший для себя вещи, пришедший к выводу, что бессмысленно и убого играть ту роль, которую ему предназначила система. Полностью в своём уме, он переходит в атаку с блистательной решимостью. Совершая действие, он попросту осуществляет себя. Он переходит в состояние радости. Царство смерти рассеивается перед глазами, как дым. Сея разрушение и ужас во владениях боссов, он утверждает радость и покой в своём сердце и в сердцах угнетённых.
Революционные организации не понимают этого. Они следуют модели, которая воспроизводит реальность производства. Идея количества довлеет над ними, мешая совершить качественный скачок в измерение радости.
Подобные организации рассматривают вооружённую атаку в чисто количественном свете, и задачи решаются в терминах фронтального столкновения.
Так капитал оказывается способным контролировать многое. Он может позволить себе роскошь принять противоречия, выявить сценические элементы, использовать негативные эффекты, чтобы ещё более расширить спектакль. Капитал готов принять атаку в количественном ракурсе, потому что он предвидит здесь все ходы. У него монополия на правила и он принимает главные решения.
Напротив, революционного действие в модусе радости бесконтрольно и заразительно. Оно расширяется, как пятно нефти. Играющая атака обрушивается на реальность и расшевеливает её. Это совершенно не предусмотрено в модели, которая давит сверху. Игра сверкает тысячами значений, но все они лишены стабильности, и это смущает власть. Внутренние связи игры в момент атаки разрываются. Но общий смысл сохраняется - смысл, который игра имеет для исключённых, для эксплуатируемых. Решившие вступить в игру с самого начала и наблюдающие освободительные эффекты игры -все получают от игры первоклассное удовольствие.
Сообщество радости структурируется следующим образом. Это - мгновенная готовность вступить в контакт, фундаментальная для самых глубоких слоев игры. Игра -коммунитарное действие. Она редко обнаруживает себя как изолированный факт. Если же это случается, то в игре появляются отрицательные элементы психологической репрессии. Они подрывают игру - креативный стержень борьбы.
Именно коммунитарная сущность игры препятствует возникновению произвольных значений, придаваемых ей. В отсутствии коммунитарной базы индивиды могут навязывать игре собственные правила и смыслы, непонятные и чуждые другим. Превращая игру во временную приостановку своих тягот (работы, отчуждения, эксплуатации), люди убивают её.
В коммунитарном согласии игра обогащается пересечением взаимных действий. Творчество выигрывает при встрече освобождённых воображений. Каждое новое изобретение, каждая иная возможность переживаются коллективно без заранее сконструированных моделей.
Традиционная революционная организация обычно кончает тем, что навязьшает свои техники всем и каждому. Она неизбежно движется к технократии. Особое значение, придаваемое механическим аспектам, ведёт к власти инструмента.
Революционная структура, стремящаяся к переживанию радости и разрушению власти, рассматривает инструменты, которыми она пользуется в борьбе, всего лишь как инструменты. Люди, использующие инструменты, не должны стать их рабами. Точно так же те, кто не знает, как пользоваться инструментами, не должны стать рабами тех, кто знает.
Диктатура инструмента - наихудшая из всех диктатур.
Главные орудия революционера - его совесть, его готовность на действие, то есть его решимость, его индивидуальность. Оружие само по себе - всего лишь набор инструментов и, как таковое, должно постоянно подвергаться критической переоценке. Мы слишком часто оказываемся свидетелями поклонения пулемёту.
Вооружённая борьба не основывается на оружии. Оружие не заполняет революционное измерение. Тупо сводить всё к оружию. Игра, однако, заключает в себе этот риск. Она может превратить жизненный опыт в игрушку, в нечто магическое и абсолютное. Не случайно автомат стал символом многих боевых революционных организаций.
Мы должны оказаться по ту сторону всего этого, чтобы войти в революционное измерение радости. Пора избавиться от мифологизированных объектов и других ловушек товарного спектакля.
Капитал совершает своё последнее усилие, отвечая на вооружённую борьбу. Он укрепляет свою последнюю границу. Ему необходима поддержка «общественного мнения», чтобы действовать там, где он не вполне уверен в своих силах. И он развязывает психологическую войну, используя все средства современной пропаганды.
Нынешняя организация капитала делает его уязвимым для любой революционной структуры, способной самостоятельно решать, какие средства, время и место избрать для атаки. Капитал сознаёт свою слабость и старается её компенсировать. Полиция недостаточна. Армия тоже недостаточна. Капитал надеется на интеллектуалов. Он подключает учёных. Он взывает к бдительности «простых людей». Он поворачивается к наиболее вялой части пролетариата. Но чтобы иметь успех, капитал должен расколоть классовый фронт. И вот он распространяет среди бедных новый миф об опасности вооружённых организаций, повторяя при этом старые байки о святости государства, семейного очага, детства, моральности, закона и свободы. Пропаганда и спектакль, древняя ложь и современные технологии действуют как одно целое.
Чтобы вырваться из магического круга товарного спектакля, нам нужно отказаться от всех ролей, включая роль «профессионального революционера».
Вооружённая борьба не может быть чем-то «профессиональным» именно потому, что разделение задач - это то, что хочет нам навязать капиталистическое производство.
«Делай всё сам». Не губи важнейший аспект игры, сводя людей к ролям. Защищай своё право на наслаждение жизнью. Разрушай проект капиталистической смерти. Капитал только и мечтает о том, чтобы превратить играющих в «игроков», живущего - в мёртвую душу, не различающую, где жизнь, где смерть.
Не имело бы никакого смысла говорить об игре, если бы «мир игры» стал централизованным. Мы должны предусмотреть следующую возможность: капитал захватывает революционную идею «вооружённой радости». Он захватил уже и уничтожил немало освободительных идей. Как это может произойти на сей раз? Через управление миром игры снаружи. Капитал распределяет роли игроков и создаёт «мифологию игрушки».
Централизация - враг. Только разрушив централизованную структуру (военнизированной партии), мы сможем смутить и запутать капитал. Действие, руководимое радостью - загадка для боссов. Оно для них -ничто. Нечто без явной цели, расчёта, идеологии. Нечто вне реальности. И это так потому, что реальность самого капитала иллюзорна.
Разрушение боссов есть разрушение товаров, и разрушение товаров есть разрушение боссов.
10
Сова убегает
Афинская поговорка
«Сова убегает». Пусть дело, начатое плохо, кончится хорошо. Пусть революция, отложенная революционерами в долгий ящик, восторжествует назло всем сторонникам перемирия. Пусть сова полетит.
Капитал оставил последнее слово белым халатам. Врачи будут врачевать «недуги» общества. Тюрьмы устареют, как корсеты или подтяжки. Остроги прошлого, высящиеся ещё в воображении нескольких экзальтированных мракобесов, канут в небытие вместе с идеологией социальной ортопедии. Лишь воспоминание останется о каторжниках и камерах смертников. Криминализация - бедная дщерь капитала - будет перевоспитьшаться в новых институциях. Брутальные методы подвергнутся дальнейшей рационализации. Врачи займут место судей.
Когда вся реальность превращается в иллюзию, отказ от иллюзии означает выход за пределы реальности. Не хочешь быть товаром - становись «дураком». Не хочешь поклониться богу рынка - отправляйся в сумасшедший дом.
Обработка там будет радикальной. Уже никаких пыток в стиле инквизиции, никакой крови на стенах - такие вещи омрачают общественное мнение. Они заставляют ханжей вмешиваться, вызывают раздражение и возмущают гармонию спектакля. Нет, не это. Тотальное уничтожение персональности - вот что будет считаться наилучшим снадобьем для «больных» душ. И это уже никого не расстроит. Люди на улице, в супермаркете, в кино или галерее - одним словом, в невозмутимой атмосфере спектакля - и думать не думают о существовании психбольниц. Мир сумасшествия для них - далёкий и призрачный мир. А между тем психушка есть рядом с каждым заводом, напротив каждой школы, за каждым парком, в центре любого микрорайона.
