Глеб Исаев - Классик (Городское фэнтези)
— Говорливый Абрам враз потерял все свое красноречие. — Одно дело отмазываться перед государственными структурами, сидя под прикрытием местного олигарха, совсем другое перед уголовными авторитетами.
Леша, давай все обсудим, Леша, я исправлю… Молдаван сам все отдаст. Я тебе клянусь. У меня на него столько… Леша, ну приезжай, я прошу… — Отыскав, как он решил, нужный тон, адвокат попытался включить свое обаяние. — Такой гешефт будет, цимус… ты таки не думай…
Ты видно, Мозер, и впрямь дурак, коль думаешь, что я теперь с тобой на одном гектаре… — Он покосился на замершую в уголке Марию. — Кхм, короче находиться буду. Жди, стервец, и бойся. А уж как с тебя за проблему поиметь, я придумаю. — Нагнетал жути собеседник.
— Леша… — Вскрикнул адвокат, видимо увидев возле себя нечто странное. — Леша, не на-ад о. — Он уже кричал в голос.
И тут ухнуло. Причем, если в телефоне прозвучал только короткий хлопок, то впереди ползущей по зимнику машины вспыхнуло зарево и дрогнула земля.
От неожиданности Леха ударил по тормозам. Двигатель заглох. Жигуль прополз еще пару метров и замер.
— Что это было? — Недоуменно спросила Мария у спутника.
— Это? Хм… Антоновка. — Непонятно пошутил Алексей. — Это гражданин Мозер, как я крепко подозреваю, отправился на свидание со своими предками. Скорее всего. Хотя конечно могло и повезти, но это вряд-ли. Судя по взрыву, вряд-ли.
— Так это поместье горит? — Сообразила, наконец, Маша.
Не считая нужным отвечать, Леха задумчиво следил за поднимающимися над горизонтом заревом. — Тили бом, тили бом. Загорелся Кошкин дом. — Он, наконец, собрался с мыслями и повернул ключ зажигания.
— Едем. — Коротко сообщил он пассажирке, разворачивая машину на узенькой дороге.
Тетка, говоришь? В Дубровке? Это хорошо.
В Сосновке. — Поправила его Мария, еще не сообразив, что он собирается предпринять.
— Ну, пусть так. — Согласился рулевой. — Главное, что мы сможем переночевать, и сообразить, что делать.
— Я не поеду. — Вдруг отозвалась пассажирка. — Нет.
— Причина? — Алексей озадаченно взглянул в зеркало.
— Она меня с дочерью выгнала. Я поклялась…
— Плохо. — Алексей потер висок. — Принципы это святое. А где она?
Кто? — Не сообразила Мария.
Я про дочку. — Пояснил водитель. — Сколько ей?
Пять. — Отозвалась Маша. У нас группа в садике пятидневка, так что…
Ага. Но, тем не менее, ночевать то где-то нужно. — Он притормозил на развилке.
Есть у меня здесь один человек. — Нерешительно отозвалась она. — Сосед теткин. Иван Игнатьич. Он мужик хороший. Только нелюдимый.
Нам не анекдоты слушать. Главное, чтобы переночевать пустил. — Леха решительно повернул руль. — Только вот машину придется здесь бросить. Далеко тут?
Да не очень. — Маша пожала плечами. — С километр, может?
Тогда давай глянем, куда эту колымагу пристроить, и вперед. — Углядев проезд к развалинам бывшей водокачки, он направил машину туда.
Глава 7
Что, Машка, никак хахаля нового завела? — Худой, с темной, словно дубленой кожей лица, старик поднялся с корточек и захлопнул дверцу печки. — Ну, проходи тогда, раздевайтесь.
Дед крякнул и опустился на прочный, явно простоявший в горнице не один десяток лет, стул.
— Эй, а тебе, что особое приглашение? Вон сметка в углу, снег обмети, да проходи. — Буркнул он, глянув на стоящего в дверях Алексея.
Леха обвел взглядом убранство деревенского дома и стянул щегольскую дубленочку.
Гости уселись возле большого, укрытого истертой клеенкой круглого стола.
— Ты, дядь Ваня, переночевать у тебя позволишь? — С ходу спросила Мария.
— Да мне чего, спите. — Хыкнул старик. — Только, это, без блуда тут…
Глянул, как вспыхнули и без того красные с мороза щеки гостьи. — Э да у тебя, Марьяна, смотрю ухажер рукастый. Вона как приварил. За дело хоть. _ Попросту осведомился Хозяин.
— Дело молодое, коли пне со зла. — Старик пошурудил в шкафу резного буфета, и вынул три больших, старинных кружек. — Чай будем пить. — Уведомил он нежданных гостей. — Более у меня нету ничего. Картоха, правда осталась, но варить не хочу. Так что не обессудьте.
Леха глянул, как старик аккуратно развернул кулек из обрывка газеты, зачерпнул ложку крупной, с кусками толстых веток, заварки.
— Не надо, дядь Ваня. — Попыталась отказаться Мария.
— Цыц, сопля. — Незло отрезал дед. — Кавалера своего учить будешь как…, ну, т ого, этого…
— Говорила. — Ничуть не стесняясь старика, обернулась к спутнику гостья. — Дядя Ваня мухи не обидит, а вот на язык, не дай господи.
— Это я тебе дядя Ваня, а кому Иван Митрофанович. — Отозвался дед, заливая чайник кипятком.
Однако когда разлили крутой, почти чифирный чай, он хитро глянул на сидящего возле Марии Леху.
— Хорош, что и сказать. — Доброго кавалера отхватила деваха… — Одобрительно озвучил он результаты наблюдения.
— Да не кавалер он мне. — Наконец сумела вставить слово Мария. — Знакомый. Работает у нас.
— Ну и дура тогда. — Спокойно произнес дед. — Такого… Ладно, молчу. Только зря ты в деревню, на ночь, глядя, не пойми с кем приехала. — Тебе и так все кости перемыли, еще за дочку, а тут и подавно… Молва сама знаешь…
Машина у нас сломалась. — Решил вставить слово Алексей. Я Марию в город вез. Ну не ночевать же в поле. Вот и спросил.
— А ты кто таков? — Прищурился старик, разглядывая лицо гостя. — Местный? Не с Дорстроя? Вроде видал я тебя.
— Нет, — решил не устраивать конспирацию Алексей. — Из Москвы. Спортсмен, бывший, правда.
— Да ты чего? — Дед хмыкнул, а делать чего умеешь? Ну, специальность, какая?
— Телохранитель он. — Решила облегчить Лехину долю Маша.
— С тебя, девица спроса нет. — Митрофанович швыркнул чай, налитый им в блюдце. Теломхранитель? Ну, таким точно можно охранять.
— У еврейчика, чтоль? У Абрама? — Видимо зная, у кого работает Мария, сообразил дед. Скользкий он. Ладно, не моего то ума. Ладно, заболтался с вами. Чай, ежели хотите, наливайте, а сахару извиняйте, более нету. Пенсион должны принести. Не сегодня-завтра, потому все вчистую подъел. А спать вам голуби в спальне постелю.
— Только… — Мария вновь вспыхнула.
— Вы там это, сами разбирайтесь. — Дед дернул плохо выбритой пегой щекой. — А у меня не гостиница. Кровать, да вот тут на печке. Ну, на печку вас загнать не могу, чай гости, а кровать одна.
— Ладно, спасибо, разберемся. — Леха покосился на окно. — А что, телефона у вас в поселке нет?
Дед провел ладонью по вспотевшим от выпитого чая, редким волосам. — Почему нет. Есть в поссовете. Только там Степка моргун караулит. А он уже свой литр выпил, так, что не откроет.
— Да, — только и смог пробормотать Леха. — Придется до утра ждать.
— Очень нужно? — Поинтересовался старик.
Как сказать. — Леха пожевал губу. — Терпит, но если бы возможность была, не отказался.
— Вот. — Дед поднял палец с крепким пожелтевшим ногтем. — Я точно сказал. Это, Машка, не тот шалопут, который тебе только дочку сумел изготовить, да сбег. — Понял он, что есть у меня, да просить не стал. Уважаю.
— На. — Вынул старик из буфета старый, обшарпанный телефон. — Я еще летом провод в сельсовет протянул. Мне Степка за бутыль его и приделал. — Звони. Он выбрался из-за стола и поманил за собой гостью.
Набрав длинный номер межгорода, Алексей приготовился к ожиданию.
Однако абонент отозвался, прервав первый-же гудок вызова.
— Слушаю. — Голос генерала прозвучал так ясно, словно он сидел рядом. — Бессонов. — Коротко обозначил себя Леха. — Мозер сдал меня Молдавану и помер.
— Лаконично. — Хмыкнул куратор. — Ну да это и впрямь детали. — Что с делом? Есть подвижки?
— Какие подвижки? — В свою очередь удивился Леха. Четыре ноль двадцать первых, и подорванный особняк. Там, кстати и документы остались.
Да, незадача. — Пробормотал Павел Андреевич после недолгого размышления. — Ну что могу сказать, придется тебе назад возвращаться. — Не по зубам нам пока этот фрукт.
Значит, завтра позвони вот по этому номеру. — Он продиктовал пять цифр городской АТС. — Тебя вытащат. Армейским бортом.
— Все. До связи. Давай, не пропадай там. — Закончил инструктаж генерал.
Алексей опустил потрескавшуюся трубку на аппарат.
— Эй, хозяин. — Позвал он.
— Чего? — Выглянула из-за дверей Мария. — Дед в сенки вышел. За одеялом.
— Вот и хорошо. — Алексей поставил аппарат на стол. — Все отменяется. Завтра выберемся в город, я заплачу тебе твои деньги, и распрощаемся. Назад вернусь.
Тебе виднее. — Отозвалась несостоявшаяся подельница. Может, показалось, но в голосе мелькнуло не то чтобы сожаление, нотка его.
