Василий Ванюшин - Желтое облако

2

Не только клиника и коттеджи пансиона, но и двухэтажный дом, стоявший в южной стороне, ближе к горам, и большой участок леса вокруг — все это принадлежало Валентину Юльевичу Шкубину и было обнесено кирпичной оградой с железной решеткой.

Валентин Юльевич вставал рано и сразу же шел в лес подышать свежим воздухом. В это утро он проснулся еще раньше: предстоящая встреча и разговор с Патом Руисом беспокоили его.

Руис некоторое время жил здесь, в пансионе. Тогда он передал Валентину Юльевичу один документ, содержащий формулы и в целом рецептуру изготовления особого сплава металлов. Так, во всяком случае, объяснил это Пат Руис. Он сказал, что сын его мог погибнуть только на обратном пути от Луны к Земле и причиной была скорее всего лучевая болезнь: Дин потерял сознание, не смог связаться по радио с Землей и управлять кораблем — «Сириус» ушел в неведомые дали космоса… Один ученый, состоявший на службе у Руиса в научно-исследовательском бюро, долго работал над созданием сплава, способного полностью отражать космические лучи. Он умер, не сумев довести дела до конца. Очень важно завершить эту работу. Ученых до сих пор беспокоит вопрос о надежной защите космонавтов от поражения радиоизлучением. Очевидно, эта проблема долго еще останется волнующей.

Изучив документ, Валентин Юльевич сказал, что его лаборатория не позволяет производить подобные опыты — нужна специальная аппаратура. Тогда было заключено соглашение: Руис даст средства на приобретение нужной аппаратуры и оборудования; Валентин Юльевич работает для Руиса, который обещал не жалеть на это дело денег. Шкубина прельстила мысль иметь первоклассную лабораторию. Он мечтал о спокойной работе под вывеской благонамеренного «Ордена крови из ран Христовых», в дела которого никто не вмешивался, думать только о больных и о науке. Валентину Юльевичу нравилось быть отгороженным от мира каменной стеной, он редко появлялся в городе, не читал ничего, кроме специальной литературы, и лишь радио сообщало ему о том, что происходит на земле.

Руис исчез из пансиона, он пропадал где-то много лет. Все это время Валентин Юльевич регулярно два раза в год получал из банка деньги — по заранее сделанному Руисом распоряжению, — они шли для бывших компаньонов Руиса, проживавших в коттеджах, и на расходы по лаборатории. И вот Руис снова объявился, громогласно заявив о себе. Теперь он на свободе и полностью реабилитирован. Валентин Юльевич слушал по радио его речь, произнесенную перед памятником русскому космонавту. Руис каялся в своих прежних грехах, говорил о мире и дружбе. Видимо, у него намерение жить по-новому, приносить пользу людям. Он приедет сюда и заговорит о работе над защитным сплавом, крайне нужным человечеству в век космических полетов. Но у Валентина Юльевича за эти годы дело нисколько не подвинулось. Что же последует с приездом Руиса? Руис передаст работу другому ученому, Валентин Юльевич лишится лаборатории, созданной на деньги Руиса, и еще останется в долгу перед ним. Лучше бы лишиться пансиона, даже клиники, даже собственного дома, но не лаборатории. Валентину Юльевичу только и осталось в жизни, что бесконечные опыты и эксперименты, опыты какие угодно и над чем угодно, лишь бы они привлекали все его внимание, уводили в мир атомов и молекул, не оставляли времени думать о себе, опыты, порой такие же бесцельные, как и его жизнь…

Валентин Юльевич прошелся по аллее до самых гор и повернул обратно.

Пока еще только август, а уже кое-где появились первые листья на земле, оранжевые, будто вырезанные из меди. Неужели близка осень? В предгорьях ее признаки появляются рано.

Валентин Юльевич всегда уже с середины лета думал о приближающейся осени, угадывал ее. Он не любил ее, одинокий пожилой человек, ему бывает скучно и тяжело осенью.

Маленький трактор тянул по узкой аллее тележку, наполненную всяким садовым сором. За рулем сидел старик. Поравнявшись с Валентином Юльевичем, он остановил трактор и снял старую шляпу с высокой конусообразной тульей.

— Доброе утро, господин Шкубин!

Валентин Юльевич сдержанно поздоровался со своим садовником.

— Что будем делать с тем дубком, господин Шкубин? — садовник показал рукой вдоль аллеи.

Он говорил про дубок с кривым стволом. Деревцо на метр отступало от ровной кромки аллеи. Если проезжал трактор с тележкой, то втулка колеса непременно задевала ствол выступившего из общего строя дерева. Кора его была повреждена, слезилась. Ствол несколько раз обмазывали раствором глины, обвязывали, но на него опять обрушивались удары колеса, наносились новые раны. Объехать дерево в очень узкой аллее было трудно.

— Надо осторожнее, — заметил Валентин Юльевич.

— Я всегда осторожен. — Старик надел шляпу и взялся за руль. — Но не помогает моя осторожность. Срубить его надо, господин Шкубин. Оно нарушает аллею, как недисциплинированный солдат в строю.

— Нет-нет, — покачал головой Валентин Юльевич. — Как можно! Спилить, срубить — очень просто. Надо огородить.

Он подошел к несчастному дереву. Оно имело жалкий вид. Разодранная кора ствола свисала лохмотьями, верхние сучки начинали сохнуть. Листва поредела. Оно было еще молодо, но уже напоминало костлявого старика.

Это дерево посадил отец Валентина Юльевича незадолго перед своей смертью. Он тогда плохо соображал и вкопал его чуть ли не на середине аллеи. И сказал:

— Обещай, Валентин, что и этот мой труд, самый последний, не пропадет даром.

Сын обещал.

«Надо бы выкопать его и перенести на другое место, — подумал Валентин Юльевич. — Ведь это память об отце. У меня никого не было, кроме отца, и никого нет теперь…»

Он поднял грабли и принялся сгребать листья, опавшие с отцовского дерева, но услышал звенящий гудок автомашины и отставил грабли. Неужели Руис? Так рано!

Валентина Юльевича беспокоило то, что он так и не придумал, как лучше объяснить положение дела Руису. Старик может разгневаться и за одну минуту лишить Валентина Юльевича лаборатории и клиники.

Он быстро пошел к дому и увидел Руиса — тот стоял возле машины. Валентин Юльевич замедлил шаги.

Руис стягивал перчатку с правой руки, чтобы поздороваться, но Валентин Юльевич, увидев своего садовника, сначала подошел к нему и долго объяснял, что нужно сделать с тем дубком. Старый садовник удивлялся несуразному решению хозяина — перенести дерево. Это можно сделать только поздней осенью, Валентин Юльевич мало думал о дереве, он собирался с мыслями. Наконец он пошел навстречу гостю.

— Мистер Руис, я рад вас видеть в добром здоровье и бодрого духом, — сказал Валентин Юльевич, пожимая гостю руку. На самом деле Руис выглядел скверно: лицо серое, опавшее, веки покраснели. Длинный путь в самолете утомил его.

— Благодарю. Я тоже рад вас видеть.

— Этот садовник, — как бы извиняясь, сказал Валентин Юльевич, — чуть не сгубил лучшее дерево! Всюду надо смотреть самому. Я еще не успел позавтракать. А вы?

— С аэродрома я прямо сюда…

— Отлично сделали. Идемте в дом.

Валентин Юльевич напомнил себе, что нужно все делать не спеша. Он не торопился повести гостя в столовую, где начнется разговор о главном. Он задержался на веранде, глянул в затененный угол.

— Смотрите, ожила!

Руис подошел и увидел аквариум. На дне стеклянного ящика было немного воды, зеленели водоросли и лежали три крупных булыжника. Больше ничего Руис не разглядел.

— Спряталась, проказница! Смотрите, мистер Руис, вот она!

Из-за камней высовывался тонкий змеиный хвост необыкновенной окраски — ярко-желтые пятна на черном.

— Зачем вы держите змею! — Руис был удивлен и недоволен поведением Шкубина.

— Это не змея, а саламандра, пятнистая саламандра — редкость здешних мест, — стараясь казаться излишне обрадованным, пояснил Валентин Юльевич. — Тут были еще и лягушки — для препарирования. А у саламандр я изучаю лечебное действие выделений кожных желез. Служанка не заметила, что вода в аквариуме высохла, и саламандра впала в оцепенение. Вчера вечером я пустил воду, и, как видите, эта проказница ожила. Прошу, мистер Руис! Извините, что задержал вас. Всюду нужен заботливый глаз.

Стол был накрыт. Руис снял шляпу и не глядя протянул ее влево, но там ее некому было принять: служанка — старуха, жена садовника — удалилась, как только хозяин и его ранний гость вошли в столовую. Шляпу гостя принял хозяин.

3

— Дорогой мистер Шкубин, я надеюсь, вы догадываетесь, зачем я поспешил сюда. Конечно же не для того, чтобы посмотреть необыкновенную саламандру и позавтракать. Благодарю, я сыт.

— Выпейте вина, мистер Руис. Когда-то вы очень любили вот это…

— Еще раз благодарю. Но утром не пью. Старость!..

— Один глоток. Разрешаю, как врач.

— Мне надо беречь остатки здоровья и сил, — мрачно сказал Руис, но отпил глоток. — Когда я был в расцвете и дела шли отлично, вдруг последовал удар… Сначала бешенство, потом какое-то оцепенение…