Вадим Еловенко - Пастухи на костылях

Еще в кафе, изредка протирая за покинувшими гостями столики, сновала в перепачканном фартуке официантка — молодая девчушка, что один раз напугано глянув в безразличные глаза путника, старалась больше к нему не подходить. А путник, смотря на нее, все гадал, когда ему сменят забитую его окурками пепельницу и сменят ли вообще.

Путник не смог перебороть своего отвращения к непонятному мясу сосисок и остывшим макаронам. Отодвинув тарелку от себя, он двумя руками взял кружку с пивом и сделал большой глоток. Скривив гримасу недовольства, путник отодвинул подальше от себя и остатки этого пойла. Покачивая головой своим раздраженным мыслям, он достал из пачки на столе очередную сигарету и закурил, уже без улыбки глядя, как к кафе подкатывают еще две длинных фуры.

Если бы он заговорил в те минуты, то в его голосе любой бы услышал дикое, неприкрытое отчаяние. В любой фразе сказанной им он невольно бы передал всю ту горечь, которую испытывал от сложившейся ситуации. А ситуация вокруг была и правда образцово поганой. Разве мог бы раньше Путник представить, что ему придется буквально бежать из России, да еще не эвакуационным путем, или не по-человечески на поезде или самолете, а чуть ли не автостопом. Разве мог он раньше помыслить, что питаться он будет в таких вот убогих заведениях, и что он даже слова не посмеет сказать об уровне «сервиса», дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Написать, что путник был расстроен, это будет несколько мягко. Он был в горе, в трауре, в отчаянье от разрушения Дела для которого его так долго и так тщательно готовили.

Он был настолько поглощен своими невеселыми мыслями, что в вошедшем в кафе человеке не сразу смог распознать сотрудника преследовавшей его Службы. А когда, мельком взглянув на «увальня», «рубаху парня», что немедленно с ходу стал отсыпать комплименты неряхе официантке, и по глазам понял что за гость наведался в половину второго ночи в это убожество с издевательским названием «Уют», то даже силы покинули его. Это было состояние загнанного. Когда уже согласен даже на смерть, чем на бесполезный и бесперспективный бег с препятствиями. А «увалень» оставив заулыбавшуюся официантку в покое, добродушно подошел к столику путника и, поставив на него тарелку с арахисом и кружку такого же гнусного пива сел ничего не спрашивая напротив. Поглядел некоторое время с интересом на Путника. Помолчал.

— Здравствуйте! — Наконец сказал он, радостно улыбаясь, словно встретил кумира своей молодости.

Путник посмотрел холодно на «героя невидимого фронта» и брезгливо отвернулся к окну. «Добряк» оценил этот жест еще более располагающей улыбкой. Отпив большой глоток из кружки, он порекомендовал:

— Вы поешьте лучше. Там куда мы с вами сейчас направимся, вы не скоро сможете поесть.

Путник, сцепив пальцы и уперев в них подбородок, посмотрел на службиста и сказал насмешливо:

— Странно, что снова не пытаетесь сделать сходу укол и засунуть в машину.

Улыбка не покидала лица сотрудника спецслужбы. Он только радостным голосом поинтересовался:

— О! Вы сомневаетесь, что мы умеем учиться? Зря. Нет, сейчас обойдемся без уколов, от которых вам ни холодно, ни жарко. — Став чуть серьезным он поведал: — На улице два взвода спецгруппы. Вы не уйдете в этот раз и, конечно, у вас есть выбор — умереть или проехать с нами. Больше терять людей в попытках вашего гуманного задержания мы не намерены.

Путник хмыкнул слову «гуманный» и невольно мысленно обратился к зудящему месту укола. Уж, какую гадость ему вкололи, пытаясь обездвижить, Путник не знал. Программы вытащили его из той передряги, причем оба оперсотрудника были умерщвлены абсолютно невероятными способами. Одному путник несколькими ударами проломил грудину, второй лишился головы, причем у путника в тот момент в руках не было даже перочинного ножика. Он просто двумя руками с проворотом оторвал ее. Возможности человеческого организма неисчерпаемы, и с отключенным «Я», путник на всю катушку их использовал. Но, трезво оценив, что даже с взводом вооруженных автоматчиков ему не справится, путник словно смирился. Он только саркастический улыбался, когда больше для демонстрации службист положил на стол перед собой пару усиленных наручников. Поглядел и отвернулся к окну, где в свете фонаря, наконец, заметил суетящихся вооруженных людей у двух с виду безобидных фур подкативших недавно.

«Увалень» обратился к путнику и спросил:

— Если вы не хотите заканчивать ужин, то позволите ваши руки?

— Думаю, нет. — Покачал головой Путник.

— Тогда вас сейчас отправит к вашим инопланетным предкам наш суперспециалист — снайпер. Знаете, и не таких прытких он отправлял в лучшие места, чем наша убогая планета.

Путник только в изумлении вскинул брови и сказал, словно последнему глупцу:

— Думайте, что говорите. Я родился здесь и я человек.

Службист сказал, слишком радостно улыбаясь:

— Э нет. Человек головы отрывать руками физически не может. Да и бегать со скоростью автомобиля может только его к этому автомобилю крепко привязать… Но там куда мы с вами сейчас поедем у вас будет возможность попробовать доказать, что что-то в вас человеческого осталось.

Путник устало поглядел на сотрудника Службы и тихонько сказал:

— Глупцы. Какие вы все глупцы.

Расстроено глядя в довольную непонятно с чего улыбку «добряка», Путник в который раз думал, отчего ему так не везет? И почему даже задерживать его посылают каких-то придурков. Все больше злясь, путник очень медленно шаг за шагом отключал свою Личность, чтобы внимательный службист не заметил ни перемен во взгляде, ни легких судорог тела которыми сопровождался быстрый процесс. Только в последний миг путник сочувственно улыбнулся играющему дурачка офицеру и мысленно с ним попрощался.

В следующий момент еще ничего не понявший «добряк» лишился передних зубов, а тарелка, ребром вбитая ему в рот, разламываясь в беспощадном ударе, остановилась, только окончательно прорезав до костей щеки и перерубив язык. Быстрый нырок и падение на пол спасло путника от первых двух выстрелов снайперов и последовавшем за ними плотном огне автоматчиков. Ползя не жалея рук и ног по засыпающему все битому стеклу и острым каменным осколкам выбитым из стен путник перебрался за стойку к мгновенно погибшей девушке и, не смотря на отключенную Личность, странно улыбнулся распростертому изуродованному телу. Прячась за бочками с пивом под прилавком, путник достал пистолет и словно молясь неведомым богам замер глядя в потолок.

Сдаваться он права не имел, погибать тоже. Выбора особо не оставалось. Приходилось не много, не мало, а думать и решать, как уничтожить противника и выжить самому.

Просторная служебная квартира встретила Сергея свежестью наведенной ионизатором и кондиционером. После слепящей духоты улицы он с удовольствием вдохнул прохладный воздух ноздрями, уловив еле заметный запах чего-то вкусного с кухни. Стянув с себя обязательный пиджак и галстук, и бросив их на диван в холле, Сергей, разувшись, прошел на кухню. Поставил чайник и когда тот закипел, налил себе в стакан просто горячей воды. Бросил в воду таблетку стимулятора. Дождался пока она растворится, разбавил бодрящий коктейль холодной водой и залпом выпил. В голове моментально начало проясняться. Хотя мозг еще был неповоротлив, но сам Сергей уже заметно приободрился. Пройдя в кабинет, он бросил на стол портфель и включил музыкальный центр. Выбрал подборку инструментальной музыки, которая ему помогала работать и сел со вздохом за стол. Запустил компьютер и выдвинул клавиатуру из под столешницы. Прежде чем усталость его вырубит окончательно надо успеть еще так много сделать.

Разбор списков представляемых к государственным наградам занял у Сергея минут десять не больше. Вычеркнул из списков всех «наших», как намекнул Илья. Вообще-то логично. Если мэр пострадавшего городка лично участвует в тушении химических складов его увольнять надо, а не награждать. Он должен организовывать эвакуацию и снабжение. Рассмотрение бумаг по институту развития тоже не отняло много времени. Все документы, поступившие от институтских он немедленно отсканировал и выслал зашифрованным письмом Фидану. Пусть смотрит, проверяет. Сам Сергей не чувствовал в себе сил проверять цифры и читать огромные написанные заумным слогом тексты.

Что еще больше бесило Сергея в работе с институтом, что никогда не знаешь то, что тебе предоставлено — это полные данные или что-то недоговорено, что-то утаено, что-то ушло исключительно в соответствующие ведомства. И когда, потратив на аналитику несколько, дней понимаешь что выводы и прогнозы бред, а они потом извиняются и говорят, что предоставили не все исходники и выкладки начинаешь тихо материться.

Закончив бегло с простым, как он обычно и делал, Сергей приступил к задачам чуть сложнее. Надо было, как требовал Илья набросать речь для совета министров, да таким образом, чтобы они сразу не повесились и не сбежали за границу или того хуже стали здесь жить как последний день. Он был только в середине своего труда, когда раздался звонок на телефон спецсвязи и ему пришлось отвлекаться и снимать трубку.