Александр Бачило - День гнева (сборник)

— Билл, — взмолился он, — ради Бога, что это было?

Раздался знакомый смех, и затем, первый раз за столько времени, послышался голос Билла.

— Сеанс телепатии, — сказал Билл.

6

Только через неделю, когда они опять сели в поезд, Билл согласился ответить Тони на его бесчисленные вопросы. До этого времени он хранил каменное молчание. Даже когда Хантли Торнтон и Дон Фелтон неожиданно решили поехать в Южную Флориду на рыбалку и, быстро собравшись, отбыли еще до рассвета, Билл это никак не прокомментировал.

— Ты же все мог рассказать еще тогда, — протестовал Тони.

— Зачем? Ты бы не успокоился, пока не растрепал бы об этом всему клубу.

— Их надо опозорить!

— Интересно! — сказал Билл. — Они же дилетанты — не более того! Знаешь, гораздо легче потерять хорошую репутацию, чем приобрести ее. Если бы я разоблачил их при публике, я бы оставил на них клеймо до конца их жизни. А теперь они уехали вместе туда, где могут все спокойно обдумать и даже прийти к выводу, что быть честным вовсе не так уж плохо…

— Ха-ха! — иронически сказал Тони.

— Признаться, старик, что в глубине души ты согласен со мной. Мне приходилось разоблачать многих жуликов, но они этого заслуживали. Здесь — другое. Эти двое просто совершили ошибку. Я дал им шанс исправить ее. Если они опять оступятся — что ж, это уже не моя вина!

— Возможно, — нерешительно ответил Тони. — Может я и соглашусь с тобой, если ты объяснишь мне, что же произошло. Пока все темно, как в подвале.

— Все началось очень забавно. Когда я в тот первый день проиграл Фелтону, у меня и в мыслях не было, что здесь обман. Он играл так, как будто знал все мои карты. Ну, так всегда кажется, когда ты играешь с действительно хорошим игроком. Вот я и подумал, что Фелтон из таких.

Но потом ты сказал мне, что он играет еще хуже тебя, и тогда я стал думать. Это не укладывалось ни в какие разумные объяснения, и на следующее утро я начал кое-что подозревать. Дальше все было делом техники. Карты не были краплеными. Фелтон не прибегал ни к каким трюкам — для этого он слишком глуп, — и все-таки он играл так, как будто всегда знал, какие карты я держу. Ответ мог быть только один: он действительно это знал, и значит, кто-то ему подсказывал.

Когда ты играешь в помещении, твои карты лежат на столе. Ты открываешь уголок, чтобы узнать, что это за карта, и кладешь их обратно на стол. Во всяком случае, так делают профессионалы. Но когда играешь на песке, ты просто держишь карты в руке, и если не прижимать их к себе, человек, который сидит за тобой, может видеть их. Вот там-то и устроился Торнтон. Когда я играю, я не жмусь, и в тот момент, когда я стал ставить, не особенно задумываясь, Торнтон плюхнулся как раз на то место, откуда он мог видеть мои карты. И тогда он стал передавать своему сообщнику, какие карты я держу.

— Как же он это делал?

— Узнать это стоило мне шестьсот долларов. Конечно, мне нельзя было оборачиваться. Я следил за ним только уголком глаза — это все, что я мог себе позволить. Поэтому, чтобы открыть их систему, мне понадобился целый час. Она оказалась настолько простой, что ты никогда бы ее не заметил!

— Ну? Ну? — спросил Тони с горящими глазами.

— Ты когда-нибудь видел Торнтона без сигареты во рту? — поинтересовался Билл.

Тони не мог сдержать досады.

— Билл! — взмолился он. — Меня абсолютно не волнуют привычки Торнтона!..

— Ты не видишь того, что находится прямо у тебя под носом, или, скорее — у него под носом — так вернее, — расхохотался Билл. — Вот чем он это делал! Своей сигаретой, дорогой! Именно сигаретой.

— Причем тут сигарета?

— Она же дымится, ты что, не знаешь? Ею можно давать короткие струйки, а можно длинные — и из этих струек можно набирать нужные комбинации.

— Ты хочешь сказать?.. — задохнулся Тони.

— Я хочу сказать, что сигарета Торнтона выдавала отличную азбуку Морзе. И я возблагодарил свою счастливую звезду, что телеграфия была одной из штук, которым я научился за шесть лет своих странствий. Конечно, Торнтон сокращал слова, не мог же он передавать целиком: «Он держит две пары, короли сверху». Не надо большого ума, чтобы сжать эту информацию до трех букв. Или, например, совсем не обязательно сообщать такое: «Мистер Браун держит каре из валетов», когда можно закодировать то же самое двумя буквами. Ему даже не нужна была азбука Морзе — он мог пользоваться любым выработанным заранее кодом — для меня это уже не имело значения.

— Но как же тебе удалось справиться?

— Самым элементарным и честным образом, — сказал Билл. — Днем я решил играть не сидя, а лежа. Я держал карты так близко, что сам их едва видел, и разыграл классический американский вариант покера, который я хорошо знаю. Одна из особенностей пляжного покера, — заметил Билл, — состоит в том, что ты можешь лежать на животе. Я так и сделал — правда, на следующий день у меня шея совсем не поворачивалась.

Я быстро отыграл ту тысячу сто долларов, которую проиграл раньше. И тут Фелтон сделал ошибку, потеряв самообладание. Он ведь так легко раздел меня вчера, и даже сегодня утром — у него просто не укладывалось в голове, что ситуация может быстро измениться. Он разозлился, а когда я предложил поднять ставки, он еще больше рассвирепел, но не отказался. — Билл вздохнул. — Потом все пошло еще быстрее, и под конец Торнтон стал телеграфировать только одно: «Стоп! Стоп! Стоп!» Это все, что он мог передать, а сообщник его прямо озверел. — Билл усмехнулся. — В эти минуты я получал массу удовольствия, честное слово.

— Объясни, что ты сделал с Торнтоном. Я в жизни не видел ничего более удивительного. Он же начал оскорблять тебя — навесил на тебя всех собак и прочих… которые только приходили ему в голову — а ты сразу заткнул ему рот, смял его, и заставил признаться во всем, не произнеся ни слова. Потом ты сказал мне, что все это сеанс телепатии!

— Тони, мне что, уже и пофасонить нельзя? Кстати, я даже не думал об этом, пока не пошел обратно на пляж. И вдруг меня осенило, что это будет потрясающий ход, если я отплачу Торнтону его же монетой — скажу ему то, что хотел, его методом.

— Так ты ему телеграфировал?

— Ну да!

— Клубами дыма?

— Нет в темноте это не получится. Я вспомнил слова Священного Писания: «цепь облаков» и «цепь огней». То, что мне было нужно, я сказал зажженным концом сигареты, и, получилось очень эффектно.

Он улыбнулся, глядя, как Тони смотрит на него.

— Обычно я избегаю крепких выражений, — сказал Билл. — Но если бы ты мог прочитать, что я сказал Торнтону, то, наверное, даже ты покраснел бы. А уж он — так наверняка.

— Такого я еще не видел! — выдавливал из себя Тони в промежутках между взрывами смеха. — Ну и мысль — материться… — концом… сигареты… Ой, сейчас просто… умру! — На мгновение он овладел собой. — Нет, ты только подумай ведь он просил меня вызвать телеграммой Билла Пармли — чтобы проверить игру Билла Пармли.

— Да, это было бы не просто, — согласился Билл. Наконец он не выдержал, и теперь хохотали оба.

Но самый последний вопрос возник позже.

— Билл! — спросил Тони, когда прошло довольно много времени. — А эти ребята — Торнтон и Фелтон — действительно думали, что ты мошенничаешь?

Билл усмехнулся.

— Думали, Тони, и только поэтому я их простил. Конечно же, я не мошенничал. Но они-то думали, что это не так! Это такие балбесы, такие тупицы, что они даже не могут оценить хорошей и красивой игры!

— Тони, старина! — сказал в заключение Билл. — В моей долгой карьере шулера я часто получал комплименты. Но чтобы меня обвинять в мошенничестве за то, что я хорошо играю! Лучшей похвалы не надо!

1

«Айрон мэйден» — «Iron maiden» (англ.) — «Железная девица» — название одной из популярных на Западе групп.

2

«Black sabbath» — также название рок-группы, «Черный шабаш» (англ.).

3

Боже! (англ.)

4

Будь я проклят, если вы не землянин! (англ.)

5

Боже… Боже… Мог ли я надеяться, что. (англ.)

6

Избави Боже. Опять… Оставьте меня ради всего святого! (англ.)

7

Ведь ты на четырнадцатом месяце… (англ.)

8

Добро пожаловать (англ.).

9

Я вижу (англ.).