Иван Гаврилов - Шебеко
— Вы хоть знаете, где мы живем?
— Да какая разница, где вы живете? У нас машина, стало быть, нам подвластны все пути! — Володя с самодовольным видом глянул на друга: дескать, что ты молчишь?
А его товарищу, Валере, в принципе было все равно, как убить время. Девки, так девки… Ну и что? Жены под боком нет, и значит, он свободен как ветер. Тем более, его кореш отличался веселым характером, и стало быть, компанию можно организовать что надо.
В нежном тоне Володи Нина уловила скрытые нотки зависти к ней, к броской на вид девушке. И она сказала:
— И куда же еще вы можете подвести?
— Да хотя бы на квартиру…
— Естественно, в квартиру одинокого холостяка, верно? — поддела его Нина.
— Почему же это холостяка? — обиделся Володя. — Я — человек семейный, да еще живу с детьми! Мы можем просто посидеть и поговорить за жизнь. В порядке человеческого общения… В последние годы люди стали злыми, как собаки. Уже перестали и разговаривать друг с другом. Все норовят укусить, поддеть друг друга…
— А вы что, лучше?
— Во всяком случае, терпимы…
Нине ответ понравился, и ее лукавый взгляд прошелся по подруге. Может черноволосая дивчина поддержит ее? Тем более, еще не вечер, хотя густая темень и обволакивает окрест. Но это уже уловки седой зимы…
Но подруга, к удивлению Нины, наотрез отказалась составить им компанию. Пришлось ее отвезти поближе к дому, а Нина же, недолго думая, взяла да рванула к мужчинам, в безвестную квартиру.
Вскоре в уютненькой квартире Володи заиграл магнитофон. Крепкий полированный стол оказался заставленным неплохой закуской, а висевшие на стене старинные часы как бы отсчитывали время, что отпущено каждому из нас на этой грешной земле…
«Вообще-то неплохие мужички!»— между тем подумала Нина и еще раз глянула на Володю. Рослый, крепкий, с правильными чертами лица, он девушке показался еще более красивым и статным, чем вначале. И чудится дивчине, что в жизни ей не везет. С кем она, собственно, по настоящему дружит? С Толей? Да по сравнению с этими ребятами тот просто увалень, сама отсталость. Да, надо б к выбору друга подойти со всей строгостью души. Чтоб выбор был что надо, до гробовой доски…
Меж тем мужчины выпили по одной, закусили немного и добавили еще. Но Ниночка стороной обходит спиртное и приветствует лишь компот…
Но вот Володя встал во весь рост и шуганул в ванную, якобы помыться. И вскоре рослая и крепкая фигура хозяина лениво выходит из ванны, но уже в домашнем халате.
Нина насторожилась. А для чего, собственно, халат? Не для интеллектуальных же бесед. «Если полезет ко мне, — промелькнуло в голове дивчины, — то получит отворот-поворот. Как говорится, палкой по башке… Вот старый хрен!»— Нина уже начала злиться. Сердце ее заволновалось, екнуло — захотелось домой. И что она, дура, ввязалась в эту историю? А ведь говорили же вначале про высокие идеи, о простом человеческом общении, а здесь, выходит, дело поворачивается вовсе по-другому…
— Я, пожалуй, пойду домой, — несмело обронила Нина, исподлобья глянув на Володю: интересно, как он посмотрит на эти мысли?
Но Володя спокоен, и, кажись, последнее заявление девушки особо-то его не трогает. Ну и что с того, что она просится домой? Здесь он хозяин. И стало быть, он командует парадом. А насчет девчат дело известное: все они отнекиваются вначале, просят их не трогать, умоляют, потом же от них нет отбоя…
— А куда тебе торопиться? — весомо говорит Володя и потихонечку подмигивает другу. Дескать, испарись, чего же ты ждешь? Неужели непонятно, что настал час решительных побед?
Валера, как и следовало ожидать, юркнул на кухню. Володя же, естественно, к Нине.
— Немного отдохнем? — плутоватые глаза Володи враз переменились: в них появился блеск, что-то хищное, злое, словно у волка, почуявшего добычу.
— Нет! — Нина уже поняла все.
«Какой нахал! — молнией пронеслись мысли, — может, думает, он лучше всех?»
Но не так-то легко уйти от цепких рук Володи. Он мигом схватил Ниночку, а после стал приближаться к дивану. Но здесь произошло чудо: девушка напряглась, собрала силы и резко оттолкнула от себя мужчину. Володя прямо-таки отлетел в дальний угол дивана.
«Ах ты, стерва, так со мной обращаться? И что же ты шла в отдельную квартиру, коль не желаешь мужиков? — Крепкие руки ловеласа готовы были сцепиться, задавить, уничтожить хрупкое существо. — Да я тебя, дура, сотру в порошок! Еще никто со мной не обращался столь низко… Руку на меня поднять?» И здесь вступило уже в свои права задетое самолюбие. Это оно стало настойчиво шептать Володе ядовитые мысли: «Вот так-то, дорогой мой, с тобой стали обращаться в жизни… Не то что любить, даже признавать не хотят! А что же с тобою будет, коль тебе стукнет за сорок? Завал, полный завал…»
Володя остолбенело глядит на миловидную девицу, а в голове по-прежнему роятся крайне опасные мысли.
«Во, как ты запела, дурочка моя… Своими действиями ты задела не мое тело, но, собственно, душу. А это уже не прощается никому…» И злые, колючие глаза Володи шилом прошлись по дивчине.
* * *Маркович, с головой ушедший в работу, довольно быстро установил последние связи Нины. Предстал перед следователем, естественно, и Володя со своим корешем Валерой.
— Так где же вы оставили Нину? — Хваткий ум Марковича почему-то все время крутится возле этих мужиков. Они ведь видели Нину в последний раз и, стало быть, должны знать, как развернулись в дальнейшем действия. Во всяком случае, должны дать хоть какую-то зацепку.
Володя перед следователем по-прежнему держится молодцом: он спокоен, голос твердый, и во всем его облике торжествует сознание собственной правоты. Можно подумать, тюрьма плачет не по нему, а по кому-то другому…
— Да ушла она от нас! — в который раз подтверждает собственные мысли ловелас и даже ухом не ведет. — Не захотела под конец ехать с нами. Раздумала…
— А почему же она раздумала? Подругу-то уговаривала горячо, во всяком случае, напористо…
— Откуда я знаю? Может и отказалась-то именно из-за того, что осталась одна, без подруги.
— И куда же она пошла после вас?
— Мы довезли ее до улицы Есенина, а сами поехали домой…
— И после этого ее больше не встречали?
— Естественно, нет! Уже был вечер, седьмой час… После очередного допроса Марковича снова били тревожные мысли. И куда же она могла рвануть? К своему парню? Нет, не было тогда у него встречи с ней… И служивый подумал, что зацепка все же висит здесь, возле этих парней.
Своими здоровенными руками Маркович снова взял постылые акты медэкспертиз. Факты были такими. Во время обыска у Володи эксперты нашли бурые пятна крови на диване-кровати. И что примечательно, такие же ничтожные пятна крови были обнаружены на запасном колесе от машины Валеры. Вывод напрашивался сам собой… Но вся проблема заключалась в том, что судебно-биологическая экспертиза не установила идентичность групповой принадлежности этой крови с кровью молоденькой дивчины. Получается, что золотая рыбка снова ускользает в дальние моря…
«Ну, хорошо, — вновь подумал Маркович и лениво подошел к окну. — Не эти два мужика виновники событий. Откуда же тогда у них пятна крови? Они что, все время ползают по крови? Здесь что-то не то, и стало быть, придется искать еще…»
А через пару дней в распоряжение Марковича поступила еще одна экспертиза из Научно-исследовательского института судебных экспертиз. Ничего нового он не предполагал в ней увидеть. Но жадные глаза следователя невольно задержались на следующих строчках: «Среди волокон, изъятых с багажника автомобиля Валерия Колтовича, а также с вешалки в квартире Владимира Юшкевича, найдены бесцветные шерстяные волокна, имеющие общую родовую принадлежность с соответствующими волокнами образцов ткани и пряжи Нины Василевской…» Во где сидят необходимые доказательства!
Маркович оживился, в нем вздыбились волна удовлетворенности, чувство близкого успеха. Теперь он точно знал, что на верном пути, и что шестое чувство насчет тех ребят его не подвело…
Как же начать следствие в свете открывшихся фактов? Почему-то пришло в голову, что следует давить не на Володю, как главного подозреваемого в столь щекотливом деле, а на его сообщника, малодушного, но верткого Валеру. Следователь уже знал, что Валера любит комфорт, уют, и стало быть, перспектива оказаться в тюрьме его сильно пугает. Такие люди обычно нуждаются в снятии нервных напряжений, и значит, легче идут на «раскол»…
Через день, хорошо подготовившись к предстоящему допросу, Маркович к себе вызвал Валеру. В глазах этого человека блуждали трусливые огни, но общий вид подозреваемого все же наводил на мысль, что он еще держится довольно сносно.
Но Маркович знал, что говорить упрямому человеку и потому-то не стал терять время на пустую болтовню. Он легко выложил суть дела:
