Александр Лукьянов - Старик с обочины

– Чего там? -полюбопытствовал Ташкент.

– Хрыч возвращается. Ба! Какого-то козла на горбу волочёт.

Встал и Ташкент. Они молча проводили взглядами Хрыча, вошедшего на «Главный Проспект». Действительно, охранник нёс на плечах не подававшего признаков жизни человека в стандартном комбинезоне. Не обращая ни на кого внимания и не отозвавшись на приветствия Тихони и Ташкента, он тяжелым, размеренным шагом проследовал к дому Борова.

Хрыч: -Поглядел, как ты распорядился. Ничего особенного не заметил. Мало ли – небо светилось, чего только тут не случается.

Боров: -Такого ещё не бывало.

Хрыч: -Всё по первому разу когда-нибудь приходится. А вот этого хмыря я нашел за вязами на огородах, недалеко от запруды. Ну, знаешь, сразу у плетня.

Боров: -На ручье? Ведь там же безопасно! Чем шарахнуло?

Хрыч: -Откуда мне знать? Сам разбирайся. Долго еще мне его на шкварнике держать-то?! Куда девать?

Боров: -Укладывай на стол. Сдвинь респиратор с рожи. Ага, новичок… Оттуда… Всё, Хрыч, свободен, иди завтракать, там уже вчерашнее мясо дожаривают. Погоди!

Хрыч: -Чего ещё?

Боров: -Да он живой!

Хрыч: -Ну, ясный хрен! Обижаешь, что я – первый день в Зоне, что ли? Трупы на мне не ездят. Стал бы тебе жмуриков забрасывать! Обшарил бы труп прямо на месте, да и отволок в ближайшую крематорку.

Боров: -Что ж это они там, снаружи, совсем рехнулись – такую рухлядь сюда вышвыривают. На пенсиях экономят, что ли, выплачивать не хотят?

Хрыч: -Да-а, староват. Хотя, с другой стороны… С виду – твоих лет…

Боров: -Ты, Хрыч, грязные намёки-то брось. Я, конечно, на «Курорте» самый старый, только пришел-то тринадцать лет назад тридцатилетним. И выжил, чего каждому желаю. А этот, похоже, сразу помирать к нам припёрся. Поджал хвост прохвост – да на погост.

Хрыч: -Чего-чего?

Боров: -Поговорка, Хрыч, такая древняя, ты не знаешь. Ну-ка, спрысни его водичкой. Полегче, дубина, «спрысни» было сказано, а не «облей».

Хрыч: -Ладно, чего там… О, очухался, моргалками захлопал.

Боров: -Всё, Хрыч, теперь точно можешь идти, пока свинина не остыла. Гонорар возьми на подоконнике.

Хрыч: -Обойма «макаровская»? У-у-у! Маловато будет.

Боров: -А ты что, пуп надорвал, его от самого Ленинграда волоча? Отсюда до ручья – всего два шага.

Хрыч: -Да, Боров, щедростью ты никогда не болел. Что с ним делать будешь?

Боров: -Что в таких случаях делают? Окрестим. Объясним, что к чему. Дальше – как бог даст.

Хрыч: -Да таких случаев я как-то и не упомню. А как крестить будешь? Хлюпик? Дохлик? Удачливый? Псих?

Боров: -Был уже у нас Псих. На карьере гробанулся. Нельзя повторяться, нехорошая примета.

Хрыч: -И что придумал?

Боров: -Нечего думать: Стариком будет.

Хрыч: -Пусть так… Только, чую, недолго ему в Стариках ходить.

Боров: -А это уж как сложится. Зона, она, брат… Да бери ты, наконец, патроны и топай! И кликни сюда Баклажана, он, вроде как, на вышке торчит.

Боров: -Оклемался. Ну, поздравляю с прибытием, в смысле – добро пожаловать. Зона тебя фейерверком поприветствовала. Честно говоря, удивлён, как такого сюда пустили. Ветеранских медалей не имеешь?

Старик: -Здесь заработаю. Орден «Мать-героиня» дадите?

Боров: -Шутка юмора? Ценю. Значит, оклемался. Слезай со стола, плюхайся на табурет. Э, да тебя ещё покачивает. Ну, так откинься к стенке. Во, другое дело. Держи кружку – сладкий кипяток с местной мятой. С кофеями в Зоне, сам понимаешь…

Старик: -Спасибо.

Боров: -Паспортов мы тут не держим, имён в них не вписываем. Так что можешь меня называть Боровом. А ты теперь – Старик, усёк? Как отключился-то?

Старик: -Шёл тропкой через кусты по левому бережку ручья. Там, где он расширяется, вдруг началось головокружение, в глазах всё покраснело. Странное дело – вроде бы было тихо, а внутри головы появился какой-то воющий шум. Поскользнулся, упал, больше ничего не помню.

Боров: -Э, браток, да ты, гляжу, везунчик! Скажи спасибо, что пластом шмякнулся, из его поля зрения пропал.

Старик: -Из чьего?

Баклажан: -Привет, Боров! Звал?

Боров: -Ага. Вот что, Баклажан, отправь-ка пару ребят с «калашами» и гранатами к запруде. Там нашего новичка какой-то мозгоед с того бережка пощупать пытался. Похоже, нелюдь не хваткий, слабый, но пусть парни не расслабляются и на рожон особо не лезут.

Баклажан: -Ну?! Мозгоед? Как его к нам занесло? Бегу.

Боров: -Не забудь потом вернуться, с… хе-хе… юношеством беседовать будем.

Судя по всему тут гибрид демократии и олигархии, в «авторитетах» ходят несколько типов. Не последний из них Боров: властный толстяк с выпученными глазами. Ходят легенды о его долгожительстве и анекдоты о его прошлом. Рассказывают, что он промышлял торговлишкой с малолетства: в детском садике продавал цветные карандаши, в школе торговал жевательной резинкой. Всё бы ладно, да вот в годы перестройки и борьбы за трезвость наладился толкать в институте тяжёлую наркоту. Вовремя ушёл из-под суда в Зону, но разумно не стал соваться дальше «курорта». Боров смекнул, что и в Зоне можно недурно прожить, используя потусторонние торгашеские навыки. Он славится тем, что способен наладить хорошие коммерческие отношения с самыми разношерстными клиентами как внутри Зоны, так и за стеной. Боров известен своей жадностью и неуступчивостью, но говорят у него можно достать все что угодно. Живет он в маленькой двухкомнатной избе на краю единственной улицы Черново. Едва передвигается из-за перебитых ног. На всякий случай под рукой держит дробовик. Одет в армированную камуфлированную безрукавку поверх розовой девичьей футболки с надписью «Pussy-Cat» и в широкие синие штаны, кисть левой руки в повязке из черной кожи. Хитёр, сварлив. Ни в грош не ставит тех, чей статус ниже, откровенно и грубо эксплуатирует их. Но в то же время гарантирует выживание и определенное покровительство зависимым от него. Кроме того, похоже, он тут основной торговец и главный информатор, так что даже вполне независимым обитателям «курорта» приходится обращаться к нему по всякому поводу. Боров мне не нравится. Он от меня также не в восторге, чувствую, придётся думать над тем, как заставить его со мной считаться.

Бывшая деревня Черново у самой ограды, напротив контрольно-пропускного пункта. Двенадцать изб, столярный цех. Это место не случайно называют «курортом новосёлов». Своего рода предбанник Зоны, первое место, куда попадают новички, обживаясь понемногу. По словам «курортников» безопасней, чем здесь, нигде в Зоне не бывает.

Каждому новичку дают в подарок один день на то, чтобы расспросить и осмотреться. Выдерживают любые, самые глупые вопросы, отвечают на них терпеливо и обстоятельно. Задаром кормят, сколько в новенького влезет, и дают оружие.

Боров вручил мне почти новый пистолет с аккуратно затертым номером, две обоймы к нему и напутствовал: -«Без оружия в Зоне тут же пропадёшь! Кстати, когда тебя Хрыч приволок, при тебе нож был. Я прибрал, а то мало ли – вдруг у тебя с башкой нехорошо? Теперь вижу, что всё вроде в норме, так что получай свою собственность обратно. А нож хорош – словно бритва! Сам точил? Молодец! Рюкзак свой тоже бери, никто в него не лазил. И, пока ты жив, никто не полезет. Почему так – расспроси Кастета.

Сейчас «курорт» безопасен, Старик, и мы стараемся поддерживать его в этом состоянии. Здесь народа всегда много: кто совсем поселился и дальше никуда не ходит, а кто в гостинице отдыхает, к очередному рейду готовится. Вот жаль, Ирокез не вернулся – любил он свеженьких вроде тебя на путь истинный наставлять».

Рассмотрел пистолет. Ну, конечно! Fort полицейского назначения, украинское производство, пришёл на смену «макарову». Обладает лучшими по сравнению с ПМ точностью боя, эргономикой и более вместительным магазином, однако менее надёжен. «Кто по Зоне ходит с «Фортом», тот застрелится с комфортом!» Да, пустить пулю в лоб можно, а вот для чего-нибудь посерьёзнее пугач почти не пригоден. Так, разве что милиционерам таскать для произведения впечатления на законопослушных старушек.

Еще раз пересмотрел содержимое рюкзака. Всё, чем снабдили на КПП люди майора и профессора, действительно, оказалось на месте, даже завязки не тронуты:

1. Армейский бинокль.

2. Фонарик с довольно мощной лампой. Весьма полезная вещь в условиях недостаточной освещённости. Батареек не требует. В зоне полным-полно «штук», под названием этаки. Вставил этак в гнездо – хватит на год непрерывного свечения. Главное, чтобы лампа не сгорела. Но немцы на них дают четыре года гарантии, так что, пожалуй, фонарь в Зоне переживает своего хозяина. Аминь.