Нил Шустерман - Беглецы
— Я думал, что готов. Теперь мне страшно.
— Это естественно. Не волнуйся.
Но Льву от этого не легче. Он разочарован собой.
Всю жизнь он готовился к этому дню — казалось бы, достаточно долго. Лев с младенчества знал, что его принесут в жертву. «Ты особенный, — всегда говорили ему родители. — Ты призван служить Богу и людям». Лев не помнит, сколько лет ему было, когда он понял, что они имеют в виду.
— Тебя достают ребята в школе?
— Не больше, чем обычно, — отвечает Лев пастору. Это правда. Всю жизнь ему приходилось иметь дело с ребятами, ненавидевшими его за то, что взрослые относились к нему не так, как к ним. Дети, как и взрослые, делятся на добрых и злых. Это жизнь. Конечно, ему было неприятно, когда дети дразнили его «мешком с ливером». Словно он был таким же, как те мальчики и девочки, чьи родители подписывали разрешение на разборку, чтобы избавиться от них. Родители Льва даже в страшном сне не захотели бы избавиться от мальчика, получающего в школе одни пятерки и завоевавшего титул лучшего игрока в бейсбольной лиге юниоров. То, что его отправляют на разборку, еще не значит, что родители мечтают отдать его лишь бы куда, только чтобы больше не видеть.
Он не единственный ученик в школе, кому суждено быть принесенным в жертву, но остальные мальчики принадлежат к иным вероисповеданиям, и Лев никогда не ассоциировал себя с ними. Львиная доля гостей, пришедших на вечеринку, — его друзья, и это убедительно доказывает, что он не изгой, хоть им и уготована разная судьба. Они не такие, как Лев: их тела и органы принадлежат им, и свое будущее каждый выбирает сам. Лев всегда чувствовал, что Бог ему ближе самого близкого друга, даже ближе родителей, братьев и сестер. Иногда он спрашивал себя, всегда ли быть избранным значит быть одиноким? Может быть, это с ним что-то не так?
— У меня много неправедных мыслей, — говорит Лев пастору.
— Неправедных мыслей не бывает. Бывают просто мысли. И от некоторых нужно избавляться.
— Понятно… Знаете, я просто завидую братьям и сестрам. Думаю о том, как ребята из бейсбольной команды будут играть без меня. Я знаю, быть принесенным в жертву — почетная обязанность и Божье благословение, но не могу понять, почему выбор пал именно на меня.
Пастор Дэн, славившийся умением смотреть людям прямо в глаза, отводит взгляд.
— Это было предопределено еще до твоего рождения. Здесь нет никакой связи с твоими поступками.
— Да, но я знаю множество ребят из многодетных семей.
— Сейчас это не редкость, — кивает пастор Дэн.
— Но многие семьи не приносят детей в жертву — даже те, кто ходит в нашу церковь, — и никто их за это не винит.
— Но есть и люди, приносящие в жертву первого, второго или третьего ребенка. Каждая семья решает по-своему. Твои родители очень долго думали, прежде чем решились дать тебе жизнь.
Лев нехотя кивает, соглашаясь с пастором. Ему известно, что он говорит правду. Он «истинная жертва». У родителей пять родных отпрысков, один усыновленный ребенок и трое подкидышей. Получается десять. Лев — одна десятая того, что имеют мать с отцом. Родители всегда говорили мальчику, что это и делает его особенным.
— Я хочу тебе кое-что сказать, Лев, — говорит пастор Дэн, решившись наконец взглянуть мальчику в лицо. Его глаза, как и глаза Марка несколько минут назад, наполняются слезами. — Я видел, как росли все твои братья и сестры. И, хоть я и дал себе слово не заводить любимчиков, мне кажется, ты лучше их всех в каком угодно смысле этого слова. Я бы даже не смог перечислить твои положительные качества, так их много. Но именно этого хочет Господь, ты же знаешь. Ему нужна не просто какая-то жертва, а все самое лучшее.
— Спасибо, сэр, — говорит Лев, испытывая громадное облегчение. Пастор Дэн всегда знает, что сказать, чтобы человек почувствовал себя лучше. — Я готов, — добавляет мальчик после небольшой паузы. Сказав это, он понимает, что, несмотря на все свои страхи и неправедные мысли, он действительно готов. Это то, ради чего он жил все эти годы. И все же мальчику кажется, что вечер в честь праздника жертвоприношения заканчивается слишком рано.
* * *На следующее утро стол в гостиной семьи Калдеров приходится раздвинуть на всю возможную длину, чтобы все желающие позавтракать смогли сесть за него одновременно. Все братья и сестры Льва в сборе. Многие из них уже живут отдельно, но сегодня к завтраку собрались все. За исключением, естественно, Марка.
И все же, несмотря на то что за столом собралось так много народа, в гостиной непривычно тихо. Слышно только, как серебряные ножи и вилки клацают по тарелкам, и от этих звуков тишина в комнате становится лишь еще более гнетущей.
Лев одет в шелковую белую рубашку и брюки — одежду, предписанную ритуалом жертвоприношения. Он старается есть аккуратно, чтобы на белоснежной ткани не осталось пятен. После завтрака все долго прощаются — обнимают Льва и целуют без конца. Проводы даются ему особенно тяжело. Лев мечтает, чтобы его поскорее оставили в покое, опасаясь расплакаться.
Прибыл пастор Дэн — Лев настоял, чтобы он был рядом, — и как только он появляется в доме, проводы быстро заканчиваются. Лев выходит на улицу первым и садится в «кадиллак» отца. Он дает себе слово не оглядываться, но, пока отец заводит двигатель, не выдерживает и поворачивается назад, чтобы последний раз взглянуть, как родительский дом медленно исчезает вдали.
«Я никогда больше сюда не вернусь», — думает он, но поспешно избавляется от этой мысли. Она слишком эгоистична да к тому же непродуктивна. Толку от таких мыслей немного.
Мальчик поворачивается к сидящему рядом на заднем сиденье пастору Дэну. Священник смотрит на него и улыбается.
— Все хорошо, Лев, — говорит он. От одного только звука его голоса мальчику становится легче.
— Далеко до заготовительного лагеря? — спрашивает Лев, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Примерно час езды, — отвечает мама.
— И там со мной сразу… сделают это?
Родители переглядываются.
— Там нам наверняка все объяснят, — говорит отец.
Льву становится ясно, что родители знают не больше, чем он.
Когда машина выруливает на федеральное шоссе, Лев опускает стекло, чтобы свежий ветер дул прямо в лицо, и закрывает глаза, чтобы приготовиться к тому, что его ждет. «Я родился и жил ради этого. Вся моя жизнь была посвящена этому. Я избранный. Господь благословил меня на это. И я счастлив».
Отец неожиданно резко тормозит.
Лев по-прежнему держит глаза закрытыми и не знает, что стало причиной неожиданной остановки. Он лишь ощущает, как скорость резко уменьшается и ремни безопасности натягиваются, вдавливая его в кресло. Открыв глаза, он обнаруживает, что машина остановилась прямо посередине федеральной трассы. Где-то сбоку сверкают огни полицейских мигалок. И, кажется, он только что слышал стрельбу?
— Что случилось? — спрашивает Лев.
Неожиданно оказывается, что прямо за окном стоит мальчик, на пару лет старше Льва. Вид у него испуганный. Но в то же время Льву почему-то кажется, что мальчик опасен. Он нагибается, чтобы нащупать клавишу и поднять стекло, но не успевает — мальчик просовывает руку через окно, поднимает кнопку замка и распахивает дверцу машины. Лев сидит и смотрит на него, от страха не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Он не знает, что делать.
— Мам? Пап? — зовет он.
Мальчик с глазами убийцы хватает Льва за белую шелковую рубашку и начинает вытаскивать из машины, но ничего не получается — мешают ремни безопасности.
— Что ты делаешь? Не трогай меня!
Мама кричит на отца, побуждая его что-нибудь сделать, но тот никак не может расстегнуть свой ремень. Напавший на них маньяк просовывает руку еще дальше и одним молниеносным движением расстегивает замок ремня, удерживающего Льва. Пастор Дэн хватает налетчика за руку и тут же получает сильный удар в челюсть. Лев поражен таким откровенным насилием и не может защищаться в решающий момент. Маньяк снова тянет за рубашку, и Лев вываливается из машины, ударившись головой об асфальт. Он оглядывается и видит, что отец наконец выбрался из машины, но сумасшедший парень, напавший на них, резко открывает дверцу машины, и она ударяет отца прямо в грудь. Отец отлетает в сторону.
— Пап! — кричит Лев, видя, что отец вот-вот упадет прямо под колеса пролетающего мимо автомобиля.
Слава богу, водитель успевает его объехать, но задевает при этом другую машину и сбивает ее с траектории. Автомобиль заносит, и он, крутясь, как волчок, отлетает в сторону. В него тут же врезается следующий автомобиль, ситуация выходит из-под контроля, и воздух наполняется звоном разбитого стекла и скрежетом рвущегося железа. Мальчик рывком поднимает Льва в воздух, хватает его за руку и тащит в сторону. Лев не слишком велик для своего возраста. Напавший на них маньяк старше на пару лет, выше и сильнее его. Льву не вырваться.
