Мазуччо Гвардато - Причуды любви: Сборник эротических рассказов

Мальчуган, который навсегда запомнил слова матери, боялся кнута, а потому никогда не обмолвился о черте. Корнелия к тому же постаралась сделать так, чтобы он больше никогда не присутствовал при ее свиданиях с крестьянином. Позже, когда он вырос, он понял, что видел и слышал, а после смерти родителей счел себя единственным законным наследником и возбудил процесс против своих незаконных братьев и сестер, утверждая, что является единственным наследником. Он не побоялся в своих гнусных интересах очернить честь матери, осмеять память своего отца, знаменитого юрисконсульта. Увы, нет ничего святого для слепого и хромого бога наживы — спасай кошелек: таков призыв века.

Перевод А. Григорьева

ДВА РОГОНОСЦА

Когда мужчина пытается изобрести рай на земле, тут же получается вполне достойный ад.

Знайте же, милые и честные дамы, что недавно жил и, быть может, еще живет в Лионе Дени Ардуэн, торговец драпом, ни красавец, ни уродина, ни верста и ни аршин ростом. Супругой его была Изабетт, женщина приятная лицом и сложением, но отличавшаяся сварливостью и ревностью из-за похождений своего муженька. В доме, который они занимали, одновременно проживало несколько семей, в том числе одна вдова с племянницей Гийеметт, весьма смазливой девицей на выданье. Дени, встречая Гийеметт ежедневно, влюбился в нее, постарался внушить ей те же чувства и предложил сменить добрососедские взаимоотношения на более интимные. Он предложил ей пробный брак на выгодных условиях, как делается в Арманьяке, ибо был богат, а также его продление, если они по-прежнему будут нравиться друг другу. Но какую настойчивость он не прилагал и какими обещаниями не осыпал, девица отказывала ему в свидании, поскольку боялась беременности — случись такое, тетка, от которой она ждала наследства, выбросила бы ее на улицу. Понимая, что понапрасну теряет время и слова и что не достигнет цели, если она не обвенчается в церкви, он предложил найти ей супруга с тем условием, что она ответит на его чувства, как только выйдет замуж. Просьбы его были столь горячи, что обрадованная девица поклялась исполнить его мольбу.

Торговец драпом поделился с теткой своим проектом найти супруга для племянницы, подчеркивая, что действует из любви к Богу. Тетка проект благодетеля одобрила.

Он тут же принялся за поиски подходящего человека и вскоре отыскал молодого лионца по имени Филипп. Тот был бакалейщиком и частенько отлучался из дома, чтобы торговать своим товаром в окрестностях города.

Наконец настал день, когда Филипп обвенчался с Гийеметт в церкви: на следующий день он по местному обычаю должен был лечь вместе с нею в постель и придать браку законное завершение. Дени, не забывший об обещании девицы уступить ему в день свадьбы, сказал ей, что надо воспользоваться случаем, и добавил:

— Ты знаешь, моя дорогая, что завтра тебе придется спать со своим мужем, а потому я умоляю тебя дать мне возможность воспользоваться этой ночью твоей благосклонностью — теперь тебе не надо бояться беременности, что бы не случилось.

Верная своей клятве, Гийеметт обещала торговцу пустить к себе в комнату и предупредила, в какой час он найдет приоткрытой маленькую дверь, выходящую на галерею. Радуясь столь доброй вести, он вернулся к себе, опасаясь, однако, крайней ревности Изабетт. Было уже поздно, и он не мог воспользоваться одной из своих уловок, вроде поездки на ферму в окрестностях Лиона; он долго обдумывал, каким образом отвести от себя подозрения. И в затмении рассудка решил рассказать о своем приключении Клоду, приказчику лет двадцати, уроженцу Бресса, которого отец пристроил к торговцу, чтобы тот постиг в течение трех лет премудрости торговли. Он вызвал его и сказал:

— Клод, дружище, прошу тебя поклясться на Часослове Богородицы, что никому не обмолвишься о тайне, которую я тебе собираюсь доверить. То, что ты услышишь, имеет огромное значение и требует полной тайны.

Молодой человек, как из любопытства, так и из желания доставить удовольствие хозяину, поднял руку и поклялся, что будет нем, как рыба. Тогда Дени рассказал ему об интрижке, которую завязал с Гийеметт, о том, что сегодня ночью она примет его и он первым будет обладать ею, что посему жена его не должна подозревать о его намерении удрать из супружеской постели, для чего следует прибегнуть к хитрости, а хитрость будет состоять в следующем.

— Когда мы уляжемся в постель с ней в обычное время, я скажу ей, что вдруг вспомнил о том, что должен приготовить ткани и счета для портных, которые явятся рано утром. Я выйду и унесу с собой свечу; в темноте жена моя вскорости заснет. Оцени, дружок, как я тебя уважаю и как доверяю тебе? Ты знаешь расположение моей спальни. Поэтому я приказываю тебе, раздевшись в коридоре и оставив на себе только шерстяную рубашку, как обычно поступаю я, войти в комнату, закрыть дверь и улечься рядом с твоей хозяйкой Изабетт. Ты осторожно положишь руку ей на грудь и оставишь в таком положении на несколько минут, не делая никаких движений; потом уберешь ее, откатишься на край постели, повернешься к ней спиной, но обязательно касаясь ее, — я часто засыпаю именно в такой позе. Утром, чтобы жена не обнаружила обмана, ты встанешь до зари, тихонько выйдешь из спальни и отправишься в лавку. Я прошу тебя позаботиться о моей чести и, если Изабетт пододвинется к тебе с ласками, оттолкни ее, не говоря ни слова, как частенько делаю я, но ни в коем случае и ни под каким предлогом, не поворачивайся к ней лицом.

Молодой приказчик, с виду простоватый и благодушный, про себя хохотал, ибо все это казалось ему необычным и непростым в исполнении. Однако, сохраняя покорный вид, он обещал в точности исполнить все наказания торговца, который, как набитый дурень, собираясь приладить рога к голове мужа Гийеметт, подставлял свой лоб под точно такие же.

Ко сну все отошли позже обычного из-за свадебного ужина. Едва улегшись в постель, Дени удрал из нее под известным нам предлогом и поспешил к новобрачной, которая без жеманства приняла его и дала ему сорвать первый плод из своего сада. Клод же, следуя приказу хозяина, проник в спальню и улегся рядом с хозяйкой, положил ей руку на грудь и, забыв о наставлениях, не повернулся к Изабетт спиной, а предложил ей копье крепкой закалки. Изабетт, проснувшаяся от прикосновения чего-то твердого, с удовольствием приняла предложение, собственной рукой открыла Клоду врата чести, крепко сжала его в объятиях и, не подозревая ни о чем, отдалась радостям прелюбодеяния. Клод, недавно вступивший на сей сладкий путь, не знал усталости; за короткое время он, не слезая с кобылки, проскакал целых пять миль. Хозяйка, давно отвыкшая от подобных празднеств, думая, что говорит с храбрым и скорым на дела супругом, высказала свое удовлетворение следующими словами:

— Как же споро вы сегодня выступаете, мой дорогой Дени? Дева Мария, как же вы неутомимы! Вы не боитесь заболеть? Успокойтесь; сохраните силы для следующих ночей.

Клод не собирался сохранять свои силы для будущих ночей, вовсе не надеясь, что они будут иметь продолжение, а в поте лица трудился на божественном винограднике и поливал его драгоценной влагой, держа язык за зубами. Он бодро проскакал еще пару перегонов, притворился, что хочет спать, откатился на край постели и повернулся спиной к Изабетт, как наставлял хозяин. Убедившись, что Изабетт заснула, он встал, вышел из комнаты, оделся, бесшумно спустился в лавку и принялся за работу. На заре явился хозяин и обрадовался тому, что приказчик уже трудится. Он обрушил на него град вопросов, с опасением ожидая ответов; узнав, что все прошло, как нельзя лучше, и хозяйка ни о чем не догадывается, он поздравил приказчика с тем, что тот отлично выполнил трудный наказ и наградил его четырьмя денье на пинту вина, добавив, что рассчитывает на него при следующей оказии. На что Клод, едва скрывая радость ответил, что он не желает ничего другого, как угодить своему хозяину.

Мадам Ардуэн встала с утра пораньше; она сияла, как начищенное медное блюдо и приготовила прекрасный завтрак — жареную дичь, суп по-деревенски, рыбу, омлет с сахаром, варенье с бургундским, чтобы муж ее мог восстановить с толком потраченные силы. Такой избыток непривычных блюд заронил сомнение в душу простака, и он взволнованным голосом спросил:

— Господи! Милая моя, сколько еды; что означает ваше добросердечие, столь противное вашим привычкам!

— То, что оно означает, милый, — ответила жена торговца, сюсюкая, — Кто может знать лучше, чем вы сами. Разве, друг мой, вы забыли о непривычных трудах, коим предавались сегодня ночью?

Супруг, подумав, что жена желает вытянуть из него правду, с равнодушием возразил:

— О каких таких трудах вы говорите, моя милая?

— О! — вздохнула мадам Ардуэн. — Я не столь неблагодарна и не могу забыть о сладких переживаниях, о расточаемых вами нежных поцелуях; вы никогда еще не были столь неутомимым наездником!