МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №3, 2015(14) - Елена Ефимовна Кушнир
Вернет.
Усомнишься: «Тверез?..»
Отчасти.
И – шепотом в уши:
«Ты в Питере? Помнишь меж строк
Хоть пядь от пространствий Кривуши,
Хоть рюмку в котельный итог
Камчатки иной, петроградской?
Чуть впрок поминаешь мой день???
Ты – слышишь? Ты – в доле пиратской?..
Тебе упираться не лень?»
Прогулки, проулки, прогалы
Землей, подзапутанной сном…
Лети, мой привет пятипалый,
Невидимой сетью несом!
2 (вариант)
Ты вымолви слово «КАМЧАТКА!..»,
Услышу сквозь тысячи верст,
И, вздрогнув, припомнит сетчатка
Заглазную истину грез!
Тверез? Ну, наверно, отчасти…
Все в срок происходит, не впрок,
Раз что-нибудь бьется – на счастье?! –
Осколки встревают меж строк.
Молчишь – ни письма, ни привета,
Ты в Питере будешь – когда?
Все ближе по разным приметам
Безликие ждут холода.
* * *
Ты говоришь: «Что делать, не пойму…»
Мы повстречались, ты – волна, я – берег.
Так было быть должно и потому
Надежно счастье, как экаунт в сбере.
И все равно – прилив ли иль отлив,
Накат неровен, своеволен, склонен…
Приди, сбрось в скалы – платье-панцирь-лиф!..
Я грудь твою возьму в свои ладони.
Унынье – грех, сомненья – это жизнь.
Поверь – не сомневается лишь камень!
Ты завтра позвони и положись
На время, что сочится между нами…
* * *
Бес лишних слов,
Он обходился без
Лихих словес, что всуе поминают,
Поскольку верил в точечный прогресс,
Как падший ангел Землю понимая
Своей Второю Родиной.
Родней
Считая перших из мирских поэтов,
Ведь с ними жил по истине одной…
А вот какой? Не выдаем секретов!
Дмитрий АРТИС{38}
* * *
Четыре дня. За ними пятый.
Без изменений. Хорошо...
Идешь ни разу не помятый
вдоль по квартире нагишом.
Не преисполненный отваги,
но будто бы навеселе.
Белее сна листы бумаги
лежат на кухонном столе.
Как за покойником помыты
полы, повсюду тишь да гладь,
и если пишешь слово мытарь,
то лишь бы рифме подыграть.
Перерабатываешь вроде
страстей вторичное сырье –
уже приравнено к свободе
все одиночество твое.
Тебе ни голодно, ни тошно,
совсем расслабленный, пустой,
и никакого смысла в том, что
за пятым днем идет шестой.
* * *
«Солнечный круг,
небо вокруг...»
Позднее время суток.
Я до того дошел,
что обвожу рисунок
черным карандашом.
Вроде косые ливни,
но получились для
желтых и синих линий
комната, ночь, петля.
Пляшет под лупой лампы,
видимая пока,
будто куриной лапой
писанная, строка.
Темная завязь молний —
сила в одном рывке —
чтобы забыл, не помнил
надписи в уголке.
Стянется вещий сумрак,
солнце во всю смоля.
Был да пропал рисунок,
прямо как жизнь моя.
* * *
Какая скука в Петербурге...
Махнув от ста до пятисот,
идешь выдавливать по букве
однообразие пустот –
писать, нисколько не вникая
в происходящее с тобой, –
ночь скоротается такая,
похожая на день любой,
когда ни воздуха, ни дыма,
живется только тем, что пьян, –
внутри тебя непобедима
страна рабочих и крестьян,
демонстративная эпоха,
и, чтобы не было смешно,
тебе должно быть очень плохо,
а может быть, и не должно.
* *
Это жизни моей торжество:
с теплотой неземною
вынимать из кровати того,
кто считается мною,
ставить на ноги или держать
на весу, не роняя,
выдавая пустую кровать
за преддверие рая.
Вот и доброе утро, страна,
слишком доброе утро.
Я почти отошел ото сна,
улыбнулся как будто,
и, нащупав рукой пустоту
на соседней подушке,
потянулся, отмеря версту
от мысков до макушки.
По холодному полу туда,
где находится ванна,
и сказал, что уйду навсегда,
и ушел, как ни странно...
Алексей ГРИГОРЬЕВ{39}
ОХОТНИК НА СНЕГУ
Февраль, февраль, и голуби над речкой,
и горка снега на печной трубе.
Охотники, идущие навстречу
друг другу, переходят в точку «б».
И видят клен у желтого вокзала,
автобусы на площади, базар
и снег, что возле школы набросало,
как тысячу мгновенных лет назад.
Они стоят у здания больницы,
чуть-чуть левее вывески «вино»,
и удивлённый школьник круглолицый
глядит на них в больничное окно.
Я это помню: ржавые ворота
и зеркало в палате на стене.
Охотники сошлись за поворотом,
а прочее другое как-то не…
Куплю вина – зимой идет охотней,
в автобус, чтоб согреться, забегу.
Единственный оставшийся охотник.
Единственный. Последний на снегу.
МАЛЬЧИКИ
Нежные девочки, чем вам навеяло,
что же вы плачете, ах.
Верные мальчики – пальчики веером
