Дмитрий Бочарник - Звёзда II
— И полетим мы с тобой, Сашок, далеко к звёздам. — сладко проговорила Виктория, не открывая глаз. — И будем там одни в центральном посту. Никто, кроме нас двоих не увидит первыми нового великолепия космоса…
— Спи, великая звездопроходчица… — ласково сказал Александр, легонько прикасаясь к её чёрным волосам. — Спи… — он привычно пытался понять, о каком «новом великолепии» говорила его подруга, но разум в этот раз подсказывал только одно — находившаяся рядом с ним девушка тогда полностью проявит себя как посол всего человечества, посол планеты Земля перед лицом не менее могущественных инопланетных цивилизаций, вполне способных создать то самое новое великолепие.
В эту ночь Александр не сомкнул глаз. Он мог бы активно прободрствовать без всякого вреда для себя пять полных суток, но теперь на его попечении была девушка и это требовало повышенного против обычного внимания. Сидя у костра, Иванов думал о своем дальнейшем пути. В его сознании выстраивались самые разные варианты ближайших действий. Верный Закону Триады, Александр рассматривал все возможности — от самых позитивных до самых негативных. В его душе постепенно формировалось место, отведённое только Виктории и это ему нравилось — Вика, как показывало их общение, безусловно и полностью заслуживала лучшего из того, что он, Александр Иванов мог дать ей, как представителю Второй Цивилизации.
— Ты так и не заснул?!.. Сашка, это невозможно!.. — Виктория открыла глаза ровно в шесть утра и потянулась, сбрасывая покрывало. Через несколько секунд она уже стояла на ногах перед Александром. — Ты снова истощаешь себя ради меня и моей безопасности! Твой кокон мне пробить ещё ни разу не удавалось… Укутал меня так, что я едва не закипела от тропической жары, а сам сидел и подкладывал веточки в костер, да ещё умудрялся меня не разбудить при этакой работе. Уму непостижимо!.. — в её голосе чувствовалась целая гамма чувств — от беспокойства за друга, проведшего возле неё бессонную ночь до яркой, искренней и глубокой благодарности за эту жертву.
— Мне это не трудно. Как спалось? — Александр встал.
— Лучше, чем на волнах. Сашок, ты велик… — подобные фразы всегда выдавали желание Виктории дать высшую из возможных оценок стараниям Александра, направленным на удовлетворение её весьма скромных и предсказуемых потребностей и желаний.
— Я — не Аллах, я — смертный и слабый человек… — сказал Александр без тени шутливости, но Виктория не стала «обрезать» свое игривое хорошее настроение:
— Мне что, снова фыркать? Я уже устала от фырканья, Сашочек. Позволь мне обойтись выражением искреннего удивления на лице. А теперь, пока ты перевариваешь мою реакцию на твою сентенцию, я пробегусь пятнадцать кеме туда — пятнадцать обратно…
— Ага, так я тебя и отпустил одну… — недовольно сказал Иванов.
— Отпустишь, Сашок. Сготовь пока завтрак. — убеждённо ответила Виктория.
— Ладно. Это мне подходит. Только — без рюкзака, Викта. — Александр понял, что его подруга уже приступила к выполнению намеченного плана.
— Нет, Сашочек. Иначе мне придётся найти камешек…
— Викта, тебя не переубедить. — скучным тоном сказал Александр.
— Ты меня уже и так переубедил… своей заботой. — её взгляд снова стал непередаваемо нежен. — Сашко, до мене так добре ще ніхто не ставився… Чесно кажу…
— Ого, українською мовою розмовляємо, шановна пані. — Александр за время общения с Викторией узнал многое и теперь знал, что Виктория воспитывалась в семье, где все говорили на десяти языках и в первую очередь — на родном для матери и бабушки украинском. Родным городом Виктории, её малой и главной родиной был Киев — столица Украины — члена Евразийского Региона с незапамятных времен. — Це вражає і ваша мова свідчіть про ваш глибокий зв» язок з ненькою Україною.
— Так, пане мій. Добре, я побігла й сподіваюсь на гарній сніданок. — Виктория повернулась и договорила. — а про мову й потім поговоримо.
— Все буде як годіться, шановна панна Вікториє…- Александр встал на ноги, потягиваясь. — Обережно на поворотах…
— Не турбуйтеся марно, мій володарю… — Виктория обожгла его зовущим взглядом и скрылась за деревьями.
За время отсутствия Виктории Александр привёл кострище в прежнее рабочее состояние и постарался сготовить завтрак и сервировать стол не хуже, чем его спутница…
Виктория выбежала на поляну, постепенно снижая скорость. Её взгляд скользнул по сервированному столу, по Александру, убиравшему в рюкзак ненужные тарелки.
— Сашко… Як гарно бігати вранці… - она крепко и бережно обняла юношу и жарко поцеловала его в губы. Александр едва не задохнулся, но так Виктория выражала свой восторг нечасто и он привык к подобным проявлениям эмоций своей уникальной подруги.
— Оце так сказанула. Хто вранці встає, тому — бог подає. — Александр улыбнулся. — Сідайте снідати, вельмішановна… — юноша простер руку приглашающим жестом.
— Не ела ничего вкуснее, Саша. — Виктория, моментально перешедшая на русский язык, уже серьёзным взглядом просканировала глаза Александра. — А вот тебе определённо следует поспать, мой командор…
— Нет и нет. Пока ты бегала, я превосходно подремал. Так что скоро двинемся в путь.
— Ага… подремал, как же… — Виктория промокнула губы и продолжила несколько недовольным тоном. — Не надо мне говорить глупости, Саша. Я же чётко и точно знаю, что даже при твоей уникальной подготовленности к домашней, до недавнего времени — женской постоянной деятельности, на такой объём работы времени только-только хватит на её выполнение, а уж никак не на сколько-нибудь продолжительную сладкую дремоту под шорох листочков… А…
— Посуду я уже сложу, она одноразовая. А ты приводи себя в порядок, сходи к ручью и освежись после гонки. Ты метеор, Викта, за час — тридцать кеме. Непозволительная роскошь…
— Для моего не полностью сформированного организма? — Виктория словно процитировала знакомые Александру строки Свода учебной литературы. — Для меня, Саша, это уже старо. Очень и очень старо. Старо, как в плохих учебниках… — она сменила тон на обычный. — Сашок, ты снова круто меня ограничиваешь под благовидным и весьма приятным для меня предлогом сбережения моих ресурсов и моей целостности. Но всё же… Я же не могу так себя ограничивать… Я должна работать и активно действовать. — в её голосе послышалась железобетонная убежденность.
— Знаю… В России… — в задумчивости произнес Александр. Виктория тотчас продолжила:
— …. Дети взрослеют рано. И — не только в России — во всей Евразии. И в Украине, которой очень быстро пришлось добавить к высочайшей эмоциональной чувствительности российскую способность быстро ехать после сравнительно недолгого, против пословицы, процесса запрягания. Это я так, к слову. Но ладно, к ручью я всё же пройдусь, но только для того, чтобы предстать перед тобой не утомлённой бегуньей…
— Угу. Опять рубцы на моем сердце своим взглядом оставлять будешь… — голос Александра потеплел и любимое семейное «угу» прозвучало совершенно не недовольным тоном. — На нём скоро места не останется… Что тогда будем делать? Хирургов подобной специализации у нас просто нет. — хитро улыбнулся юноша.
— Сашок, ты же на моём оставил такой глубокий рубец… — тембр голоса девушки упал до отметки высшей проникновенности. — Но такой приятный и важный, — короткая ёмкая пауза, — что избавляться от него я не хочу… ни душевно, ни физически… — пропела Виктория, прикасась губами к его лбу. — Всё, я побежала.
Александр Иванов. Осознание пути Виктории
— Смотри, по-быстрому. — сказал Александр, а про себя подумал: И как же ей необходим частый, пусть и кратковременный физический контакт со всем, что даёт ей силы, спокойствие и ощущение безопасности и защищённости. Она просто жаждет не только видеть меня и слышать, но и просто физически касаться и ощущать. Она так незащищена в нашем пусть и весьма комфортном, но суровом и безжалостном к подобным уникумам мире, по-прежнему требующем усреднения и постепенности.
Усреднения и постепенности, хотя для современного человека, рвущегося познать свои собственные возможности и способности до конца, постепенность и усреднённость являлись злейшими врагами и абсолютно ненужными в деле самопознания ограничителями, если, конечно, дело не доходило до затрагивания интересов, прав, свободы и безопасности других людей. Ладно, это отдельный человек должен балансировать в своем отсеке, а вот такие люди как Виктория? Могут ли они как всегда усредняться? Наверное, нет. И цена их усреднения намного выше — они пришли в этот мир для того, чтобы поднять на новый уровень не себя, а многих других.
Не себя, а многих других. Вот почему для Виктории усреднённость и постепенность — явления не постоянные, а временные. Вот почему она готовится поднимать на новый уровень возможностей и способностей не себя, а многих других. Готовится уже долгое время. Готовится так, как готовились многие люди, желавшие дать человечеству возможность взглянуть на новые горизонты, новые, ранее скрытые. Дать возможность взглянуть и понять: новый мир как и мир старый зависит от всех людей и от каждого человека в отдельности.
