Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом
— Но теперь все восстановится?
— Не знаю. В Каспий вместе с водой прорванных плотин теперь должны войти миллиарды тонн грязи… Не приведет ли это к гибели его обитателей? Словом, что ни делает дурак, все он делает не так.
— Ты это о ком?
— Да так… Любимая поговорка отца… Он часто повторял ее, когда по радио и телевидению сообщалось о таких великих стройках. Ты знаешь, он мне рассказывал, что если бы до революции кому-то пришло в голову рубить кедры, то местные мужики его забили бы до смерти. А у нас за три-четыре десятка лет свели на нет все кедровые леса, испоганили Ладогу, надругались над Байкалом…
Глава ХLIII
«МЕХОВЫЕ КУРТКИ»
— Смотри! — прервала меня Елена, показывая вперед.
Шарик, до этого времени дремавший на носу баркаса, вскочил на ноги и яростно зарычал.
Я оглянулся. Прямо по курсу нам наперерез двигались три лодки. В каждой из них было человек по пять. Вдоль правого берега тихо крались еще две, отрезая нам путь к отступлению. Я бросил весла и схватил автомат. Елена уже держала свой наготове.
— Ложись на дно! — сказал я ей, быстро перебираясь на нос, — кажется, будут стрелять.
Когда до лодок оставалось метров тридцать, я послал в воздух очередь. Выстрелы подействовали. Лодки сгрудились посреди реки, сидевшие в них люди стали совещаться. Наш баркас сносило прямо на них.
— Эй! — крикнули с лодки, — кто вы?
— Потерпевшие крушение… и вообще мирные люди… А вы кто?
— Мы тоже мирные. Здесь живем! — последовал ответ.
— Пропустите нас! — потребовал я.
— Стрелять не будешь?
— Не буду!
Лодки начали расходиться, а баркас продолжал плыть по течению.
— Эй! — снова раздался крик. — Туда дальше нельзя.
— А что такое?
— Вы не найдете выхода на берег. Кругом болота. Вас разнесет в щепки, когда будете плыть через плотину.
— Держи-ка их на прицеле, — тихо сказал я Елене, садясь на весла.
— Я могу высадиться здесь?
— Давай, нам не жалко!
— Только без фокусов! Показывайте путь.
Вход в устье притока был незаметен. Я бы его наверняка принял за очередную заводь гниющей воды. Вскоре берега этой «заводи» стали уже, показались сухие участки берега. Лодки направились туда. Я причалил в метрах тридцати от наших провожатых. Понимая мои опасения, они не делали попыток приблизиться. Мы с Еленой взяли два рюкзака, наполнили их провизией и боеприпасами. Мне пришлось взять еще винтовку с оптическим прицелом, третий автомат, бывший у Покровского. Общий груз был внушительным. Немного подумав, я вытащил у генеральского автомата затвор и, широко размахнувшись, швырнул его в реку. Затем забросил и сам автомат. По моим расчетам, идти придется километров триста, а если учитывать различные препятствия, то и все четыреста.
— Подойдите кто-нибудь, — позвал я, обращаясь к стоящим неподалеку людям.
Один из них двинулся к нам. Одет он был в самодельную меховую куртку без рукавов на голое тело и латанные-перелатанные джинсы, заправленные в меховые чулки.
— Все это и баркас, — я кивнул на оставленные вещи, — мы отдаем вам.
— А вам не жалко?
— Все равно мы всего не утащим, а идти придется долго. Километров триста с гаком, если не больше.
— Вы что, так и пойдете?
— А что делать?
— Может, зайдете в поселок?
— Я бы зашел. Да опасаюсь, — откровенно признался я.
Мой собеседник понимающе кивнул:
— Да, прошли времена, когда человек мог не опасаться человека.
Я вытащил пачку сигарет, закурил сам и предложил собеседнику. Около ста ящиков таких сигарет мы вместе с Алексеем вывезли несколько лет назад с табачной фабрики. Он взял сигарету, жадно затянулся, но тут же закашлялся.
— Что, нет табаку?
— Пытались выращивать, но не то семена были испорчены, или другое, но ничего из этого не получилось.
— А как тут… собаки не досаждают?
— Житья от них нет! Особенно первые годы, но потом немного стало меньше… Хотя… И сейчас скот без охраны выпустить нельзя. Что будет дальше — не знаю. Заряды уже кончаются… — сказал он и тут же спохватился, поняв, что сболтнул лишнее незнакомому человеку.
— Можете меня не опасаться, — успокоил я его, — мы живем в полном достатке, так что нет причин нападать на вас.
— А много вас?
— Несколько десятков тысяч.
— Что? — удивленно воскликнул он. — Тысяч?! Как же вы уцелели?
— Сначала было немного, потом к нам присоединились другие. Теперь у нас несколько поселков и город. Мы называем это республикой. Даже школы есть и университет.
— Вы это серьезно?
— Вполне!
— Ну, тогда вы не должны так просто уходить. Я вас очень прошу, задержитесь хотя бы на день. Разрешите представиться: Владимир Иванович Мухин, в прошлом хирург, работал в Москве.
— Выходит, мы с вами коллеги, — мы еще раз обменялись рукопожатием.
— Вы знаете, мы вас вначале приняли за разведчиков… Есть тут такие… Рыскают, грабят, убивают, насилуют. В прошлом году вот так же приплыли на лодках… Хорошо, что еще мы тогда имели заряды к винтовкам и автоматам… Еле отбились, но потеряли человек двадцать…
— Вот как! Нам тоже не раз приходилось встречаться с бандами, но эти встречи всегда заканчивались для бандитов плохо. Нас ведь много, да и оружия хватает.
— Нас здесь меньше. Около трехсот, включая детей и женщин… Я вас очень прошу, задержитесь хотя бы на день. Мы потом вас проводим до прямой дороги. А так вы сами будете блуждать среди болот.
— Ну как, Елена, остаемся? — обернулся я к своей спутнице, которая, несмотря на мирный характер нашей беседы, держала оружие наготове.
Она пожала плечами, предоставляя мне решать, как поступить.
— Ну хорошо! — решил я после некоторого раздумья, — Пожалуй, на сутки мы можем задержаться.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Мухин.
— Я придержу Шарика. — Елена взяла собаку за ошейник и повела ее к баркасу.
Нескольких слов Мухина было достаточно, чтобы настороженное выражение лиц его товарищей сменилось дружелюбными улыбками. Меня окружили, забросали вопросами. Я постарался в немногих словах удовлетворить их любопытство. Сами они были в большинстве своем беглецами из самых разных мест, где их заставала эпидемия. Некоторые пришли сюда с семьями. Другие потеряли родных и близких во время всеобщей паники и неразберихи и уже здесь, на месте, обзавелись новыми семьями.
— Везде одно и то же, — печально подвел итог Мухин, — полная дезорганизация, паника, насилие… Особенно это ужасно выглядело в Москве. Я чудом уцелел, хотя и потерял семью. Некоторые улицы были сплошь заваленные трупами. Когда все кинулись в повальное бегство, на улицах образовались пробки. Все смешалось — толпы людей, потоки автомашин… Крики матерей, потерявших в общей давке детей, выстрелы, вопли раздавленных… Ко всему этому добавьте начавшиеся пожары. Обезумевшие люди попадали в ловушку между горящими и рушащимися зданиями, метались в поисках выхода…
— Надо было переждать в квартире…
— Я так и сделал. Но сколько можно просидеть без воды, пищи, без освещения, с забитой канализацией. Да и оставаться в квартире было опасно. Начался разгул бандитизма, насилия. Бандиты взламывали двери, убивали, насиловали. Двумя этажами выше убили родителей, изнасиловали четырнадцатилетнюю девочку и выбросили ее из окна пятого этажа на улицу. Мне кажется, что вся мерзость, накопившаяся в людях за тысячелетия, освободилась и выплеснулась, не встречая преград…
Глава ХLIV
ЕЛЕНА
Третий день я нахожусь в поселке. Мне разрешают свободно ходить по нему, но за ограду не выпускают. Поселок окружен высоким забором из заостренных кольев. По бокам этого квадрата стоят деревянные сторожевые вышки, на которых постоянно дежурят часовые, вооруженные охотничьими ружьями, заряженными жаканами. В поселке десятка два больших, похожих на бараки домов, в каждом из которых живет несколько семей. Две трети всей площади поселка занимают огороды. Тут же находятся помещения для скота — десятков трех коров и пяти лошадей. Их каждый день под охраной пяти человек выводят за ограду на выпас. Небольшая нива, около ста гектаров, находится в двух километрах от поселка, и там же рядом еще гектаров десять огородов. В общем, поселение это напоминает старинную славянскую крепость. Дома сложены из толстых бревен, в которых прорублены узкие окошки, такие, что в них не пролезет даже голова ребенка. В случае нападения каждый такой дом превращается в крепость. Меня поселили в одном из них, выделив маленький отсек, отделенный от соседних тонкой деревянной перегородкой. В соседнем живет Мухин.
Елена исчезла. В самый последний момент, когда я собрался идти в поселок, она решила остаться ждать на баркасе. Я отдал ей свой автомат. Уже отойдя от берега, увидел, как она направила баркас на середину реки и там поставила его на якорь.
