Хью Хауи - Бункер. Иллюзия
В горле Джульетты пророкотал какой-то звук — крик отчаяния или усилия. Она принялась барахтаться, борясь с тонущим комбинезоном, затем ухватилась за перила лестницы. Подтягиваясь и отталкиваясь от перил, она добралась до ближайшего воздушного кармана, ухватилась за край лестницы и прижалась губами к металлической изнанке ступени.
Джульетта отчаянно втянула воздух и всосала при этом много воды. Закашлялась, нос обожгло попавшей внутрь жидкостью. Джульетта едва не вдохнула полные легкие воды. Она ощутила, как колотится сердце, готовое вырваться из груди, — и снова прижалась лицом к влажной ржавой изнанке ступени. Вытянутыми дрожащими губами она ухитрилась осторожно напиться воздухом.
Вспышки перед глазами исчезли. Джульетта отвела голову в сторону и выдохнула подальше от ступеней, проводила взглядом пузырьки, а затем прижалась лицом к металлу, чтобы сделать новый вдох.
Воздух.
Она заморгала, позволяя воде смыть невидимые слезы напряжения, отчаяния и облегчения. Посмотрев вверх вдоль изогнутого лабиринта металлических ступеней, многие из которых напоминали гибкие зеркала там, где движения воды заставляли колыхаться скопившийся под ними воздух, Джульетта увидела чудесный путь к спасению. Отталкиваясь ногами, она стала перемещаться, преодолевая по нескольку ступеней. Она перебирала руками, поднимаясь к очередному воздушному карману, выпивала воздух из полостей дюймовой глубины — такие имелись под каждой ступенью — и мысленно благодарила крепкие сварные швы там, где металлические пластины сотни лет назад были приварены к лестнице. Каждая ступень имела ребра жесткости по периметру — иначе она не выдержала бы миллионы ударов подошв, — и теперь эти бортики сохраняли воздух. Губы скользили по металлу, рот наполнял вкус ржавчины, но сейчас Джульетта была готова целовать спасительные железяки.
Зеленые аварийные лампы вокруг светили ровно, поэтому Джульетта не замечала, как позади остается одна лестничная площадка за другой. Ее мысли полностью сосредоточились на ином: преодолеть пять ступеней после вдоха, потом шесть, потом длинный отрезок почти без воздуха, избавиться от воды, попавшей в рот… Джульетта поднималась целую вечность, превозмогая тяжесть наполнившегося водой комбинезона и болтающихся инструментов и даже не думая о том, чтобы остановиться и обрезать их. Оттолкнуться и подтянуться, перебирая руками от ступени к ступени, глубоко и медленно вдохнуть воздух, выпить эту очередную ступеньку досуха, выдохнуть в стороне от лестницы, чтобы пузыри не попали под какую-нибудь верхнюю ступеньку, не торопиться. Преодолеть еще пять ступенек… Это стало игрой наподобие классиков — перепрыгнуть пять квадратиков, не жульничать, на меловые линии не наступать. Джульетта хорошо играла в классики, и нынешняя игра давалась ей все лучше.
И вдруг — зловоние бензина и нефти, вкус ядовитой маслянистой пленки на поверхности, и ее голова вынырнула под ступенькой.
Джульетта резко выдохнула и закашлялась, вытирая лицо. Она всплыла под лестницей. Отдышавшись, она рассмеялась и оттолкнулась, ударившись головой об острый стальной край ступеньки. Свободна! Джульетта быстро погрузилась в воду, проплыла вокруг перил и вынырнула. Глаза слезились от грязи. Громко молотя по воде руками и окликая Соло, Джульетта перебралась через перила. И наконец дрожащими коленями встала на ступени.
Она выжила. Согнув шею, задыхаясь и хрипя, с онемевшими ногами, она попыталась издать победный крик, но получился лишь жалобный стон. Она замерзала. Джульетту колотило от холода, когда она ползла по ступеням. Не дребезжал компрессор, ничьи руки не тянулись, чтобы помочь ей.
— Соло?..
Преодолев шесть ступеней, она выбралась на площадку и перекатилась на спину. Некоторые инструменты зацепились и тянули ткань в тех местах, где были привязаны. Из комбинезона лилась вода, щекотала шею, собиралась лужей вокруг головы, затекала в уши. Джульетта повернула голову — следовало снять этот ледяной комбинезон — и увидела Соло.
Он лежал на боку с закрытыми глазами. На лице его была кровь, кое-где уже засохшая.
— Соло?
Протянув мелко дрожащую от холода руку, она пошевелила его. Что он с собой сделал?
— Эй! Да вставай же, черт тебя побери!
Зубы у нее стучали. Она схватила Соло за плечо и яростно затрясла:
— Соло! Мне нужна помощь!
Глаз Соло чуточку приоткрылся. Он несколько раз моргнул, потом согнулся пополам и закашлялся.
— Помоги, — попросила она и стала нашаривать молнию на спине, не понимая, что это Соло нужна помощь.
Откашлявшись, он перекатился на спину. Из раны на голове все еще текла кровь, и свежие струйки начали сочиться поверх уже засохших.
— Соло?
Он простонал. Джульетта подтянулась ближе, едва ощущая свое тело. Соло что-то прошептал, хрипло и неразборчиво.
— Эй…
Она приблизила к нему лицо, ощущая, как онемели и распухли ее губы и как от нее воняет бензином.
— Не мое имя…
Он откашлялся кровью. Рука чуть шевельнулась, словно желая прикрыть рот, но так и не смогла подняться.
— Не мое имя, — повторил он.
Голова Соло перекатывалась из стороны в сторону, и Джульетта наконец-то поняла, что он серьезно ранен. Мысли у нее прояснились достаточно, чтобы осознать, в каком он состоянии.
— Лежи спокойно, — прохрипела она. — Соло, мне надо, чтобы ты лежал спокойно.
Она попробовала подтянуться выше, заставить себя двигаться. Соло моргнул и уставился на нее. На его седой бороде ярко алела кровь.
— Не Соло, — произнес он, напрягая голос. — Меня зовут Джимми…
Он опять закашлялся и закатил глаза.
— …и я не думаю…
Он зажмурился от боли.
— …больше не думаю, что я был…
— Держись, не уходи, — взмолилась Джульетта. По ее замерзшему лицу катились горячие слезы.
— …что я все это время был один, — прошептал он.
Его голова безвольно завалилась набок и замерла на холодном стальном полу.
70
Бункер 18
Вода в кастрюльке на плите шумно кипела, источая пар. Крохотные капельки перелетали через край. Лукас снял с жестянки плотно пригнанную крышку и вытряхнул в ситечко несколько чайных листьев. Руки у него дрожали, когда он опускал заварку в свою кружку. Он поднял кастрюльку, и немного воды пролилось на горелку. Послышалось шипение, слегка запахло горелым. Заливая листья кипятком, он краем глаза наблюдал за Бернардом.
— Я просто не понимаю, — сказал Лукас, держа кружку обеими руками и согревая ладони. — Как кто-то решился?.. Как вообще можно сделать нечто подобное специально? — Он тряхнул головой и уставился в кружку, где несколько листиков уже вырвались на свободу и плавали вокруг ситечка. Затем он посмотрел на Бернарда. — И вы знали? Откуда? Как вы могли узнать?
Бернард нахмурился. Он почесал усы, положив другую руку на живот.
— Хотел бы я этого не знать. И теперь ты сам понимаешь, почему некоторые вещи должны быть похоронены. Любопытство может раздуть тлеющие угольки и спалить бункер дотла. — Он уставился на свои ботинки. — Я сложил картину из кусочков, примерно как и ты, просто узнав то, что нам следует знать для этой работы. Вот почему я выбрал тебя, Лукас. Ты да еще несколько — буквально считаные единицы — человек имеют представление о том, что хранится на серверах. Ты уже готов узнать больше. Можешь представить, что станет, если ты расскажешь что-либо из этого одному из тех, кто работает в красном или зеленом комбинезоне?
Лукас покачал головой.
— Знаешь, такое уже случалось. Именно так погиб десятый бункер. Я сидел там… — Бернард показал на кабинетик с книгами, компьютером и шипящей рацией, — и слушал, как это происходило. Ученик моего коллеги оттуда транслировал свое безумие всем, кто мог его слышать.
Лукас рассматривал настоявшийся чай. Несколько чаинок крутились в потемневшей воде, остальные так и не сумели вырваться из заключения в ситечке.
— Вот почему настройки радио блокированы, — сказал он.
— И по той же причине мы запираем тебя.
Лукас кивнул. Он подозревал это.
— А как долго вас тут продержали?
Он взглянул на Бернарда, и отчетливо вспомнил, как шериф Биллингс осматривал пистолет, когда к нему приходила мать. Они что, подслушивали разговор? И если бы Лукас ляпнул что-то не то, его и мать застрелили бы?
— Я провел здесь чуть больше двух месяцев, пока мой наставник не решил, что я готов и что я усвоил и понял все изученное. — Бернард скрестил руки на животе. — Мне искренне хотелось бы, чтобы ты не задавал этот вопрос, чтобы не догадался обо всем слишком быстро. Такое лучше узнавать, когда ты старше.
