Сказки Змея Горыныча - Борис Гедальевич Штерн
– А помогло? – интересуюсь я, разглядывая почерневшее серебро. – Счастье-то было?
– Кажется, было, – вздыхает Владислав Николаевич. – Вроде не скучал в жизни.
Мы проезжаем мимо мемориального кладбища, но не глядим в ту сторону. Там чернеет гранитный памятник – все та же рука на постаменте с клубком орбит.
– А почему не женился? – спрашиваю я.
– А зачем? – опять вмешивается Павлик. – Какое же это счастье – жениться?
– Потому не женился, что всегда подражал вам.
– Я был женат!
– Но в ЗАГСе не расписались.
– Она сама не захотела. ЗАГС – это обстракция.
Владислав Николаевич был влюблен в сестру моей жены, потом в мою жену, сейчас в мою внучку… но это все запретная тема).
– И все-таки подстаканники я ни у кого не воровал, – сержусь я.
– Да? А трость у академика Эн?
– Потому что это была волшебная трость! Он, бывало, ка-ак трахнет по столу… и все сразу же исполнялось. И не воровал я. Он у меня однажды на кухне ее забыл.
– Это называется «не украсть», а «зажилить», – объясняет Павлик.
– Он перед концом забывал у друзей свои вещи, – вспоминает Владислав Николаевич. – Как будто нарочно… на память. У меня записную книжку оставил. А в ней!.. Имена, адреса, телефоны… Находка для шпиона.
Внимание, за нами погоня!
Это по мою душу.
– Гони! – командую я Павлику, но «ЗИМ» на мокром подъеме воет, скрипит и еле ползет. Мы почти у цели, но у самого Дома ученых, где в ожидании «Звездных войн» собралась изрядная толпа, нас обгоняет «скорая помощь» и останавливается поперек дороги. Я толкаю Павлика в спину: – Объезжай, не обращай внимания!
Павлик пытается объехать «скорую помощь», но из нее выбираются врач, санитары, марсианин, Татьяна, Тронько Андрей Иванович с березовым веником… Да сколько же вас?
Врач вращает руками, будто делает гипнотические пассы, призывая Павлика остановиться.
– Дави его! – подзуживаю я.
Павлик объезжает и врача, и «скорую помощь», но марсианин милицейским жестом окончательно останавливает его, марсианина Павлик не может ослушаться.
Надо выходить.
Глава двадцать седьмая
Нас окружили. Лицо и ужимки врача мне хорошо знакомы, хотя из-за белого халата я не могу вспомнить, где видел этого человека. Сейчас вспомню… Все, вспомнил: это мой личный враг Леонард Христианович Гланц – тот самый экстрасенс, у которого я выиграл битву за трехкомнатную квартиру. Значит, теперь он шаманит на «скорой помощи».
Я выбираюсь из «ЗИМа» с подстаканником и с тростью на перевес. Они нас догнали, но у меня еще остается надежда провести их: надо прикидываться здоровеньким и осторожно продвигаться туда, в народ… из толпы, ожидающей «Звездных войн», выдернуть труднее, чем в чистом поле.
– Что вы делаете на «Скорой помощи»? – ехидно спрашиваю я Гланца. – Лечите наложением рук? Или разглашаете тайны народной тибетской медицины?
– Если вы интересуетесь народной медициной, пройдемте, пожалуйста, в Дом ученых, – кротко отвечает Леонард Христианович.
Мне туда и надо, но этого нельзя показывать… Там есть такая тетя Маша, она меня защитит, пожалеет и напоит чаем. Странно, что они не тащат меня в больницу.
Иду.
Толпа волнуется: «Звездные войны» привезли!»
Тут на мотоциклах съехались из окрестных сел, и со станции, и с аэродрома. А я с подстаканником иду пить чай сквозь строй жаждущих «Звездных войн». Мы прем свиньей, как псы-рыцари на Чудском озере. Впереди два санитара с чемоданами проламывают толпу мотоциклистов. По бокам Космонавт с Андреем Ивановичем раздвигает их. Татьяна прикрывает мне спину и успевает отчитывать Владислава Николаевича за то, что он поддается на мои провокации: «Вы же знаете, как его надо беречь!» Леонард Христианович ведет арьергардные бои.
Марсианина узнают.
Мотоциклетная шпана… ну, эти… крекеры-брекеры… улюлюкают и тычут в Космонавта пальцами, будто это не он с Марса, а они с Луны свалились. И это читатели «Науки и мысли»?! И это перед ними сейчас выступать? Дегенераты! Обожрутся! Пусть читают трилогию Степаняка-Енисейского, а ото пусть читает им лекции перед киносеансами. Меня увольте!
Стоп. Кажется, я не иду, а меня ведут…
Нет, показалось. Не ведут, а поддерживают под руки на скользких ступеньках. Протискиваемся в вестибюль. За нами ломятся крекеры, но Андрей Иванович сдерживает натиск и, осторожно дав по зубам самому нахальному, закрывает дверь.
Где тетя Маша?
Нет уже моей тети Маши. Я все перезабыл. Она бы меня спасла и вообще навела бы метлой порядок, но она в прошлом году сошла со сцены, и ее с музыкой увезли в Печенежки. Вместо этой доброй женщины у дверей швейцарит какой-то хомо сапиенс, зашедший в эволюционный тупик. На нем синяя фуражка без знаков различия. От него разит то ли «Шипром», то ли «Тройным одеколоном» – к сожалению не пил, не знаю. Нет, этот не спасет. Он, конечно, дружен с местным киномехаником. Киномеханик третий день женится. Павлик его подменит, иначе мотоциклисты разнесут Дом ученых. Все здесь друг от друга зависят. Царица Тамара ими командует и зависит от них. Мафия, солидарность и круговая порука. Делают что хотят. Эволюционный тупик, как в Академии наук. Там тоже всем заправляет не Президент, а какая-нибудь тишайшая Галина Иларионовна из его приемной. И зависит она от тех же дворников, швейцаров и шоферов, но на академическом уровне. Плебс у власти. Они и решают, кому Президент должен позвонить – мне или Степаняку-Енисейскому. Что решат, то и будет. Окружили, дьяволы! При чем тут наука и мысль?
– Сюда, – звеня ключами командует доктор Гланц и указывает на двери административного кабинета. – Юрий Васильевич, вы должны пройти медосмотр.
Я упираюсь. Царица Тамара доверила Гланцу ключи, значит, он заодно с ними. Ничего я никому не должен. Я все свои долги давно отдал.
– Юрий Васильевич, я ДОЛЖЕН исполнить свой профессиональный долг!
– А я тут при чем?
Нашел, понимаешь, подопытного кролика! Пусть исполняет свой профессиональный долг на пострадавших милиционерах.
А это что? Меня, вроде бы, пытаются тащить?
Предупреждаю: если ко мне будет применено насилие, я натравлю на Дом ученых орду мотоциклистов!
Нет, показалось. Меня не насилуют, а пытаются уговаривать. Пахнущий одеколоном швейцар не ко времени спешит на помощь моим мучителям, чтобы пресечь в моем лице беспорядки, но Андрей Иванович невежливо берет его двумя пальцами за шиворот, раскручивает вокруг оси и водворяет на свое швейцарское место.
Гланц пронзительно глядит в меня.
– Вы меня не колдуйте, не колдуйте! – я стучу волшебной тростью по паркету, чтобы избавиться от всей этой нечистой силы, но на этот раз трость отказала.
– Мне позвонили из Академии наук. Я
