Сергей Калашников - Клан Мамонта
Шеф грузил швертбот под завязку, освободив его от всего лишнего, Оставил новым знакомцам молоток, наковальню и зубило — как выплавлять металл ребята просекли, а как ковать его холодным — показал. Избыточные горшки, лишние шкуры — всё ушло на подарки. Ленка и медь — больше ничего он отсюда не повезёт. К тому же надо торопиться — сентябрь уже в самом разгаре.
Глава 40
Жизненные мелочи
— Нет, Люба, неправильно я Веника любила, — вздохнула Ленка.
— Неправильно, это как? — улыбнулась Галка. — Может, и нам с Вячиком попробовать ваш способ?
— Тебе бы всё шутить! — скривилась Любаша. — А, может, в нашей Леночке настоящая страсть проснулась?
— Ой, проснулась, девочки. Да я теперь для него… не знаю, что готова сделать!
— Это что же такое у вас случилось на этом Урале? Нет, понятно, что смотаться неведомо в какую даль и притаранить чуть не тонну готовой меди, это… да круче только яйца, а выше только звёзды, как сказал мой Сашок, — удивилась Любаша.
— Расскажи, Лен! Что между вами было?
— Ну, не знаю, получится ли передать. Представьте себе, что вы спускаетесь вниз по реке через перекаты. Узкое ущелье, вода бурлит, из неё то тут, то там выглядывают огромные каменюки, а с берегов над этим нависают скалы, словно бойцы. Я каменею от страха и жду, что нас сейчас размажет, а он поглядывает в свои путевые заметки и только покрикивает: — Вправо греби. Еще вправо, теперь влево, — а у самого борта возникает из воды гранитный клык и стремительно убегает назад.
— То есть, он только покрикивал? — не поняла Галочка.
— Нет, работал кормовым веслом. Вы представить себе не можете, как было страшно!
— То есть ты его что, от страха полюбила?
— Ну, вы просто не понимаете. Кругом натуральный ужас, а он спокойный, как двери. И сосредоточенный. Когда мы вышли на спокойную воду, переставил вёсла в бортовые уключины, сел на банку и давай грести, будто по городскому пруду катается. Я ведь думала, что он… ну… не очень смелый, — Ленка задумчиво оглядела деревья, с которых облетала пожелтевшая листва, и зябко поёжилась. — Так это не один раз было. На той реке этих перекатов… не помню сколько. Страшные! Но, если в другой раз он меня снова с собой возьмет — поеду, даже не пикну.
— Да, сплющило тебя, подружка, — улыбнулась Галочка. — Ты ведь, если я не ошибаюсь, сама его без себя не отпустила.
— И не отпущу, — согласилась Ленка. — Я за него боюсь.
* * *— Так что? Ты еще с одним племенем покорешился? — Саня показал, куда положить последний из слитков и довольно потёр руки. А у нас нормально получаются болты и гайки на двенадцать с резьбой полтора миллиметра.
— В глубину? — уточнил Веник.
— Шаг такой. Расстояние между витками. Ты с какого дуба рухнул?
— Я в Ленку влюбился.
— Это как понимать? Вы же давно… вроде как… вместе.
— Ну, да. Нравилась она мне.
— А теперь? Африканская страсть? Что это случилось, отчего ты вдруг так воспылал?
— Да пороги мы с ней проходили. Признаться, натерпелся я страху. Там всё быстро, то камни из воды, то к береговой скале тащит — только успевай поворачиваться. А она работает носовым веслом, словно заправский плотогон среди пены — вылитая Афродита. Как на тихое место выбираемся, садится к рулю вся такая спокойная. И это много раз. Богиня, а не девчонка.
Саня ухмыльнулся и перевёл разговор на другое: — Лариска возмущалась, что ты драгоценный поделочный малахит на простую медь перевёл.
— С чего она взяла, будто он поделочный?
— Ну, сказала, что это поделочный камень. Так что, будешь ты, наконец, свой Стирлинг до ума доводить? Тот, что крутит точило, работал без нареканий. Любаша просит повторить для вращения жерновов, а то, говорит, тяжело руками весь-то день крутить такую тяжесть.
* * *Путешествие путешествием, но летний отдых завершён, и пора входить в курс дел — за лето в посёлке многое изменилось. Выстроены, наконец, бани, похожие на настоящие. Капитальные деревянные срубы устроены по-разному. Видно, что пробовали несколько способов, и все дали удовлетворительный результат. Внутри — печки со вмазанными чугунными котлами, чугунные же вьюшки, дверцы. Заглянул в топку — колосники тоже чугунные. Круто. Строганые полы, кадушки для воды, веники заготовлены. Даже тазики деревянные. Около судостроительного дома под навесами аккуратными штабелями лежат материалы на любой вкус, в лаборатории всё те же девчата — Светка, Наталья и Пуночка.
Тут простым осмотром ничего не поймёшь. Да и не отпустят его без того, чтобы не поговорить.
— Шеф. У нас ничего не получается с растительным маслом! — берёт быка за рога Наталья.
— А чего ничего?
— А того, что дёготь обжигает кожу. Его нужно разбавлять. Он хорошо растворяется в жире, но животные жиры густеют.
— Поясни, отчего обжигание кожи стало недостатком? Это же для дезинфекции ранок и ссадин. Йод тоже обжигает.
— От йода шкура не слазит.
— А глицерином не пробовала разбавлять?
— Ой! Зато мы сосновый дёготь получили — хорошо действует на кожу.
— И тоже обжигает?
— Ага.
— А из чего пробовали давить масло?
— Из разных зёрнышек. Что-то ничего не выдавливается.
— А ты, Свет? Что у тебя новенького?
— В общем-то, про разложение торфа кое-что выяснилось. Пятая часть массы уходит в какие-то горючие газы. Пятая — в газы, растворимые в воде. Какие — не поняли, разбираемся. Десятая вытекает жижей, похожей на тот же дёготь. А то, что остаётся — уголь. Сгорает жарко, но золы от него много. Ну, вон ещё бумагу очередной раз улучшили. Клей подобрали и стали в неё добавлять мел. Она теперь у нас белая и не так легко рвётся — нитками можно сшивать.
В мастерской обнаружил несколько ткацких станков и увидел, что для поднимания и опускания нитей основы прилажены тонкие проволочки — наконец-то сумели приспособиться получать их протягиванием через отверстия, а то раньше только прокатывать получалось. Проволока — это хорошо. Проволока — друг человека.
* * *Новостей оказалось больше, чем удалось приметить беглым осмотром. В стене пристройки, куда переместилась кухня вместе со столовой, было настоящее окошко — четыре прямоугольных стёклышка, каждое размером с ладонь, в деревянной раме. Зеленоватые, с отдельными пузырьками воздуха, они пропускали свет, но искажали изображение.
— Прежде всего, воздушные насосы из меди сделаю, — планировал за ужином Саня. — Цилиндры и поршни. Очень уж наши глиняные травят. И ещё нужно сплавить медь с чугуном — хотелось бы получить что-нибудь более твёрдое — чересчур она мягкая эта медь.
— А почему не с железом?
— Железо трудно расплавить. Хотя, макну в расплавленную медь раскалённый пруток — посмотрю, что получится.
— Так вы запустили вторую печку специально для чугуна?
— А что было делать — столько утвари нужно отлить! Сковороды, гусятницы, котлы, чугунки.
— Так это мы всю руду уже израсходовали? Её же не так много оставалось!
— Ещё нашли. Петя по похожим местам копал ямы и искал. Тут этого добра немало. Зато пирита мало — ложбинку, где он находился, перекопали. Всё что было, вытрясли, но никакой жилы не встретили. Несколько тонн так и лежит в мешках — зимой на санях вывезем.
— А кормов для оленей заготовили?
— Да. Оно в стогах прямо там, где косили. По небольшим полянам, где неудобно пасти. От диких оленей огородили.
— Съестных припасов тоже с избытком, — добавила Мила. — Погреб, что в бывшей землянке, обложили камнем от мышей.
Оставалось только улыбнуться — действительно, основные головные боли сняты. Можно спокойно вернуться к Стирлингу. Эх! Как было бы здорово нынче подняться вверх по Каме на моторке! Они же месяца два потеряли из-за половодья. И ещё при прохождении перекатов. Нет, без механической тяги на борьбу со здешними расстояниями уходит слишком много сил. Поэтому — вернёмся к нашим баранам.
* * *Проблем с повышением мощности двигателя было несколько. Одна из них — скорость передачи тепла от пламени к воздуху в цилиндре — более-менее решалась.
Вторая — подтравливание в месте прохода штока заслонки сквозь верхнюю стенку котла, и по периметру поршня в рабочем цилиндре — тоже поддавалась, потому что появилась возможность точить внутренние поверхности — Ваня, наконец-то справился с задачей крепления детали в токарном станке за один конец — станкостроение сделало очередной шажок вперёд благодаря тому же чугунному литью.
Оставалась третья — заслонка, перекрывающая путь теплу сначала от источника тепла, а потом — к холодильнику, как Веник решил называть верхнюю крышку, остужающую воздух в котле. Она, заслонка, должна работать при высоких температурах, то есть быть металлической. И, в то же время, оставаться лёгкой и иметь невысокую теплопроводность. Следовательно — пустотелой. Выполнить её из меди было возможно — этот материал хорошо поддаётся холодной ковке.
