Кожа - Евгения Викторовна Некрасова
Голд, измученная дорогой и ужасом, доплелась до сахарного леса своего Хозяина на рассвете, раскопала пойманное днем раньше зверье, отнесла на кухню и свалилась в своем жилье. Она проболела неделю, кухонные работающие женщины покрывали ее перед надзирающими, ухаживали за ней, она повторяла в температурном кошмаре: «Boo hag» – а когда пришла в себя, то перестала отвечать на вопросы или просто фразы о своей дочери.
* * *
А Хоуп в коже Домны приехала на свой сладкий Юг. Здесь ее разлучили с матерью, два раза продали, тут ее высекли до мяса в детстве, она чуть не умерла от ран и странного мороза – но именно здесь она почувствовала себя на-родном-месте и счастливо. У Местного хозяина-капиталиста насчитывалось четверо детей – двое дочерей и двое сыновей. Одного из них уже отправили в дорогую городскую школу; того, что помладше, учили сразу два учителя-мужчины. Один приезжал два раза в неделю, другой жил в доме. Именно этого домашнего учителя Хоуп в коже Домны освобождала от обязанности учить девочек – так он мог сосредоточиться на одном мальчике, которого тоже готовили для дорогой городской школы. Местный хозяин-капиталист и его жена встретили Хоуп в коже Домны спокойно и сухо. Посоветовали ей больше уделять внимания в образовании девочек не наукам, а манерам, искусству домашней обстановки и скромности. Хоуп в коже Домны поняла, что такого ожидают от учащей из закрытого религиозного женского дома. Хозяева добавили, что девочкам не помешает чуть знаний про изобразительное искусство и литературу, чтобы они могли хорошо разговаривать в обществе образованных неработающих. Хозяин планировал хорошо выдать дочерей замуж. Он сказал новой учительнице-компании, что он не просто богатый сахарный капиталист, как его соседи, а Неработающий политик и у него серьезная политическая будущая судьба.
Хоуп в коже Домны поселили в деревянной пристройке, в которой раньше жили две семьи работающих. Кормили Хоуп в коже Домны в белом доме, но не за столом с хозяевами, а отдельно, в небольшой комнате между кухней и хозяйской столовой вместе с сухим и немолодым Учителем сына неработающего политика. Учащий никогда не разговаривал с Хоуп в коже Домны, смотрел на нее презрительно. Дочери неработающего политика передавали Хоуп в коже Домны его слова о том, что женщины не способны учиться и учить. Ок.
Хоуп в коже Домны попросила у Неработающего политика выделить деньги на покупку нескольких новых книг для занятий, но он сказал, что учительница должна потратиться на них сама из своей зарплаты. Дочери неработающего политика знали мало – с них особенно не спрашивали. Первая дочь чуть хотела учиться, вторая не хотела совсем. Хоуп в коже Домны за свои деньги выписала книги по искусству, несколько романов и текст, обучающий хорошим женским манерам.
Она начала с любимых географических карт, которые привезла с собой, продолжала чтением, писанием, немного рассказывала об искусстве и литературе, что сама знала и успела прочесть. Манерный учебник Хоуп в коже Домны изучала вместе с ученицами и удивлялась тому, какими неживыми существами должны быть женщины по замыслу написавшего эту книгу мужчины. В жаркую погоду обе сестры учились плохо, в прохладную не успевала только младшая. Неработающий политик и его жена никогда не проверяли знания дочерей, только их приобретенные хорошие манеры. Хоуп в коже Домны было жаль дочерей неработающего политика, слабее жаль, чем Дочь хлебного капиталиста: все же они не сироты. Она решила не стараться для них, не биться за их изменение. Здесь у нее была другая личная задача.
Хоуп в коже Домны продолжала писать матери в столбик. Им были заполнены уже две с половиной бывшепустые книжки в кожаных переплетах. Она хотела и боялась узнать правду о ее жизни или смерти. Раз в день в жилище Хоуп в коже Домны заходила приставленная к ней домашняя работающая Инфинити, убиралась, уносила грязное белье, спрашивала, нужно ли что-то еще учительнице. Хоуп в коже Домны обычно отвечала, что нет, но однажды не выдержала и спросила, не знает ли Инфинити местную историю про работающую девочку, которая сбежала к матери на недалекую плантацию, была наказана своей Хозяйкой и выжила, несмотря на раны, в необычайно страшный мороз. Слышала ли она что-то о том, что стало с девочкой, и особенно – с ее матерью, дальше? Инфинити было шестнадцать, она сказала, что ее продали в этот сахарный лес уже после Великого мороза, про который она знает, но про девочку и ее мать она не знает. Домна в коже Хоуп предложила Инфинити две монеты и попросила добыть информацию у давних работающих. Инфинити подумала, не взяла деньги и сказала, что она попробует.
В свободное свое время Хоуп в коже Домны гуляла. Надзирающие ничего не говорили из-за ее неработающей кожи. Один только сказал опасаться работающих: никогда не знаешь, чего от них ждать. Хоуп в коже Домны выходила на реку. Через воду на нее глядели берег ее бывших Хозяев и верхушки выросших кустов, у которых собака укусила Дочь бывших хозяев. Иногда Хоуп в коже Домны раздевалась до нижней рубашки и заходила в воду, чуть приседала. Ее плечи, шею, подбородок, лоб сжирала река, ноги засасывало мягкое дно. Хоуп в коже Домны приседала ниже. Только макушка светлых Домниных волос оставалась на поверхности. Потом Хоуп в коже Домны выныривала и плыла, почти достигала бывшехозяйского берега, но сворачивала обратно. Однажды при выходе из реки она заметила, что на нее смотрит неработающий с земли напротив. Она узнала Сына бывших хозяев. Он увидел, что она увидела его, и быстро отвернулся. Хоуп в коже Домны даже через реку рассмотрела, как покраснела его снежная кожа.
* * *
Хоуп в коже Домны проснулась утром своего выходного, не выдержала и пошла до сахарного леса, где жила Голд. Преодолела природный лес, который наполовину
