Стальной пляж - Джон Варли
— Я твердо убежден: "Если это работает — не ломай!" — изрек Уолтер. — Наша старомодная половая система исправно действовала миллионы лет. Зачем же в нее вмешиваться?
— На самом деле, Уолтер, мы в нее уже вмешались, и не раз.
— Не все.
— Вы правы. Но более восьмидесяти процентов женщин предпочли пойти на операцию перемещения клитора. Там, где он находится от природы, он не получает достаточно стимуляции во время обычного полового акта. И примерно столько же мужчин сделали себе операцию по втягиванию яичек внутрь тела. Там, куда природа их поместила, они были чертовски уязвимы.
— Я этой операции не делал, — сказал Уолтер.
Я взял это на заметку — на случай, если мне вдруг, мало ли, придется с ним драться — и продолжил:
— Затем встал ребром вопрос о мужской выносливости. В прежние времена на Земле редкий мужчина после тридцати мог достичь эрекции чаще, чем три-четыре раза в день. И обычно она не слишком долго держалась. К тому же, мужчины были неспособны на множественные оргазмы. Их сексуальные возможности в этом плане уступали женским.
— Это ужасно, — пролепетала Бренда.
Я покосился на нее — она была искренне шокирована.
— Да, это мы изменили к лучшему, не могу не согласиться, — кивнул Уолтер.
— А еще существовал такой феномен, как менструация, — добавил я.
— Что такое менструация?
Мы оба посмотрели на Бренду. Было непохоже, что она шутит. Мы с Уолтером переглянулись, и я без труда прочел его мысли.
— Как бы то ни было, — подытожил я, — вы только что признали, что проблема существует. Великое множество людей тем или иным способом меняет себя. Некоторые, как вы, остаются почти неизменны. Но не все подобные изменения совместимы с остальными. Не все из них подразумевают проникновение одного человека в другого, например. Вот что пытаются донести до нас те, кто ратует за принципиально новый секс: что, раз уж мы вмешались в природу человека, то почему бы не возвыситься до системы, которая настолько лучше всех прочих, что все захотят подключиться к ней? Почему ощущения, которые мы связываем с "сексуальным удовольствием", должны всегда и неизменно возникать во время трения слизистых оболочек друг о друга? Здесь проявляется точно такое же стремление к унификации, как то, что двигало людьми на Земле, где были сотни языков и несколько систем мер и весов. Метрическая система прижилась, а вот эсперанто — нет. Мы и в наши дни до сих пор пользуемся несколькими дюжинами языков, а типов сексуальной ориентации появилось и того больше.
Я откинулся на спинку кресла, остро ощущая собственную глупость. Но я сыграл свою роль. Теперь был черед Уолтера излагать, что у него на уме. Я снова покосился на Бренду — она глядела на меня во все глаза, как новообращенный на гуру.
Уолтер сделал очередную затяжку, выпустил дым и тоже откинулся на спинку своего кресла, заложив переплетенные пальцы рук за голову.
— Вы знаете, какой сегодня день? — спросил он.
— Четверг, — предположила Бренда.
Уолтер мельком взглянул на нее, но не удостоил ответа, а только лишь снова затянулся.
— Сегодня сто девяносто девятая годовщина Вторжения и оккупации планеты Земля, — возвестил он после недолгой паузы.
— Напомните мне поставить свечку и помолиться.
— Ты думаешь, это смешно.
— Ничего смешного, — возразил я. — Я просто в толк не возьму, при чем тут я.
Уолтер покивал и опустил ноги на пол.
— Сколько статей о Вторжении ты видел за последнюю неделю? За неделю, оставшуюся до юбилея?
Я с удовольствием ему подыграл:
— Давайте посмотрим. Если не считать ту дрянь, что пишут в "Откровенном Дерьме", материалы в "Луннике" и "Новостях Кинг-сити", а еще ту серию резких статей в "Лунном Времени" и, разумеется, наши собственные многочисленные страницы, то… нисколько. Ни одной статьи.
— Вот то-то и оно! Думаю, кому-нибудь пора бы уже что-нибудь с этим поделать.
— Раз уж на то пошло, давайте дадим большой разворот об Агинкурской битве[7] и о первом пилотируемом полете на Марс.
— Ты все-таки думаешь, что это смешно.
— Я просто повторяю урок, который кое-кто преподал мне, когда я только устроился сюда на работу. Если нечто произошло вчера, то это уже не новости. А "Вымя Новостей" сообщает о новостях.
— Это не совсем для "Вымени", — признался Уолтер.
— Оп-па!..
Он сделал вид, будто не услышал мой возглас, который — я надеялся — прозвучал достаточно кисло, и ринулся с места в карьер:
— В "Вымени" мы будем печатать фрагменты твоих статей. По крайней мере, большинства из них. Всю необходимую беготню за тебя проделает Бренда.
— О чем это вы? — спросила Бренда. Он не ответил, и она обратилась ко мне:
— О чем он говорит?
— Я о приложении.
— Он о кладбище престарелых журналистов.
— Всего по одной статье в неделю. Ты дашь мне объяснить?
Я снова откинулся на спинку кресла и попытался отключить мозг. О, я очень старался — но все равно знал, что выбора практически нет, когда Уолтер смотрит так, как он сейчас смотрел на меня.
Корпорация "Вымя Новостей" выпускает три электронных издания. Первое из них — собственно "Вымя", где информация обновляется каждый час и полным-полно того, что ГлавВред Уолтер любит называть "жизненными" историями: звездных скандалов, псевдонаучных открытий, предсказаний экстрасенсов и любовно выписанных, сочащихся кровью репортажей с мест чрезвычайных происшествий. Мы пишем в нем и о жестоких, более простонародных видах спорта, и немного о политике, если политические новости удается высказать одной короткой фразой. В "Вымени" так много иллюстраций, что читать текст почти не требуется. Как и другие электронные СМИ, мы с легкостью обошлись бы совсем без текста, но вынуждены думать о правительственных грантах на поддержание грамотности, поскольку очень часто именно от них зависит финансовый успех или провал. Для получения гранта необходимо, чтобы периодическое издание печатало энное количество слов в день. Каждый выпуск нашей газеты содержит именно это количество, не больше и не меньше — считая союзы и предлоги.
Еще мы выпускаем "Ежедневные Сливки", утонченное приложение к разбухшему "Вымени". Оно доставляется бесплатно всем подписчикам, в погоне за все теми же правительственными грантами, но читает его лишь один человек из десяти, и это по самым оптимистичным прогнозам. "Сливки" печатают в сотни раз больше слов за час, и именно для этого издания пишет большинство наших политических обозревателей.
Где-то посередине между этими двумя крайностями угнездилось третье наше детище — "Сгущенка", электронный аналог воскресного приложения.
— Вот чего мне хочется, — возвестил Уолтер. — Ты будешь, как и раньше, отлавливать сенсации и писать
