Ирина Крупеникова - Застава
— Слушай, мы о реальных вещах говорим, — отмахнулся Ворон. — В адресной книге серьёзных е-майлов я пока не заметил, но вот что интересно: он ведёт переписку с создателями русского сайта сатанистов, базирующегося на заграничном сервере.
— Разносторонний парень, — вставил Тур.
— Из «мусора» почты, — продолжал Ворон, взявшись за «мышь», — который я случайно прихватил при копировании, выловился закодированный список фамилий. Кое-что я расшифровал. Осталось выяснить, что это такое.
— Утром ты уже задавал этот вопрос, — напомнил его близнец. — Я нашёл похожий набор в Интернете: кандидаты в депутаты законодательного собрания какого-то региона.
Лис, перегнувшись через плечо брата, взглянул на монитор.
— Некоторые фамилии помечены, заметили? Точка в конце строки стоит.
— Братцы, держу пари, именно они избраны, — вдруг произнёс Тур.
— С чего ты взял? — неуверенно спросил Ворон.
— Письмо находилось в каталоге «отправленные», — слова одно за другим отлипали от тонких губ.
— Да, отправлено месяц назад, — подтвердил хакер.
— Его просили назначить депутатов.
В серверной на мгновение стало совершенно тихо.
— Тур, по-моему, ты вчера слишком перенервничал из-за меня, — Ворон сделал попытку ослабить натянутую тетиву невероятной догадки, но было поздно: стрела со свистом ринулась вперёд и угодила в цель.
Подскочил Лис.
— Не его просили, а Пятницу! Он — номер два. Он проводник её голоса, медиум! Ворон, подключи Интернет. Подключи! Я проверю.
— Что ты проверишь? — программист выхватил из-под рук младшего брата клавиатуру.
— Выборы состоялись в прошлое воскресение в нескольких областях! Я читал в газете. Я помню список фамилий. Он совпадает с файлом!
— Слушайте, братцы, — Ворон растерялся, — мы же на пустом месте гипотезу построили.
— Не на пустом месте, а на информационном поле Мира! — разбушевался Лис. — Пусти меня в Интернет!
Ворону ничего не оставалось, как установить связь с провайдером и освободить брату место за компьютером.
Щелчки клавиш напоминали барабанную дробь солдатского оркестра. Паузы ожидания Лис заполнял собственным ритмом, воспроизводимым костяшками пальцев.
— Уймись, малыш, — обронил Тур через плечо.
— Извини… — автоматически отозвался юноша. — Есть! Точно! Я же говорил, фамилии те же самые, помеченные!
Лис победно встал перед близнецами.
— Вот вам и лакокрасочные отходы, — пробормотал Ворон. — Чёрт подери. Зачем ей в политику-то понадобилось соваться?
— Ей? — переспросил Тур.
Лис вобрал в грудь побольше воздуха, но, увидав растерянные лица старших братьев, шумно выдохнул заготовленную речь.
— Я думаю, Бер ловко водит нас за нос, — заявил хакер. — Всё это просто нереально.
— И мы — нереально? — всё-таки высказался Лис. — Мы — рождённые смертью, получившие вторую жизнь на том свете. Вы же поверили. Я чувствую, вы поверили!
— Не исключаю, что тут и кроется наша ошибка, — Тур опустил взгляд в пол.
— Струсили, да? — вырвалось у Лиса.
— Эй, полегче! — предупредил Ворон, и в чёрных зрачках прокатился огненный сполох.
Предупреждение не произвело на Лиса должного впечатления.
— Пятница устроила свой мир по ту сторону живых и, обретя силу, открыла двери этого света, — словесный вихрь раскручивался с каждой секундой. — Я говорил, что такое рано или поздно случится. Она управляет через Бера. Вы видите? Управляет на уровне государственной власти! Вы представляете, что она может натворить? Мы усмотрели крошечную частичку айсберга. Подумайте о масштабах всей глыбы! Диоксины, наркотики, телевидение, диктовка государственных законов! Она поставила себе цель уничтожить человечество!
— Лис, успокойся и проверни назад всё, что ты изложил, — Тур скрестил руки на груди, крепко сжав в кулаки похолодевшие ладони. — Увидав один единственный список, источник, смысл и назначение которого нам не известны, ты выстроил глобальную теорию катастрофы. Это нормально?
— Ты первый сказал про назначение в выборные органы власти! — парировал Лис. — И, кстати, был абсолютно прав. Я чувствую!
— Так. Стоп. Доказательства на чувствах не строятся, — решительно перебил Ворон. — И вообще: нам какое дело, кого и как выбирают в Думу или куда-там-ещё. Умные люди давно знают, что игра в демократию во всём мире ведётся по правилам диктатуры олигархов.
— Что значит «какое дело»?! — юноша задохнулся от возмущения. — Мы остановить это обязаны!
Ворон тяжело опустился в кресло и прикрыл рукой глаза.
— «Взвейтесь кострами, синие ночи». Тебе только пионерского галстука не хватает. Хотя ты даже в пионерах побывать не успел, и спасибо за то Перестройке. Так что иди-ка на кухню. Ты ещё не завтракал. Запеканка в микроволновке тебя с утра дожидается.
— Ну нет, — Лис оскалился как заправская лисица. — Так просто вы от меня не отделаетесь.
— Уймись, — Ворон повысил голос. — У меня уже голова трещит по всем швам. Тур, оставь, — он вяло повёл плечом, когда ладонь брата опустилась на основание затылка. — Обычное дело. Вчера этот клетчатый ковёр и розовое солнце. Сегодня Лис на любимой трибуне…
Тур вздрогнул всем телом.
— Ворон, какое солнце?
Сквозь тёмные стёкла очков лениво шевелился кофейно-пасмурный день. Искусственные краски размазали площадку пустой парковки, лысую аллею и силуэты людей, время от времени возникавшие на крыльце клиники. У подъезда с визгом затормозила «скорая». За белой дверцей с красным крестом находилась чья-то беда, безмерно далёкая, не вызывающая ни малейших эмоций. Беда из маленького чужого мира, наглухо запертого от посторонних глаз и ушей, и потому одинокого в своих страданиях.
Ворон проводил безучастным взглядом носилки под полотнищем белой простыни и отвернулся.
Природа разделила сущее на мёртвое и живое. Человеку эта градация показалась чрезмерно крупной, и из-под практичного ножа государственности появились социальные слои.
Ворон усмехнулся своему настроению, однако мысли продолжали течь в заданном русле.
Сытый голодному не товарищ. Зато голодные могут ощутимо встряхнуть жирующие классы, о чём неоднократно напоминает история. Могут. Но лишь когда объединятся в стаю, общину, коллектив, партию. И дабы этого не произошло, каждый социальный слой тщательно разделён на элементы, а каждый элемент, в свою очередь, надёжно упакован в фантик индивидуализма. Как конфетки в пакете: фантик необходим, чтобы конфетки невзначай не слиплись. Разделяй и властвуй. Старо, как мир.
Образ конфет, охваченных революционным бунтом, вызвал у Ворона тихий смешок. Занесло, не иначе. Вспомнились рассуждения Лиса о дереве и корнях, и он забавы ради мысленно пририсовал каждой конфетке длинные корни. Неожиданно картинка преобразовалась, и на аллегорической сцене появился мощный конгломерат, бурлящий и неуёмный, как вулканическая лава.
Приближение близнеца Ворон почуял затылком. Согнать усмешку с лица он не успел, и подошедший Тур вопросительно поднял бровь.
— Что тебя развеселило? — мрачно осведомился он.
— Так, ерунда. Выяснил?
Всеволод Полозов передал брату открытый блокнот.
— Историю болезни уже сдали в архив, — сказал он. — Это данные из журнала кардиологического отделения.
— «Прасковья Михайловна Гаврилова», — прочёл Ворон вслух. — «1927 года рождения. Город, улица, квартира…» И что это нам даёт?
— Да ничего, — Тур достал сигареты. — Плановая госпитализация по направлению районной поликлиники. Одинокая старая женщина, ветеран труда, приехала в сопровождении то ли соседки, то ли попутчицы, которая даже врача не дождалась. В кардиологическом запомнили старушку за исключительную болтливость. О чём бы её ни спрашивали, ответ заканчивался рассказом о дочке, которая якобы живёт в Питере. Хотя в амбулаторной карте значится: родственников нет. Но питерский адрес врач всё же записал.
— Зачем? — Ворон автоматически просматривал ровные строки, оставленные в блокноте рукой брата.
— Так положено. В случае серьёзных осложнений или смерти пациента больница оповещает родственников и лиц, обозначенных в соответствующей графе.
— Это адрес либо коммуналки, либо общаги. Вместе с квартирой номер комнаты указан, — заметил Ворон.
Тур неопределённо развёл руками.
— Завтра я попробую добыть из больничного архива историю болезни. Но, честно говоря, сомневаюсь в целесообразности дальнейших изысканий. Посмертный эпикриз новой информации нам не даст, а паспортные данные перед нами, — он показал на свои записки.
— Не нравится мне твой минорный настрой, — Ворон расправил плечи. — Давай-ка пройдёмся и ещё раз обсудим факты.
— Где ты видишь факты? — вздохнул Тур.
— А «розовое солнце»? Опять совпадение?
Тур промолчал.
— Предлагаю выбрать самое невероятное из всего невозможного. — Ворон взял инициативу на себя. — Допустим, ты прав, и Прасковья Михайловна Гаврилова действительно приходилась этой самой Пятнице родной матерью. Что женщина из её палаты говорила? «Людочка рисовала розовое солнце»? Значит, Пятницу на этом свете звали Людмила. Есть вполне реальный адрес. Остаётся установить, жила ли по указанному адресу какая-либо Людмила, и следующим шагом — выяснить её судьбу, окружение и прочее.
