Влада Воронова - Пути предназначения
— И центристы ничего не попытаются сделать?! — возмутилась лейтенантка. — Можно ведь захватить здание суда…
— Северцев запретил. Это потребовало бы много крови. А покупать свою свободу ценой людских жизней он не захотел. Говорю же, Северцев был наделён истинным благородством. — Президент отвернулась, ударила кулаком по стене. — Твари занебесные!
— При чём тут ВКС? — не поняла лейтенантка. — Подставил Северцева его сын. Чтобы спасти Авдея от смертной статьи Михаил всё взял на себя. Думаю, имперские силовики правы, когда стараются не подпускать к ведущим должностям семейных людей.
— Ну и дураки. Тот, кто не способен хранить верность семье, верность делу тем более не сохранит. Жену, а в нашем с тобой случае мужа, как и Родину — не предают.
— Но Михаил погибнет только из-за Авдеевой глупости! А его жизнь намного ценнее существования этого пацана, к тому же Михаил — глава семьи. Зато Авдей всего лишь отпрыск, это он должен был отдавать жизнь за отца. Михаилу ни в коем случае нельзя было вмешиваться! Авдей обязан сам отвечать за свою глупость. Таким поступком Михаил предал центристов. И всех нас вместе с ними.
— Девочка, — грустно улыбнулась президентка, — если ради идеи надо предавать близких, это плохая идея. Она принесёт людям лишь боль и ненависть, а потому не имеет права на существование. Даже звери защищают детёнышей, не считаясь с собственной жизнью, — так что остаётся людям? Михаил поступил так, как и должен был поступить настоящий отец. А что касается Авдеевой глупости… Ты считаешь, что, публикуя «Лицеистский файл», он был неправ? Надо было позволить имперцам и дальше калечить всех этих детей?
— Нет, — опустила голову лейтенантка. — Высшие лицеи — это мерзость, которая не должна осквернять собой Бенолию.
— Поэтому Авдей целиком и полностью прав. «Лицеистский файл» стоит того, чтобы отдать за него жизнь.
— Но зачем надо было совать туда копирайт? Авдею что, мозги вышибло?
Президентка вздохнула.
— С копирайтом история тёмная. Я немного знаю Авдея. Он толковый парень, но в компьютерных технологиях разбирается средненько, на пользовательском уровне. А чтобы сделать плавающий самокопирующийся файл, надо минимум два года профессионально обучаться программированию. Значит, Авдею нужен был помощник-программист. Для программеров же характерно снабжать файлы скрытыми копирайтами.
— Только в них указываются эмейлы и ники, а не реальные адреса! Или вы думаете, — не веря собственной догадке, спросила лейтенантка, — что программер подставил Авдея специально? Но почему?
— Нет, — качнула головой президентка. — Такой мерзости просто не может быть!
— Но почему же, командир? Если допустить, что программер был провокатором ВКС…
— Тогда… Нет…
— Тогда получается, командир, что векаэсники всё специально устроили. Захотели уничтожить нас через наши семьи. Сейчас они взялись за центристов, а вскоре примутся и за конституционщиков. Точнее — за ваших дочерей или мою мать!
— Зачем им это? — растерянно спросила президентка. — Наши дела с их делами никак не пересекаются.
— Вы командир, вы и думайте зачем. А я одно понимаю — пока есть ВКС, я не могу быть уверена, что мать будет жить спокойно. И что она вообще будет жить! Ну мы и попали… С одной стороны сука-Максимилиан, с другой — векаэсники. И не поймёшь кто хуже.
— Зло не делят на большое и малое. Его просто убирают. А на освободившемся месте надо постараться сделать хоть что-нибудь хорошее.
— Командир, но разве мы сможем победить и ВКС, и империю одновременно?
— Должны. Одновременно или по очереди, будет видно по ходу боя, но победить должны обязательно. А подробности того, как именно мы это сделаем, сейчас и обсудим.
— Но послушают ли вас другие члены съезда?
— Если внятно изложить то, что мы только что с тобой обсуждали, то послушают. В конференц-зале сидят наши соперники, но не враги и не идиоты.
— Жаль только, — сказала лейтенантка, — что «Лицеистский файл» сделал центрист, а не конституционщик.
— Авдей — только сын центриста. В партии он не состоял. Иногда помогал отцу, но только по мелочам, а в данном случае действовал исключительно по собственной инициативе. Так что центристы на лавры претендовать не могут.
— Но официально, во всех следственных документах и сообщениях СМИ автором «Лицеистского файла» назван Михаил Северцев. Центрист!
— Это ненадолго, — успокоила президентка. — Недели через две, максимум через месяц, мы всем расскажем правду. Ведь единожды вынесенный приговор пересмотру не подлежит. Авдей не пострадает.
— Но почему он не обратился за помощью к отцу? Тогда бы не нарвался на провокатора.
— От этих паскуд никто не застрахован, — возразила президентка. — В том числе и Великий Конспиратор. И я сама. И ты. — Она немного помолчала. — Почему Авдей не обратился за помощью к отцу, говоришь… Семейные взаимоотношения — дело сложное. Особенно, когда приходится выстраивать их со взрослыми детьми. Тем более, с такими молодыми. Им хочется побыстрее доказать нам взрослость, а миру — свою значимость. И ты никогда не знаешь, какая из случайно брошенных фраз обидит их так, что в доказательствах они утратят рассудительность и осторожность.
— Я не совсем поняла…
— Разберёшься. И хорошо бы это произошло до того, как ты окажешься матерью взрослых детей. — Президентка вздохнула. Немного помолчала и решительно тряхнула головой. — Всё, лейтенант, нам пора. Мы и так опоздали.
* * *На Маллиарву опускались сумерки. Дронгер подошёл к одному из служебных входов в цирк Мальдауса.
«Неплохое убежище, — отметил он. — Нет, убежище отличное. Когда уедет Винс, я перетряхну эту гадючню от подвала до крыши».
Из служебной двери вышел Винсет. Дронгер тут же затянул его под навес брошенного торгового лотка, в густую тень.
— Винс, ты зачем позвонил? Мои телефоны до сих пор на контроле!
— Но ведь я же ничего такого не сказал.
— Хотелось бы верить.
Винсент опустил голову.
— Прости. Я не хотел мешать.
— Дурак. — Дронгер притянул его к себе, прижался губами к виску. — Винс, сердце моё, никогда так не думай, слышишь, никогда!
Винсент прижался теснее, замер в его объятиях.
— Я так соскучился.
— Я тоже. Мы с мамой очень скучаем и по тебе, и по Рийе. Но надо терпеть, Винс. Ты ведь взрослый людь и сам всё понимаешь. Нужно дождаться, пока всё утихнет. А пока нельзя встречаться без крайней на то необходимости.
— Это и есть необходимость! — воскликнул Винс. — Авдей Северцев арестован!
— Ты знаком с этим мятежным отродьем?!
Винсент резким движением стряхнул руки Дронгера.
— Авдей не центрист! И ты должен это знать! Что бы ни сделал Михаил Семёнович, Авдей здесь ни при чём. Об этом даже в новостях сегодня сказали.
— Авдей Северцев — соучастник отцовского преступления. Об этом тоже сказали в новостях.
— Папа, это Авдей помог нам с Ринайей уехать из Гирреана и спрятаться здесь.
— Что?! Палёнорожий знает, где ты находишься?!
— Не называй его так!
Винсент перевёл дыхание, посмотрел на отца.
— Авдей спас не только мою жизнь, но и твою честь. Это он придумал, как скрыть наше родство. Теперь никто и никогда не докажет, что беглый оскорбитель императорского величия — твой сын. Я всё ему рассказал… Но Авдей сказал, что ты не ответственен за мои грехи.
— Винс…
— Михаилу Семёновичу он тоже ничего не сказал. Ведь для центриста позор, когда его сын помогает стабильническому отродью вроде меня. Так что никто ничего не знает.
Дронгеру сжало сердце. Соучастники Авдея далеко, может и вообще за пределами Бенолии, но гирреанский гадёныш здесь, и если на допросе за него возьмутся покрепче, то…
— Папа, в новостях Авдея назвали Погибельником… Они не смеют так говорить! Авдей никому не способен причинить зла…
— Пресвятой Лаоран! — прошептал Дронгер.
Коллегия примеряла Винсента в истинные Погибельники. В коллегии знают о соучастии Авдея Северцева в побеге. И сейчас гирреанцу задают только один вопрос — где Винсент?
— Немедленно забирай Рийю и поехали отсюда. Я найду вам убежище понадёжнее.
— Ты поможешь Авдею?
— Да, — кивнул Дронгер. — Конечно, помогу. Погибельничество с него снимут, но от соучастия центристам никуда не деться. Только ты не бойся, его приговорят к ссылке в Гирреан… Авдею к нему не привыкать.
— А Михаил Семёнович? Ведь он всё правильно написал! Высшие лицеи хуже любой каторги, мне ли не знать.
Дронгер судорожно сглотнул.
— Винс, — взял он сына за плечи. — Тебе давно пора об этом забыть. Прошлое прошло, и уже не вернётся.
— Как видишь, вернулось.
— Доказательства, Винс. Их ни у кого нет.
— Что будет с Михаилом Семёновичем?
