Первоочередной - Андрей Потапов

“Не могу”.

– То есть как это? Ты же снова пишешь книжку!

Стоит ли упоминать, что близнецы в этот момент притихли, смотря на Серетуна как на сумасшедшего?

“Я не побывал тут полноценно и могу взаимодействовать только с теми, кто занимается Тканью Повествования”.

– Хреново, – ровным голосом выдал чародей. – Так, ладно, отправляй Наталию за нашей семейной парочкой, а мы побежали спасаться, пока сами не оказались, где не следует.

– Опять с автором? – уточнил Бадис.

– Да, – ответил Серетун. – А теперь марш на выход!

На улице послушно стоял Гарюрич с деревянной табличкой в руках. Только на псевдомеханике лица не было.

– С тобой что стряслось? – гаркнул вконец раздражённый чародей.

– Он меняется, – едва слышно прошептал Долгорукий.

– Господи ты боже мой! – выпалил Серетун, закрыв лицо руками, а потом выглянул из укрытия и ласково спросил: – Кто?

– Прототип, – коротко ответил Гарюрич, и как ни в чём не бывало продолжил: – Вот план, который ты просил открутить.

– Ты дурак? – спросил волшебник, поражаясь, как ему только хватает терпения. – Это же санбюллетень, не видно, что ли?!

– Да, это плохая новость, – виновато произнёс Долгорукий. – Но есть и хорошие новости.

– Какие? – уже безо всякой веры спросил Серетун.

– Я знаю, где проход в потаённую канализацию.

– И где же? – сощурившись, чародей пристально посмотрел псевдомеханику в глаза.

– У местного журналиста в проруби. Он там хранит замороженную рыбу вместо холодильника.

– В жизни большей глупости не слышал, – фыркнул Серетун. – Веди!

И направился Гарюрич могучим шагом к хижине усатого моржа по имени Вэй, но его героическая походка быстро прервалась, когда Бадиса внезапно осенило:

– Папа! Надо забрать папу, он по-любому сейчас воюет!

– Гадис, посмотри на меня внимательно, – попросил чародей юного мага.

– Зачем? – с сомнением спросил Гадис.

– Ну надо, – примирительно ответил Серетун. – Только внимательно, ладно?

– И что я должен увидеть? – полюбопытствовал Гадис.

– Седину, – произнёс чародей. – Я с вами уже скоро весь покроюсь белым! Сколько ж можно! Ладно, идём спасать папу. Папа – это святое. Как, говорите его зовут?

– Боритюрис, – хором ответили близнецы.

– Это ж он управлял Пейтеромском до этого гада?

– Так точно, – подтвердил Гадис.

– Но когда-то давно он не был никаким политиком, – внёс ясность Бадис. – Он работал декоратором в театре.

– И зачем мне это знать? – с недоумением задал вопрос Серетун.

– Да просто, – ответил юный бард. – Вдруг тебе будет интересно, кого именно ты спасаешь.

И славная компания двинулась в гущу битвы, чтобы найти орка средних лет, который решил тряхнуть стариной.

Вот представьте себе такую ситуацию.

Вы – уважаемый мэр уважаемого города. И не какого-нибудь захолустья вроде Берсерчанска, где хитиновые монстрики выводят трели на губной гармошке и воспитывают повстанцев из юных адептов Мира Эскапистов, а вполне себе туристической жемчужины на самом берегу речки Бесконечной.

Территорию вы захватили справедливо, не проронив ни капельки крови. Мягко ассимилировали население, создав помесь орка с человеком. Выгнали контрабандистов, попутно сделав их услужливыми кадаврами. Поставили замечательный фонтан на центральной площади и вообще содержите город в чистоте благодаря новейшей технологии со странным названием – канализация.

Население вас в меру любит и уважает. Только журит за коррупцию и слишком опухших стражников-полуптиц.

Но в целом жизнь идёт своим чередом, и вокруг пышным цветом разрастается стабильность.

И тут трах-бабах, вдруг откуда ни возьмись появляется очень странный субъект по имени Ибн Заде и заявляет свои права на город.

Что вы сделаете первым делом?

Правильно – позовёте стражу, чтобы она выперла этого недоумка за пределы города.

Боритюрис, почётный мэр Пейтеромска, именно так и поступил. Но стража отказалась выполнять приказ.

Возможно, причиной стал беспрецедентный подкуп всех и каждого в этом прогнившем аппарате правосудия.

Но, скорее всего, дело было в том, что Ибн Заде превратил парочку особо ретивых стражников обратно в голубей и, обведя всех многозначительным взглядом, задал всего один вопрос: “Кто ещё хочет?”

И по какому-то чудовищному стечению обстоятельств никто не захотел.

Вместо того, чтобы охранять своего легитимного правителя, голубки схватили Боритюриса и заперли у него же дома.

Не в тюрьму же его было вести, правильно?

Визирь быстро отгрохал себе фантастический замок (пожалуй, слишком фантастический даже для Мира Эскапистов) и предложил Боритюрису сделку: орк добровольно отказывается от власти, зато его семья остаётся в целости и сохранности со всеми привилегиями.

Пораскинув денёк мозгами, уже бывший мэр согласился стать почти обычным горожанином.

Боритюрис основал свою торговую компанию.

Звучит, наверное, чересчур громко. по правде говоря. Как и многих, кто перевалил за средний возраст, орка потянуло на огород, и решение пришло само собой: надо выращивать фрукты и овощи, а Латис их будет продавать. Не зря же столько времени в Гильдии Торгашей проучилась.

На этом месте можно было бы написать: “Жили они долго и счастливо”.

Но тут случился Шмаликус и его крохотный прокуренный мозг.

И вот, как приличный политик из народа, Боритюрис побежал на передовую защищать город, который сам же и захватил.

С мечом наголо, еле натянув латы, лет двадцать лежавшие на чердаке, бывший мэр побежал крушить армию противника.

Его не терзали мысли о внешней политике и первопричине происходящего. Он не искал себе оправданий.

Боритюрис, как настоящий воин, шёл убивать.

Тем более, что гибель дочери и её эльфийского мужа он повесил на армию Бешбардака.

Поэтому воинственный орк обагрил свой меч кровью, не жалея ни сил, ни жизни своей.

В таком состоянии Боритюриса и застала очень странная компания, куда затесались его сыновья-близнецы.

– Папа! – крикнул Бадис, ища глазами знакомую фигуру.

– Молчи, дурак! – Серетун резко закрыл барду рот рукой. – Нас же зарубят, не пожалеют!

Все четверо прятались сбоку от таверны, только их позиция хорошо просматривалась.

– И как мы его тогда будем спасать? – справедливо возмутился Гадис.

– Значит, я вообще не понимаю, зачем мы его пошли спасать, – не менее справедливо заметил Гарюрич. – Взрослый же человек, сам