Сергей Гончаров - Против часовой стрелки (СИ)
Наконец тяжёлая машина взобралась на вершину завала. Спуск выглядел не таким гладким, но неожиданностей нас там точно не ждало. Гора битого кирпича не могла провалиться в глубину. Мы медленно начали съезжать. В кунге что-то звякнуло и покатилось. Я вцепился в ручку на двери. Запоздало подумал, что за руль следовало сесть мне. Но потом откинул эти сексисткие предрассудки, вбитые нам с рождения. Ира управляла автомобилем лучше.
На спуске нас слегка занесло. Я уже подумал, что приключение закончилось. Сейчас нас развернёт, а после тяжёлая машина завалится на бок. Однако Ира смогла вырулить, и мы благополучно съехали на ровный асфальт. Подпрыгнули на большом куске кирпичной стены.
— Фух, — супруга вытерла испарину на лбу. — Зря мы сюда полезли. Ещё б чуть-чуть и увязли. Ещё неизвестно, что произошло бы, упади мы в эту дыру.
— Мда… — представил и я все перспективы такого исхода событий. — Пешком добраться к Чёрной грязи удовольствие не из приятных.
Именно там, между Зеленоградом и Москвой, находился один из лагерей выживших. Вообще вокруг столицы таких лагерей много. Не меньше семи. Просто в этом нас попросили о помощи, и мы туда заехали. Требовалось найти группу, потерявшуюся в четвёртом микрорайоне Зеленограда. Это оказалось самым тяжёлым заданием, выпавшим за все года нашего странствия по миру. По дороге нас чуть не разорвали деревья, встретилось самое страшное животное современности — кошка, изменённые чуть не поймали нас в ловушку. В итоге, когда мы, наконец, пробились к группе, то из семнадцати человек в живых остался лишь один. Мы попросту не успели. Какова была цель забравшегося в подмосковный город отряда, так и осталось загадкой, но спасали мы точно не людей. Командование лагеря осталось довольно и щедро оплатило нашу работу. Нам полностью заправили и отремонтировали машину, выдали патронов и припасы. Награда нам показалась непропорционально высокой — словно мы весь Зеленоград от изменённых зачистили.
Мы миновали дом со странным расположением балконов, проехали вдоль выжженного участка земли. Раньше здесь, скорее всего, были разросшиеся деревья, а у кого-то оказался огнемёт. Попался ещё один дом со странным расположением балконов. Возле него, на дороге, стоял бензовоз, вся кабина которого была изрешечена пулями. Через распахнутую дверь я увидел обглоданный труп. Трагедия случилась относительно недавно. Явно лагеря выживших что-то не поделили. Я хотел попросить притормозить, чтобы проверить, есть ли что-нибудь в цистерне. Затем увидел несколько дырок от пуль. Чуть ниже синей надписи, которая проходила вдоль всего резервуара на колёсах. Для чего пустой бензовоз ехал через мёртвый город ещё можно придумать. Но зачем на него нападать? Я даже не брался отвечать на этот вопрос.
Из-за цистерны вышел человек. Встал на нашем пути. Ира рефлекторно вдавила педаль. КамАЗ взвизгнул тормозами. Я чуть не ударился лбом о бронебойное стекло. «Вал» упал с колен. Тяжёлая машина остановилась в нескольких сантиметрах от человека. Двигайся мы чуть быстрее и смельчак неминуемо бы оказался под колёсами. Что сегодня за день такой? А может город? Уже второй человек уверен в наших тормозах больше, чем мы сами.
Бородатый мужчина сделал несколько шагов назад, чтобы видеть наши лица. Мы тоже уставились на этого придурка. Перед нами стоял явный сумасшедший. Грязный и растянутый свитер до колен. Порванные в нескольких местах джинсы, пыльные зимние ботинки на толстой подошве. Длинные засаленные волосы сосульками падали на плечи. Лицо иссушённое, щёки впалые, рука с «Макаровым» подрагивала. Целился мужчина в Ирину.
Он что-то нам крикнул. Я немного опустил окно.
— Мне нужна вода и еда, — хриплым голосом произнёс местный житель. — Не доводите до греха. Дайте!
Поначалу я удивлялся таким людям. Каким образом они умудрялись выживать в самых опасных местах планеты? А самое главное — зачем?
— Быстрее! — поторопил нас мужчина. — Здесь опасно!
— Да ты что?! — всплеснула руками Ира. — А мы и не знали!
— Может, дадим ему еды? — посмотрел я на жену. — У нас всё равно её слишком много. Мы или доберёмся. Или она нам уже не понадобится.
В Чёрной грязи нас действительно снабдили припасами на дальний поход. Хоть мы и пытались отказаться, нас никто не послушал. Видимо репутация «Ангелов жизни» путешествующих по континенту взяла своё.
— Конечно, дадим, — согласилась Ира.
Я перебрался в кунг, где выгреб из стола четыре двухлитровые бутылки с водой. Достал из холодильника семь упаковок с саморазогревающейся едой. За два захода оттащил всё это в кабину. Теперь осталось передать пищу так, чтобы не получить пулю.
— Отойди к углу дома, — указал я направление. Тогда получалось, что Ира бы его видела, а от выстрела я защищён бронёй. Выскочил бы, оставил еду на асфальте и двинулись бы дальше.
— Я сказал жратву давай! — местный житель целился в Ирину. Меня это сильно раздражало.
— Отойди и встань так, чтобы ты не представлял для меня опасности, — воззвал я к его разуму. — Вот она еда, — продемонстрировал я ему бутылку и одну из упаковок, кажется фасоли. — Я оставлю её на асфальте…
— Я сейчас пристрелю твою суку! — глаза местного жителя загорелись. Он вожделенно облизнулся. — Быстро давай жрачку! Быстро!
Его рука сильно затряслась. Даже не будь у нас бронированных стёкол, вряд ли б он попал. Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Потянулся к «Валу».
— Постой, — сказала Ира.
Она тоже опустила немного стекло.
— Послушай, мы хотим тебе помочь! Ты всё равно не сможешь нам ничего сделать…
Грохнул выстрел. Эхо несколько раз отразилось от пустующих многоэтажек.
Лобовое стекло уже много-много раз пытались пробить. Даже из КПВТ однажды били. Однако на стекле не осталось и следа. Вероятно, мы ездили на самой дорогой и совершенной машине, изобретённой человечеством.
Ещё раз ухнул выстрел. Снова эхо разноголосо повторило этот звук.
— Тебе еда нужна? — успел сказать я перед тем, как местный житель ещё раз нажал спусковой крючок.
Глаза мужчины сузились. Он раз за разом пытался пробить стекло, пока «Макаров» не встал на затворную задержку.
— Успокоился? — поинтересовалась у него Ира.
Местный житель тряхнул головой, словно сбрасывал наваждение. Волосы-сосульки дёрнулись.
— Вы кто такие? — хмуро произнёс он. Пистолетом на затворной задержке он по-прежнему целил в мою жену.
— Те, кто хочет дать тебе еду, а ты в них стреляешь! — выпалил я.
Хотелось треснуть прикладом в эту заросшую бородой физиономию. Раздражает, когда ты от чистого сердца хочешь помочь людям, а они думают, что ты пытаешься их надурить.
Местный житель, наконец, опустил оружие. Исподлобья посмотрел мне в глаза.
— Да пошёл ты, козёл! — он сплюнул на асфальт и быстро направился к дому со странными балконами.
Мы с Ирой переглянулись. Конечно это не самая странная ситуация, в какую мы попадали на просторах Евразии…
— Смотри за ним, — сказал я.
Открыл дверь и спрыгнул вниз. Выставил на дорогу бутылки и саморазогревающуюся пищу. Резво заскочил обратно.
Мы поехали дальше. На бортовом компьютере увидели, как местный житель подбежал к оставленным нами продуктам. Обсмотрел, затем, словно собака, опустившись на четвереньки, обнюхал. Выпрямившись, он показал нам средний палец. Столько на его лице было обиды, будто мы ему оставили битых кирпичей.
За годы странствий мы, конечно, встречали подобную «благодарность». Бывало и похуже. Например, когда нас под Тернополем банда каннибалов хотела съесть, а в благодарность за помощь пообещали убить быстро и безболезненно. Или в лагере под Линцем, за уничтожение двух кошек, нас постарались отравить и завладеть КамАЗом.
— Чокнутый псих, — хмыкнула Ира.
— Многие бы так про нас сказали, — отозвался я. — Этот урод пытался тебя убить, а мы ему жратву за это оставили…
Мы объехали врезавшуюся в столб поливочную машину. Слева во дворе увидели танк с порванной гусеницей.
Перед третьим домом со странными балконами нас ждала засада из деревьев. Видимо там, где мы встретили выжженный участок, была такая же ловушка. Состояла она в том, что деревья по разные стороны дороги протянули друг к другу множество ветвей по земле. Особенным препятствием это не являлось даже для машины с меньшей, нежели у нас, проходимостью. Человек начинал перебираться через ветви. Когда доезжал к середине, они вдруг оживали и обездвиживали автомобиль. Человеку оставалось лишь выбираться. Именно этого деревья и добивались. Они никогда не спали, поэтому ждать, когда жертва вылезет из своей консервной банки, могли долго. Страшная смерть. Насколько нам известно, из таких ловушек можно выбраться только с посторонней помощью. Мы бывали в лагерях, где пойманных преступников наказывали таким образом: давали немного еды, воды и сажали в подобные ловушки. Убийцы неделями сидели в своём гробу на колёсах, гадили между сидений, дышали вонью. А когда продукты заканчивались, начинали выть, словно звери. Лили крокодиловы слёзы, жалостливо умоляли о пощаде, клялись матерьми, которых давно забыли, что больше не будут убивать. Таких людей исправит лишь могила, куда их и надо отправлять, чтобы не портили жизнь другим. В итоге душегубы всё же пытались выбраться из своего вонючего гроба, но их всегда сжирали вечно голодные деревья.
