Ольга Антер - Грань реального
Я хотел быть с ними. Хотел, чтобы все закончилось. Я устал, понимаешь, Дани? Конечно, не понимаешь. Ты больше ничего не понимаешь. Не знаешь, каково это, – быть чужим. Всегда и везде. Я пытался, искренне пытался стать майдом. Не патриархом, конечно нет. Смеющиеся боги ошиблись, даруя мне душу. Ничего удивительного, Найтир не зря говорил, что я не должен был рождаться. А я ведь помню, как он разорвал мое запястье, заставив ужасаться и трепетать, пока пил кровь собственного сына. И я вновь почувствовал, что не принадлежу себе.
Это было не твое простенькое пожелание, сестренка. Это воля и закон. Такой же, как законы окружающего мира. Ты можешь не соглашаться, кричать, спорить, но Глаз земли все равно взойдет, не так ли? Отчаяние ушло лишь благодаря изменяющему. Знаешь, наверное, Арканиум смог бы и луны заставить понестись вспять.
Раз уж я заговорил о богах… Знаешь, мне кажется, они создают нас в ненависти. Жизнь – одновременно дар и насмешка. Они не могут вырваться из своей божественной обители, осуществить свои желания. Такие сильные желания, что даже их отголоски в нас становятся грехами. И боги искренне смеются, наблюдая, как мы пытаемся жить.
Ты ведь наверняка познала то же самое, родная. Потерю себя самой. Но теперь я рядом, и всегда буду. Мне не нужны твои слова, чтобы помнить, как звучал голос. Я сам обниму тебя, спасая от окружающей темноты. Пусть наши объятия всегда будут холодны, но я даже не чувствую кого-то чужого рядом. Словно в лоне матери, моя половинка замерла поблизости. Мы слились в одно целое, и жизнь, которую нам подарила погибшая майда, сильнее смерти, заложенной отцом. В конце концов, у нас теперь трое малышей, и их кровь ничего не значит. Они прекрасны и невинны, но, если не мы с тобой, кто их вырастит? Найтир? Я буду всеми силами молиться, чтобы они никогда не попали в его руки. Потому что я больше ничего не могу, кроме молитв.
Отзовись, сестренка. Просто чтобы я знал, что ты в безопасности.
Мэй звал не голосом – жалкими остатками своей собственной силы, практически лишенный энергии и веры. Чувствовал, как их тела растворяются в окружающей темноте. Майд давным-давно отпустил руку Дани, уложив ее на кушетку и обняв, прижавшись всем телом. Они лишились страсти, и отныне любой подобный жест будет невинным, но чувства, те самые чувства, которые стоили ему всего, не искоренить ничем.
Он потерял счет времени, и их никто не беспокоил. Даже малыши как-то незаметно угомонились и сами скрылись в отведенном им отсеке. Мэй знал, что человеческие детеныши первые несколько лет – беспомощные, не умеющие даже немного мыслить создания. Майды были не такими. Что давало людям еще одну возможность сравнивать их с животными.
Как все похоже. Заслуживаем ли мы лучшего, чем то, что уже имеем? Или все это – глупая наивность мальчика, не имеющего права жить?
Одна за другой капли его любви скатывались в пропасть, теряясь там, но наполняя… что? Можно было тысячи раз пытаться описать использование патриархом собственной силы, но научить этому было невозможно. Мэю так просто давалось разрушение, но разве сможет оно сейчас помочь? Суть Дани и так разрушена.
Он делал, что умел. Разрывал на части самого себя, пытаясь делиться этой силой с девушкой в своих объятиях. Большая часть даров возвращалась обратно, но какие-то – нет. И Мэй не мог сдаться, отчаянно надеясь, что сможет что-то изменить.
Все спуталось. Слилось вместе. Время, эмоции, тела, разум. Одно невиданное прежде существо затаилось под водой. Два тела, два сознания, но что-то, не имеющее даже слова для определения, все-таки одно.
Ему показалось, или Дани вздрогнула?
– Жемчужинка…
Слова разрушили таинство единения.
Нет. Какой он дурак. Разве можно это чем-либо разрушить?
Дани повернулась к нему лицом, одновременно сворачиваясь калачиком. Спрятала лицо на груди и мгновенно уснула в кольце оберегающих рук.
Mandragora Scream. Blight Trills.
16.
На стыке потолка и стены заплясали рваные тени. В который раз. Щель между плотными складками ткани пропускала достаточно, чтобы непрекращающаяся кутерьма за окном прорывалась в спальню игрой света и тьмы. Вздохнув, Лана перевернулась на другой бок, но сон никак не шел. Скопившиеся внутри злость и раздражение были ни при чем – скорее уж невидимые молоточки особенности, разгонявшие пульс и постоянно вплескивающие в кровь адреналин.
Ты опаздываешь, хранительница. Твое время скоро придет. Все ли готово?
Можно было сто тысяч раз наорать на Эвина, можно было бы приказать ему и Криште отправляться прочь. Можно. Если бы Глава рода Баго не понимала, что они правы.
Вопреки всем ее расчетам и предчувствиям, майды так и не появились первой ночью. Найтир исчез и не отзывался ни на какие призывы. Простые подводные перестали подниматься в доступные для сканирования слои. Каждый клочок прибрежных вод был исследован, немногочисленные найденные живыми люди – спасены. Выпитые трупы, во множестве обнаружившиеся на большинстве островов, – кремированы.
Именно глядя на них, Лана окончательно поняла, что Найтир не отступит. Патриарх убил всех людей, кого успел, зная, что она вернется. Показательно плюнул в лицо. Смотри, Баго. Это все благодаря тебе.
Глупец. Наивный, потерявший ощущение реальности глупец. Время, когда Лана стала бы переживать о чужой подлости, давно прошло. Она даже предпочла бы казнить собственными руками определенных людей, вовремя увезенных с островов. Тех, кто стал кошмаром страшнее майдов для истощенных беременных девочек. Многие из них были младше Аори. Изысканное будущее лакомство – две жизни в одном теле. Позволяет купить лишние годы жизни для себя.
Нет, Найтир придет. Червь злобы и сомнений внутри него все сильнее, а желание вернуть свои потери заставит действовать. Просто нужно дождаться, сохранив максимум сил.
Еще сутки или двое. Лана была в этом уверена, и потому пыталась спать днем, задернув тяжелые плотные шторы. Порой это даже удавалось. Особенно, если перед этим как следует утомиться, что в текущей ситуации было элементарно.
Заливистая трель телефона прервала накатившую наконец легкую дремоту, и Лана раздраженно потянулась за надоедливым прибором. Ну, что опять стряслось?
Лицо мужа на экране было виноватым и перепуганным, а небритые щеки заметно тряслись.
– Лана, Лана, я не могу найти Ридию! Я вернулся домой, тут никого нет, ни ее, ни стражей!
– Откуда вернулся? Смотрю, давно тебя там не было.
– Э…
Мужчина замялся, позволяя жене самостоятельно представить места, визиты в которые вынуждают прятать взгляд.
– Ее привезли в Альдрию, – брезгливо проговорила Лана. – Не звони мне больше.
Не дожидаясь ответа, она отключила связь и подбросила телефон вверх. Стойкий и привычный к подобному, аппарат приземлился аккурат на тумбочке, а сама Лана перевернулась на спину и закинула руки за голову. Ей не раз докладывали, что дорогой супруг посматривает в сторону сомнительных приключений, но реализовывать собственные желания он раньше не рисковал. Почувствовал вседозволенность?
Почему-то ей не было даже досадно. Абсолютное безразличие. Разве что некоторая брезгливость подступила, когда Лана представила, с какого рода женщинами мог проводить время отец ее будущих детей. Хотя, если вспомнить о патриархе, собственная участь больше не кажется слишком мерзкой. Так, деловое соглашение с элементами физических упражнений. Глава Баго ведь не собирается выбрасывать человека, который выполнил свою задачу.
Грустно. Она с самого начала не могла воспринимать собственного мужа иначе, чем как… предмет. Инструмент, необходимый для определенной работы. Ей его примерно так и представили, да и сам мужчина не стремился что-то менять. А ведь и у него были свои желания, потребности, мысли… В истории подобные ему часто становились идеальными орудиями для шпионажа и шантажа, но, конечно, Лана подобное не упустила бы.
Да и не раз приходилось встречать людей, живых лишь внешне. Они проживали день ото дня, ничем не интересуясь, двигаясь по установленному и одобренному обществом кругу. Они умели и любили только то, что рекламировалось. С ними было удобно и ужасно тоскливо.
Пойти, может, к Ри? Лана запретила себе проявлять внимание к дочери, пока они не вернутся домой, но ведь никто этого не требовал. А было бы славно поручить изменяющей незаметно принести дочку сюда, положить ее рядом, уснуть, глядя, как малышка… М-да.
Раздраженно перевернувшись на другой бок, Лана нечаянно задела рукой столик. Что-то, лежавшее на самом краю, с громким грохотом свалилось на пол, и женщина перегнулась через край кровати, решив отставить всякие мысли про сон.
Кинжал. Тот самый, который она полушутя дала Лису. Как он здесь оказался? Тройн принес? Хотя, какие глупости. Наверняка просто отдал слугам и велел вернуть.
Подняв клинок за холодное острие, Лана подбросила его, переворачивая, и принялась неспешно крутить украшенную строгими узорами рукоятку между пальцев. Не надо было отдавать дорогое сердцу тому, кто не способен понять его цену. Не так уж часто она дарила что-то Лису, и всегда скрывала это под маской шутливого сарказма.
