Анатолий Ириновский - Жребий
Ночью Тимофей Сергеевич никак не мог уснуть. Он сам потихоньку заводился и, испытывая нетерпение, с усилием удерживал контроль над собой.
На следующий день, с трудом дождавшись второй половины дня, за полчаса до назначенной встречи, он был уже на территории Митрофановского кладбища.
Мужиков на условленном месте не оказалось. "Ну, подлецы, забухали, наверное! Пропало дело". Сколько раз Нетудыхин давал себе слово не связываться со спивающейся публикой — и так опростоволосился.
Нетудыхин прошвырнулся по центральной аллее, обозрел окрестности — пусто. А время неумолимо приближалось к шести. Все задуманное рушилось. Ведь один он не справится с Сатаной. Теперь надо было как-то выпутываться из этого положения.
Он яростно выругался и направился к кладбищенскому въезду.
Глава 32
Царапинка
Нетудыхин заметил Ахриманова еще издали. Сатана вертелся возле женщин, про-дававших цветы. Цветы его, стервеца, интересовали, цветочное искусство похоронного обряда. По-видимому, он поджидал Тимофея Сергеевича со стороны автобусной оста-новки, потому как удивился, услышав голос Нетудыхина за своей спиной.
— Ах, вы уже здесь! — обернулся Сатана. — Очень рад! Очень рад такой вашей пунктуальности! — И подал, улыбаясь, Нетудыхину руку. Пришлось Тимофею Сергее-вичу принять это вынужденное рукопожатие.
Одет был Сатана в приличный импортный костюм. Если не ошибаюсь, чешского производства. Он выглядел слегка возбужденным, и глаза его посверкивали тем антраци-товым блеском, который появлялся в них, когда он находился в состоянии предвкушения удачи.
— Вы загорели, похудели! — говорил он, почти любовно оглядывая Нетудыхина. — Что-то случилось? Житейские неурядицы? Любовные интриги? Это все преходящее, Тимофей Сергеевич. В отпуске нужно отдыхать и поправляться. Тем паче, что впереди предстоит трудная работа… Это зачем же я вам так срочно понадобился? Через неделю я выхожу в школу. Могли бы и подождать.
— Время — деньги, Тихон Кузьмич, как говорят англичане. А в моем понимании — это ненаписанные книги… Что же мы стоим? Идемте куда-нибудь от этой цветочной публики.
И они не спеша пошли по центральной аллее.
— Ну-с, — сказал Сатана, — слушаю вас.
Нетудыхин, сам не зная почему, вдруг заволновался. Долго молчал, потом сказал медленно и членораздельно:
— Я согласен признать необходимость существования Зла на земле.
— Наконец-то! — торжествующе заулыбался Сатана. — Свершилось!
— Но Зла как явления здоровой конкуренции, — уточнил Нетудыхин. — "Зла" в кавычках, так сказать. Иначе, мы действительно все захиреем.
— Нет, Тимофей Сергеевич, это только полшага. В той системе, в которой мы приговорены существовать, Зло есть Добро в высшем своем проявлении. Ни в каких ка-вычках оно не нуждается. Мы живем в мире Зла. И это также очевидно, как то, что мы сейчас с вами разговариваем. Ведь вы же сами написали: "Устал я жить, Господь, в твоем паскудном мире". Здесь дана грубая, но вместе с тем очень точная оценка сегодняшнего состояния мира.
— Да, но это сказано с некоторым преувеличением. Это всего лишь поэтическая метафора!
— Точно такими же словами вы защищали на совещании своих студийцев.
— А вы — отрицали Бога и вели себя как самый махровый атеист.
— Ну, совещание — это дело другое… Я не понимаю, что вы хотите этим сказать? Что данная строчка не отражает существа дела? Я думаю, очень даже отражает. А учи-тывая сегодняшнюю ситуацию, мы не можем жить в мире чьей-то прихоти и произвола. Пора строить свой мир.
— Одни уже строят, — сказал мрачно Нетудыхин. — И даже поют: "Мы наш, мы новый мир построим…"
— У них ничего не получится. Они не с того начали. Надо брать глубже, с самых что ни на есть основ. Нужно перетряхнуть Вселенную. Тогда можно надеяться на поло-жительный результат.
— Лапша! — сказал, улыбаясь, Нетудыхин. — Фантасмагорическая лапша! Даже на ушах не держится.
— Почему же лапша? — обиженно сказал Сатана. — Мы создадим нового чело-века. Без комплекса неполноценности. Ему все окажется по плечу.
— Опоздали. Такой тип уже производится, — сказал Нетудыхин. — И теперь не знают, как с ним управиться. Не человек получился, а вовкулака какой-то.
— Раб получился! — зло сказал Сатана.
— Ну, может быть, не совсем раб…
— Раб, раб, Тимофей Сергеевич! И хам! В мире преобладающими типами явля-ются рабы и хамы. Да. Как бы вы там не изворачивались в сочинении благородства сво-его происхождения. Законы генетики…
— А никто и не изворачивается. Оно было просто другим. А вот ваши россказни о сотворении нас я считаю абсолютной чушью. Вселенная началась со взрыва первомате-рии, спрессованной силой гравитации до точки. Теперь она, увеличиваясь, расширяется. Так утверждает наука. Или, по крайней мере, одна из ее школ.
— Ну да! Ну да! — сказал Сатана. — Была точка. Всего лишь. Такая манюсенькая точечка. Была себе, и все. Потом она вдруг взяла и взорвалась. Захотелось ей так. И вот сегодня она увеличивается и расширяется. А мы с вами, точнее — вы, производное этой точки, — прохаживаетесь здесь со мной и гутарите. Хэ, точечники! Ну, это я вам скажу, сударь, уже настоящая чушь! Несостоятельна ваша теория, Тимофей Сергеевич, нело-гична.
— Очень даже логична. Сначала взрыв колоссальной мощности. Первоматерия разлетается на отдельные куски. Машина заработала. Идет формирование галактических систем. На этом этапе материя вступает в стадию своего первоначального развития. Про-исходят преобразования на атомарном уровне. Потом, постепенно, в результате геохими-ческой эволюции, появляется живая клетка — основа для будущего возникновения всего живого мира. Развитие нарастает. Жизнь прогрессирует за счет механизма мутации. Дре-во ее неукротимо ветвится. И в конце концов на нем появляемся мы, люди.
— А мы, ангелы? Вы что, Тимофей Сергеевич?! Мы-то ведь на свет появились раньше вас!
— Не надо передергивать эволюционную последовательность. Сначала появились люди. Как вершина и итог всей эволюции. А как продукт наших заблуждений и попыток объяснить себе картину мира вылупились потом и вы, дражайший Тихон Кузьмич. Со всем своим сонмом мифологической братии. Так что, на деле, вы нашими детьми являе-тесь, а не наоборот. Вы — плод нашей фантазии, нашего сознания.
— Ага. Ну да, теперь вы, так сказать, дискутируете с этим плодом. Понятно. Ну, раз беседа принимает у нас столь метафизический оборот, то позвольте задать вам пару вопросиков.
— Пожалуйста.
— Значит, нас нет? То есть мы есть, но только как факт вашего сознания?
— Да.
— А вы являетесь следствием развития или эволюции — как вам будет угодно — той точки первоматерии, которая когда-то почему-то вдруг взяла и взорвалась?
— Да.
— Здесь сразу несколько вопросиков напрашивается. Почему взорвалась? Почему она взорвалась именно тогда, а не раньше или позже? Откуда она вообще взялась, эта треклятая точка?
— Наука пока не в состоянии ответить на эти вопросы, — сказал Нетудыхин, на-супившись. — Я думаю, что Вселенная вечна и циклична. Материя, разлетаясь, в конеч-ном счете силой гравитации возвращается к своим исходным координатам. Как буме-ранг, начавший движение из энной точки. Внутри материальных скоплений, образовав-шихся после взрыва и летящих по траектории бумеранга, существует своя геометрия движения. Поэтому вполне вероятно, что при всяком новом цикле могут получаться со-вершенно неведомые комбинации. Но все эти скопления сцементированы в полете силой постоянно действующей гравитации. Между взрывом и возвращением материи к своей исходной точке проходит колоссальный период времени. И опять все начинается сызно-ва. На каком-то энном разлете ее послевзрывного состояния может появиться разумная жизнь. Но может и не появиться. Потому что слишком уж исключительные условия не-обходимы для ее возникновения. И тогда неизвестно, сколько еще оборотов потребуется сделать впустую, чтобы вдруг сложились наконец, на одном из ее разлетевшихся кусков, условия, необходимые для возникновения разумной жизни. Нам выпал жребий попасть как раз в такой оборот. Хотя вполне вероятно, что уже была когда-то разумная жизнь, и мы не первые. Сегодня человек наблюдает во Вселенной возникновение так называемых черных дыр. Материя спрессовывается под воздействием гравитации до гигантской плотности. Кто знает, возможно, она уже вступила в точечную стадию своего извечного цикла. Трагедия, на мой взгляд, заключается в том, что мы не можем вырваться из этой коллапсирующей системы. Коллапс возвращает цикл к нулю. И в основе Вселенной, ока-зывается, лежит не Разум, а процессы чисто физические, — заключил Нетудыхин и умолк.
Сатана смотрел на Тимофея Сергеевича, вскинув удивленно вверх брови.
