Фредерик Браун - Нулевой потенциал
— Через час, — сказал доктор Бедоян.
— Машины будут поданы.
— Действуйте, — сказал доктор Бедоян.
— Счастливчик, свистать всех наверх, — скомандовал Горилла. — Немедленно бритву, зубные щетки, чистые носки… я ношу тринадцатый размер… чистые исподники, и спроси, не смогут ли они выдраить нашу робу за полчаса. — Он бросил на доктора Бедояна смущенный взгляд. — Мы сошли на берег в чем были, но хотим выглядеть как настоящие военные моряки.
Счастливчик не торопился к телефону.
— Что за каша заваривается, док? — спросил он. — Нас отдают под суд?
— Шишки… самые важные шишки хотят встретиться с Паном в двенадцать часов.
Он протянул приказ. Счастливчик взял документ, присвистнул и передал его Горилле. Горилла взял его и тоже присвистнул, но более протяжно.
— Приказ отменяется, Счастливчик. — Он подошел к телефону сам и заказал междугородный разговор. — Дайте мне главного старшину Садовски, — сказал он, после того как прорявкал в трубку разным лицам различные дополнительные номера. — Посигнальте к нему в каюту, он еще не на палубе. Мичман Бейтс говорит. — Он отнял трубку от уха и задумчиво посмотрел на нее. — Ски, это Горилла. Слушай меня, и слушай внимательно, а не то твоя старуха останется вдовой, и на этот раз я не шучу. Приготовь для меня летнюю форму класса А, в поясе примерно на дюйм пошире, чем в прошлый раз. Да, я получил еще одну нашивку, так что смотри, чтобы все было в порядке… Так. Затем белую форменку для радиста первого класса, рост примерно пять футов девять дюймов, вес сто восемьдесят фунтов. Усек? Да, и гражданский костюм, легкий, летний, приятного светлого цвета. Рост примерно пять футов десять дюймов… Какой у вас вес, док?
Доктор Бедоян смотрел на него в изумлении.
— Готовые костюмы я обычно ношу пятидесятого размера, — сказал он.
— Он обычно носит пятидесятый размер. И чтоб было хорошее качество. Мы заплатим, когда приедем. Как ты, Ски? Получил еще одну нашивку? Я всегда говорил, что на флоте у нас есть будущее. — Он откашлялся. — Мы будем у тебя через два часа, самое большее через три. Заметано.
Горилла положил трубку.
— Ски все сварганит. Жаль, нет моих орденских ленточек, но ничего — мы купим их на базе, в военном магазине… Счастливчик, теперь свистать всех наверх. Ко всему добавляется еще гуталин. Для доктора — коричневый.
Пан Сатирус, развалившись в просторном кресле, поглаживал большие пальцы ног.
— Ощущение совсем не изменилось, — сказал он. — Не хочется, чтобы эти пальцы превратились в человеческие, как мой язык. Если люди чувствуют себя по утрам так же скверно, то шимпанзе должны благословлять каждый день своей жизни.
— Мы вольем в тебя немного холодного апельсинового сока, дадим аспиринчику, и ты почувствуешь себя лучше, — сказал доктор Бедоян. — Это у тебя с похмелья.
— Слыхал я о таком, — сказал Пан Сатирус. — В воскресное утро у сторожей только и разговору было, что о похмелье… Жаль, что я не ограничился полученной от них информацией.
— Но вот проблема, — заметил доктор Бедоян. — Реакция шимпанзе на аспирин резко отличается от реакции человека… Кем тебя считать?
— Большие пальцы ног у меня остались как у шимпанзе, — сказал Пан Сатирус, — но в голове и желудке такое ощущение, какого никогда не бывало. По-видимому, это действительно с похмелья. Не думаю, чтобы мое тело регрессировало. Или деградировало. Или как это там…
Он кувыркнулся через спинку кресла и заковылял в ванную. Оттуда донесся глубокий вздох облегчения.
— С моего лица не исчезло ни единого волоска, — крикнул Пан. — Очень рад. Я не хочу быть человеком:
— А тебя не интересует, какой получен приказ? — спросил доктор Бедоян.
Пан Сатирус, шаркая ногами, вернулся в спальню, энергично растираясь на ходу сухим полотенцем.
— Судя по вашей реакции, мы должны встретиться с очень важными лицами. Я с такими уже встречался. С учеными и генералами, с адмиралами и сенаторами. А на сей раз кто это?
— Политические фигуры, — сказал доктор Бедоян. — Государственные деятели.
— Ваша новость нисколько не улучшила моего мерзкого состояния, — сказал Пан Сатирус. — Нисколько. — Он швырнул полотенце в угол и стал расчесывать шерсть ногтями. — Кто-нибудь из вас бывал в Африке?
— Я бывал в Кейптауне, — ответил Счастливчик, — и в Порт-Саиде.
— А знаете ли вы, что я никогда не видел шимпанзе, живущих в естественных условиях? — спросил Пан Сатирус. — Это приходит мне в голову всякий раз, когда я в меланхолии, как сейчас. Как вы думаете, если я скажу этим людям то, что они хотят знать, отправят они меня обратно в Экваториальную Африку? Оттуда идет наш род. Возможно, мой отец еще там.
— А кто твой отец? — спросил доктор Бедоян.
— Не знаю. Моя мать была в положении, когда… когда ее поймали. Она не любила говорить о своем прошлом, о джунглях. Шимпанзе не выдерживают слишком острого горя. Вы же знаете!
— Тогда тебе нельзя пить джин, — сказал Горилла. — Попробуй ром.
— Есть ведь такое слово «трезвенник»? — спросил Пан Сатирус. — Вот кем мне хочется стать.
— Никогда не зарекайся пить с похмелья, — сказал Счастливчик.
Тут принесли завтрак и бритвенный прибор.
* * *Они отправились на север в трех автомобилях — агенты в передней машине и в задней, гражданская и военная полиция расчищала путь. Возник небольшой спор с мистером Макмагоном относительно того, заезжать ли на базу к Ски за чистой одеждой, но в пылу спора агенты не усмотрели за Паном Сатирусом, который снова схватил Кроуфорда.
Мольба коллеги тронула мистера Макмагона, и он согласился остановиться, если Пан обещает не выходить из автомобиля на территории военно-морской базы.
Еще до полудня, ревя сиренами, машины подкатили между шпалерами сыщиков к портику частного, очень частного дома. Доктор Бедоян в новом, купленном на казенные деньги костюме дремал рядом с шофером. Он проснулся и вышел первым.
Генерал Магуайр спускался по лестнице частного дома. Он был уже не в летней, а в полной форме класса А.
— Мне приказано ввести Мема в дом, — сказал генерал. — Точнее, согласно приказу я должен считать себя адъютантом Мема.
— Не называйте меня этим нелепым именем, — сказал Пан Сатирус.
— Но это же ваше имя. Видели бы вы утренние газеты — мы произвели настоящую сенсацию! То, что мы сделали вчера, — на первых страницах всех газет! Такой рекламы у нас еще не было. Теперь вам уже нельзя менять имя…
— Я вижу, у вас опять две звезды, — сказал Пан и протянул руку.
Генерал Магуайр отпрыгнул назад.
— После вашей… когда вы выйдете, репортеры хотят видеть…
— Как я буду целовать вашу жену?
— Миссис Магуайр уехала на север, чтобы показаться своему врачу в Балтиморе. Пожалуйста, будьте покладисты. Вся моя карьера зависит от вас.
Пан сел на дорожку, посыпанную дроблеными ракушками. Он взял горсть ракушек, пососал их и выплюнул.
— Пахнет нефтью, — сказал он. — И все же мне хочется устричных ракушек. Что это, нехватка кальция в организме, доктор?
— Я возьму это на заметку, — сказал доктор Бедоян. — Может быть, мы попробуем принимать глюконат кальция. У него вкус как у конфет, Пан.
— Она… он, кажется, слушается, вас доктор, — молвил генерал Магуайр. — Не могли бы вы вразумить его? Если теперь не все пройдет гладко, меня уволят в отставку, разжаловав в полковники.
Доктор Бедоян пожал плечами.
— Скажите мне, генерал, — спросил Пан, — могли бы вы съесть больше, если бы у вас на каждом плече было по две звезды вместо одной? Могли бы вы больше выпить или меньше страдать с похмелья? Могли бы у вас быть две молодых жены вместо одной старой?
— Черт побери, вас бы хоть на недельку ко мне в подчинение рядовым, Мем, — ответил Магуайр.
— Меня зовут Пан Сатирус. Для всех, кроме моих друзей, я мистер Сатирус.
Генерал поджал тонкие губы и сквозь стиснутые зубы процедил:
— Ладно. Мистер Сатирус. Однако пошли. Нельзя заставлять ждать таких людей. Их не заставлял ждать еще ни один человек на свете.
— Я не человек, а простой шимпанзе.
— Так точно, сэр. Вы простой шимпанзе.
— И вчера вечером вы застрелили бы меня, если бы у вас был с собой пистолет.
— Забудьте про вчерашний вечер, мистер Сатирус. Вчера вы провели вечер хорошо, а я ужасно.
— Вы делаете успехи, — сказал Пан. Он вытянул руки во всю длину, а нога задрал кверху, так что теперь он мог тронуться в путь, опираясь только на костяшки пальцев. — У меня все тело свело от езды в машине, — пояснил он. — Ну, ладно, малый. Доктор идет со мной, мичман Бейтс и радист Бронстейн пристроятся сзади, а ты, Магуайр, будешь замыкать шествие.
— Это непорядок!.. — взвизгнул было генерал. Но тут же взял себя в руки. — Слушаюсь, сэр. Как прикажете, сэр.
