Александр Розов - Голод богов (1)
— А… потом? — через силу спросил Румата.
— Я очнулась в доме. Вроде этого. Была слабость и немного больно двигаться. Я все-таки встала, потому что подумала, что если я уже умерла — то надо понять… как… «там». Или, для меня, уже «здесь»? Я еще удивилась, что очень хочется есть — а ведь мертвым, наверное, не должно хотеться есть… Там стоял широкий стол, а на нем — костяной гребень, пастушья флейта и меч. Не совсем такой, как твои — другой. Короткий, широкий из металла, похожего на медь. Мне стало так интересно, что я взяла меч, чтобы рассмотреть получше. Он так легко лег мне в руку — как будто он был моим…. Всегда… Как будто, он давно привык к моей ладони, а моя ладонь — к его рукояти. Мне стало так радостно, что я крикнула что-то… Будто бы слово на чужом языке… Нет, не на чужом, а на своем — только забытом, почему-то. Вот как было. А потом вошли два пожилых варвара, увидели меч в моей руке…. И поклонились. Как кланяются варвары — чуть-чуть и не отводя глаз от лица того, кому кланяются… Так я стала Посланницей.
— Посланницей Хозяйки? — переспросил Румата.
— Посланницей Хозяйки, — повторила она, — Теперь ты все знаешь.
— Кира, что ты затеяла?
— Не сейчас, — сказала она, переворачиваясь на бок и обнимая его — потом. Сейчас со мной любимый мужчина — и я хочу его. И он меня хочет.
Да, это была правда. Он устал от теснящихся в голове обрывков мыслей. Он просто хотел эту удивительную женщину. Его Киру. Единственную во вселенной. А потом было утро. Уже настоящее утро — с ярким солнцем, заглянувшим в узкое окошко и разбросавшим яркие блики по обнаженным телам двух счастливых людей …
… Он проснулся первым. Кира крепко спала, подложив ладошку под щеку. Как тогда. Вечность назад… Тихо, чтобы не разбудить ее, встал и, подобрав мечи, выскользнул из домика.
Оп!
Рукоятки сами скользнули ему в ладони, ножны отлетели далеко в сторону.
Наверное, он смотрелся очень импозантно — совершенно голый, в идеальной боевой стойке — левая нога чуть впереди, меч слева — выставлен, как смертоносное жало, меч справа — готов отразить боковой удар.
Впрочем, нечего было отражать и некого колоть. В двадцати шагах от домика стояли вполне благожелательно настроенные мужички в количестве трех и одна крепкая молодая женщина (та смотрела на благородного дона с особенным интересом — оно и понятно). Все четверо были вооружены — за левым плечом у каждого торчала крестообразная рукоять варварского меча.
Машинально Румата глянул на перевязи. Ну кто ж так делает? Эх, давненько Румата Эсторский не гонял новобранцев.
— Вот что, вояки, — сказал он, стремительно метнув оба своих меча назад, даже не глядя (он и так знал, что они вонзились в бревенчатую стену ровно, даже не дрогнув) и, не спеша, направляясь к ним — если не хотите остаться без башки, слушайте меня внимательно. Начнем с тебя…. Да не дрожи ты, как банный лист. Что это такое? Я тебе в другой раз объясню. А сейчас запоминай. Вот я тебя просто толкнул. Легонько. Хоп — видишь, перевязь соскользнула. А если в бою? Раз — и нет твоей головы. Понял? Подгоняй снаряжение….
А ты что разулыбалась, красивая? Ну-ка быстро достань меч. Ага. Застрял. Все, отставить. Твои дети, если есть — уже сироты, а если нет — то их уже не будет. А почему — поняла? Вот и умница. Тебе та же команда.
Так, теперь ты. Меч достал. Неплохо… Ну, напади на меня. Да нет, по серьезному. Мы тут не шутки шутим… Оп!.. Ну, вставай, что разлегся? Еще раз… Оп!.. Понял теперь? Будешь стоять, как на ходулях — каждый раз так будет…
Ладно. А ты что ржешь, как хамахарский жеребец? Меч достал… Нападай… Оп!.. Вот так. А ведь это голой рукой. Представь, если налокотником, пусть даже кожаным. Как ляжешь — так тебя и затопчут…
Эй, красивая, сними-ка с ветки штаны, да брось мне. А то ты все не туда смотришь и оттого для воинской науки сплошной ущерб. А ты… Да, вот ты. Пока я штаны одеваю, сбегай, принеси мне дубинку…. Какую-какую. Дубинистую, как твоя умная голова. Бегом! Одна нога — здесь. Другая — обратно же, здесь.
… Когда слегка заспанная Кира вышла из своей избушки, потеха уже шла полным ходом. Да и не потеха вовсе — а нормальное учение. Еще семеро мужичков и две молодки подтянулись — и тоже были привлечены к делу.
Впрочем, увидев Киру, все остановились.
— Доброе утро, Посланница, да хранит тебя Небо.
— Доброе утро, родные мои. Смотрю, вы зря время не теряете.
— Стараемся, Светлая. Воинскую науку усваиваем.
— Вижу, что стараетесь, — Кира надела рубашку, завязала пояс и подошла к ним, — что стараетесь, вижу, а что усваиваете — не вижу.
Без всякого стеснения, она обняла Румату и крепко поцеловала в губы. Потом повернулась к остальным.
— Каким должен быть воин?
— Смелым, Светлая, — вякнул кто-то.
— Сытым! — отрезала Кира, — а вы, родные, разве думаете, что благородный Румата сыт? Думаете, всю ночь пироги лопал?
Раздались тихие смешки. Кому-то с треском дали подзатыльник, кто-то куда-то побежал… Минут через десять у ручья было накрыто полотно, а на нем — всякая снедь, горшочки, ковшики, в общем — все, что надо даже не для завтрака, а для основательного обеда.
Румата с достоинством уселся, можно сказать, во главе стола. Кира пристроилась рядом. Лицо у нее было счастливое, а улыбка — исключительно хитрая.
«А что это я делаю, — подумал Румата, — я ведь обучаю армию. Армию, которая завтра ударит на Арканар. А послезавтра… Вообще, черт его знает, что будет. И чему обучаю? Здесь еще через триста лет не узнают всех этих приемов. Ад и дьяволы! Что со мной?»
Он задумчиво откусил здоровенный кусок хлеба с салом и запил основательным глотком пива.
— А не скажет ли благородный дон, что делать, если, к примеру, супостат с конницей летит, а мы — в чистом поле, и кроме мечей с топорами, да пик — ну ровно ничего.
— Сколько лиг до конницы? — машинально спросил Румата.
— Ну, например, пол-лиги.
— Если пол-лиги, значит проспали вы, ребята, свою смерть. Конницу за три лиги даже баран увидит. А если слепой баран — то услышит. Так что считаем, три лиги. Значит, что самое главное для пехоты, когда ее в чистом поле сходу атакует кавалерия?
Он обвел глазами слушателей.
— Строй держать, — нерешительно пробурчал кто-то.
Кто еще скажет?
— Не обосраться, — предположила одна из женщин.
Все дружно заржали.
— Значит так, — подвел итог Румата, — а теперь замолчали все. Один раз объясняю ….
** 5 **
… Ты всех своих тысячников пригласила к завтраку? — спросил Румата, когда «курсанты» разошлись.
— Не всех, — ответила Кира, как ни в чем не бывало, — двое управляют охранением, одна тысяча — на хозяйственных работах.
— Понятно…
Ничего ему было не понятно. Кроме, пожалуй, одного — с ним играют в игру, правил которой не сообщили. И не хотят сообщать.
— Нам еще надо посетить Верцонгера.
— Кого?
— Верцонгера, — повторила Кира, — это самый уважаемый из вождей варваров. Он пригласил тебя, чтобы отдать долг благодарности. Ведь ты спас его сына.
— Когда?
— Вчера.
— А, этот парнишка…
— Теналдор, третий сын и наследник по их обычаю. Не прийти будет неправильно. Они обидятся.
— Да, пожалуй, — согласился Румата. Он прекрасно знал, какое значение придают варвары долгу благодарности. Не меднокожие варвары юга — а здешние варвары-северяне.
— Ну, пошли? — спросила Кира.
— Пошли…
… Верцонгер оказался примерно одногодком Руматы. Он был худощав, подвижен и, судя по скупым, стремительным и выверенным движениям — очень опасен. Не для Руматы, разумеется. Поскольку для Верцонгера Румата теперь был как брат. Дело было не столько в том, что Румата спас юного Теналдора от смерти, сколько в том, от какой именно смерти. По железному кодексу варваров, если бы наследник вождя был удавлен, это было бы чудовищным, нестерпимым оскорблением их роду. Все племя немедленно должно было бы вторгнуться в пределы Арканара и истребить племя обидчика до последнего человека — либо же погибнуть. С учетом размеров Арканара и размеров племени — именно второе, а не первое.
Таким образом, Румата спас все племя Верцонгера — и благодарность должна была быть соразмерной. Фактически она выразилась в том, что после длительной церемонии с непременным участием всех старших воинов и верховного шамана, благородному дону подарили коня и полный набор лучшего варварского вооружения.
Кроме того, теперь враги Руматы автоматически становились врагами племени.
Впрочем, для Вертцонгера это явно не было неудобством — поскольку он все равно был намерен идти на Арканар вместе с армией Хозяйки, а что может случиться в более отдаленном будущем, Вертцонгер не думал — более отдаленное будущее являлось для него понятием столь же абстрактным, как мифологическая битва богов в конце времен.
