Влада Воронова - Ратоборцы
— Иван, — обняла его Кармела, — может, тебе уехать на несколько дней в джунгли? Я знаю одного отшельника из человеков, его хижину никто не найдёт, если он сам того не захочет. Даже Ястребиные собаки не найдут.
— Кармела, — едва слышно рассмеялся Иван. Печально рассмеялся. — Дело не в рыцаре, а во мне. Я не должен был так поступать.
— Но ведь ты был прав.
— В том-то и дело. Я уничтожил собственную правоту.
— Не понимаю, — сказала Кармела. — Зарвавшегося мальчишку надо было проучить. Ты всё сделал правильно. Тех, кто наслаждается чужой болью и слабостью лечат только их собственной болью. Чтобы поняли, каково это! И чем раньше получат урок, тем лучше. Надеюсь, что для того пацана было не поздно.
— Немного поздновато, но ещё можно вразумить, — ответил Иван. — Парень он так не плохой, глуповатый только, и учителя скверные достались. Но ещё раза два-три по морде получит, поумнеет. Не обязательно буквально.
— Ну так в чём ты не прав?
Иван сел на кровать, опустил голову.
— Ему хватило бы пары крепких затрещин. Ну юшку из носу пустить, если совсем упёртым окажется. А то, что я устроил… Это ещё гаже его выходки.
— Иван…
— Что Иван? — зло переспросил человек. — Вспомни Соколов, Кармела. Их рыцарей. Я стал таким же.
Глупость сказанного была столь огромной, что Кармела её даже не поняла.
— А Соколы-то здесь при чём?
— Безразличие к людям, — ответил Иван. — Мне было всё равно, что станет с тем парнем — изувечу я его, убью. Сначала да, он взбесил меня до невозможности. Достал. Но когда я ударил, все чувства исчезли. Мне стало всё безразлично. И ударил не по-людски. Так не дерутся. Так убивают.
— Тебе-то откуда знать как убивают? — ответила Кармела с высоты пятидесяти лет жизни зомбачкой, из которых двадцать семь приходилось на локальные войны.
— Я убивал. И учился убивать.
Иван сказал правду, убивать он действительно умеет. И обучили его Соколы.
— Но почему ты не рыцарь? — спросила Каремела.
— Сбежал.
— Сбежал? — изумилась она. — Из Соколиной крепости? Сбежал, будучи не материалом, а курсантом?
— Да.
— И ты ещё равняешь себя с Соколами?! Ты?! — Кармела села на корточки, заглянула Ивану в лицо. — Я ещё не видела людя, который отказался бы от рыцарского пояса. Сам ушёл от Соколов, оказался убивать. Иван, то, что ты сделал — подвиг.
— Это бегство, — ответил Иван. — Обычное трусливое драпанье. Подвиг совершили те, кто уничтожил Весёлый Двор.
У Кармелы перехватило дыхание.
— Ты был там? У Ховена?
— Да.
Зомбачка вгляделась в лицо Ивана, как могла глубоко вчувствовалась в эмоциональный и ментальный фон.
— Иван… Оттуда не уходил ещё никто. Ты смог, не дал себя ни во что превратить. Ты сумел выстоять. Я… — Кармелу захлестнули собственные воспоминания. — Я и представить не могла, что такое возможно. Но ты смог.
— Не смог. — Иван встал. — Извини. Мои призраки тебе ни к чему. — Он шагнул к двери.
— Стой, — удержала его Кармела. — Не смей уходить.
Мыслей Ивана она не разобрала, но холодный ментальный поток напугал до дрожи.
— Ты о чём подумал? — вскричала она. — О чём ты подумал?!
— Ни о чём.
— Врёшь, — сказала зомбачка. — Ты только что решил уйти из деревни. Уехать.
— Среди людей мне не место, — ответил Иван.
— А я? Меня ты бросишь?
— Да. От таких как я надо держаться подальше всем, даже умертвиям.
— И не надейся сбежать, — сказала Кармела. — Я тебя никуда не отпущу. Ты мой. Каким бы ты ни был, ты мой.
— Кармела, пойми, я опасен.
— Нет.
— Да. — Иван шагнул к двери. Зомбачка схватила его за плечо. Всерьёз, во всю зомбачью силу.
— Ну и куда ты собрался? Тебе ведь некуда идти. Во всём трёхстороннем мире места для тебя нет. Ты будешь везде чужим. Тебя оттолкнёт любая земля и любая вода. Тебя повсюду ждёт только пустота.
От взгляда Ивана у неё ослабели руки. Так смотрят из бесконечного ничто. Зомбачка попятилась и села на кровать.
— Значит, буду жить в пустоте, — сказал он.
— Не получится. — Кармелу трясло от страха, но отступать она не собиралась. — Пустота тебя тоже оттолкнёт. И ещё быстрее, чем земля или море. В пустоте тебе нет места. Ты для неё слишком силён.
Человек ответил удивлённым взглядом.
— Так что ж ты предлагаешь делать? — спросил он.
— Сотвори свой собственный мир. Ничего другого тебе не остаётся. Создай себе день и ночь, сделай небо, землю и море. Выстрой дом.
— Роди сына, посади дерево, — ехидно ответил Иван, — и сможешь назвать себя настоящим мужчиной.
— Рожать — привилегия женщин, — сказала Кармела. — А становиться мужчиной тебе не нужно. Ты и так мужчина. И людь.
— Нет. Людь — нет.
— Людь, Иван. И очень сильный людь. Ховен разбудил твою силу, хотел забрать себе, но ты не дал, ушёл. И теперь не знаешь, что со своей силой делать. Так сотвори мир, Иван. Это единственное дело, на которое стоит потратить силу.
— Сотворить мир в пустоте, — сказал Иван. Сел на пол, задумался. — Сделать оазис в пустыне. Превратить мёртвую землю в живую. Один мой друг хотел именно этого. И у него получилось. Но я не он. Я не сумею сделать мёртвое живым.
— И не надо. У тебя другой путь — делать из ничто нечто.
— И как это должно выглядеть? — спросил Иван. Жуткая пустота из его глаз исчезла, идея понравилась. Столь любимых Кармелой солнечных искорок ещё не было, но из своего бесконечного белого ничто Иван уже вынырнул.
— Да откуда я знаю, — ответила Кармела. — Я всего лишь плетельщица кружев, а не миротворица. Попробуй — узнаешь.
— Кармела, — медленно, раздумчиво спросил Иван, — а что будет, если ты попадёшь на Техничку?
— Ничего особенного. Магию потеряю. Но я и так ею почти не пользуюсь, так что потеря из тех, какие не жалко.
— А жизнь?
— О, это нет, — усмехнулась зомбачка. — Пока не истощится заклятье внесмертия, я буду жить. Говорят, рассчитано оно на три тысячи лет, зомбаки живут как гномы или гоблины, но так это или нет, ещё никто не проверил — ни один зомбак дольше, чем пятьсот лет не протянул, всех убили. Но ты это к чему?
— Если и делать из ничто нечто, — сказал Иван, — то только в истинной пустоте, иначе всего лишь игра получится, самообман. Есть в трёхстороннем мире место, где у меня не было никогда и ничего. Одна только пустота. Везде хоть что-нибудь есть: воспоминания, друзья, враги, да просто мои следы. А там вообще ничего. Воспоминаний, и тех нет, потому что вспоминать о моей тогдашней жизни нечего. Идеальное место, лучше не найти.
— И где оно? — с ноткой недоверия спросила Кармела.
— Смешно, только это город, где я вырос.
— Вырос?
— Да, родился я в одном городе, а когда мама умерла, получилось так, что я попал в интернат другого.
Кармела немного подумала.
— Знаешь, я не удивлена. Твоё детство и должно быть никаким. Люди такой силы получаются только из тех, кто сотворил себя из пустоты.
Иван рассмеялся.
— Да нет у меня никакой силы. Было дело, одно время воображал себя вождём и учителем, а в итоге лопухнулся как распоследний идиот и шлёпнулся мордой в песок.
— Если не вождь и учитель, тогда кто ты? — спросила Кармела.
— Не знаю. Пока рыбак, но море для меня игрушка, я никогда не смогу полюбить его по-настоящему.
— Всё правильно, — ответила Кармела. — С твоей верностью невозможно любить сразу двоих. Ты ведь любишь землю?
— Люблю, — погрустнел Иван. — Но не слышу. Разучился.
— Так научись заново. Ты изменился, и слышать теперь должен по-другому.
Иван глянул на неё с удивлением.
— А вот это мне и в голову не приходило. Действительно, если уже давно всё по-другому, и слушать надо по-другому. Но как? — спросил её Иван.
— Не знаю, я землю никогда не слушала, у меня кружева есть. Попробуй так и эдак, что-нибудь да получится.
— Метод тыка — тоже метод, — согласился он.
— Иван, а какой он, твой город?
— Очень красивый, много старинных домов. Широкий такой, раскатистый, но тихий. Тебе понравится. Я сам узнал его толком лишь когда в универ поступил. Интернат в пригородном посёлке, так что парень я больше деревенский.
— Заметно, — сказала Кармела. — Для деревни ты свой, рыбачья она или земледельная. И когда мы поедем?
— Не знаю, — ответил Иван. — Постараюсь побыстрее.
— Если у тебя нет денег, чтобы уехать на материк и оплатить врата, то у меня отложено немного, как раз хватит…
— Дело не в деньгах. Тем более, что врат на Техничку нет, придётся через внесторонье идти. Кармела, я сначала должен научиться управлять собственным телом.
— То есть? — насторожилась зомбачка.
— Тот парень из кабака… Я ведь не хотел его ни пугать, ни мучить. Просто дать по не в меру наглой морде. А получилось… Кармела, один друг сказал, что у меня умное тело, которое может само принимать решения. Его такая способность восхищала… А я её ненавижу. Однажды я убил по воле тела, сам того не желая. Теперь вот истязал. — Иван немного помолчал. — Ненавидеть себя бессмысленно, проще убить. Но самоубийство — выбор слабаков, это значит сдаться заранее, даже не попытавшись бороться. Я не амёба. Я хочу попробовать. Ну а если не получится, тогда придётся себя уничтожить, монстрам среди людей не место. Но сначала надо попытаться.
