Александр Розов - Рыцари комариного писка
- Я говорю о себе, - возразил разведчик, - с позиции психологии, год жизни при почти супер-фашизме переформатировал карту моих личных ценностей. Под таким сильным давлением, исходная психика рушится, и на выходе три варианта. Либо овца - крайне конформное существо, которое с радостным блеянием принимает любые правила, при условии, что хорошо кормят, и не важно, что в финале ее зарежут. Либо волк - крайне разбалансированное существо, мечется по клетке в поисках дыры на волю. Либо…
Тут разведчик сделал длинную паузу. Комиссар МКК машинально поторопил его:
- Либо?
… - Либо троглодит, - договорил Фредди, и пояснил, - это крайне опасное существо из корневой истории человечества. Не имея развитых зубов и когтей, не обладая большой физической силой, чтобы противостоять крупным хищникам, троглодит применил для выживания то единственное, чем отличался от остальной фауны: способность мыслить, моделировать, заимствовать модели, преобразовывать в программы действий, а затем реализовывать эти программы. И знаете что важно, мистер Эргвалд? У троглодита нет инстинктов сдерживания. Его программируемое оружие – бесконтрольно. Вот почему троглодиты истребили всю крупную хищную фауну на всех землях, которые заселили. Современный человек отличается от троглодита лишь наличием ряда индуцированных ограничителей. Это иногда называют «гуманистическим воспитанием», оно позволяет строить благополучные сообщества вроде вашего Зальцбурга. Но если кто-то раздавит психику человека… Раздавит не полностью, не до состояния овцы или волка… То вот, пожалуйста, третий вариант: троглодит. Я ответил на ваш вопрос, что я за человек?
- Мистер Билокс, вы наговариваете на себя. Вы не похожи на троглодита.
- Да, конечно, я не похож. Это концептуально. Овца похожа на овцу, волк – на волка, а троглодит похож на то, на что ему выгодно быть похожим в текущий момент времени. Сейчас я общаюсь с вами, и мне выгодно быть похожим на цивилизованного человека.
Йозеф Эргвалд задумался, сложил ладони, и посмотрел на них, будто в книгу.
- Все это очень познавательно, мистер Билокс, но если вы такой хитрый троглодит, то почему вы так открыто рассказываете мне о своей, якобы, троглодитской натуре?
- Вы уже ответили на свой вопрос. Это потому, что я хитрый. С умными, порядочными людьми вроде вас, честность – лучшая стратегия.
- Сложно с вами… - пробурчал Эргвалд, - …Ладно, давайте оставим эту диалектику и вернемся к текущей проблеме трех бразильских военнопленных, один из которых, как известно, не достиг 18 лет. Я имею в виду Петроно Терзо.
- Я знаю, - ответил разведчик, - только никакой проблемы нет. Мы передадим Петроно Терзо любому из его родителей тут, из рук в руки, при независимых TV-журналистах.
- Без всяких дополнительных условий? - спросил комиссар МКК.
- Без всяких, - подтвердил Фредди.
- Прекрасно, мистер Билокс, это делает честь вашему правительству и вам. А как ваше правительство предполагает поступить с Хиларио Мурило и Артуро Риналдо?
- Они совершеннолетние солдаты, и будут помещены в концлагерь на время войны. Я полагаю, они вам уже сами сказали, поскольку команданте Йерро уведомил их.
- Да, - комиссар МКК кивнул, - они сказали мне об этом, и о Женевской конвенции. Я искренне надеюсь, что пункты конвенции реально выполняются в этом концлагере.
- Приезжайте, и посмотрите, мистер Эргвалд, вы же не вправе верить мне на слово.
- Да, вы правы, мистер Билокс. А с кем мне связаться, чтобы согласовать детали?
- А я уже отправил вам контактные адреса на E-mail.
- Благодарю вас, мистер Билокс. И еще проблема бедствующих мирных жителей.
Разведчик опять улыбнулся и покивал головой.
- Это важная проблема, мистер Эргвалд. У нас на территории несколько десятков тысяч жителей, без средств к существованию. Они не хотят покидать страну. Если МКК будет помогать им продовольствием, медикаментами, и бытовыми вещами, то правительство Пантанеро всеми возможными путями поддержит ваши усилия.
- Я рад сотрудничеству! - сказал комиссар МКК, - Осталось только разобраться, как мы отличим мирных жителей от ваших партизан. Вы сами сказали, что туземцы-охотники воинственны и участвуют в боевых действиях. Начальству МКК тоже это известно.
- Ну, - Фредди покачал в руке стакан с вином, - вряд ли это возможно. На туземцах нет лейблов «мирный» и «воинственный». Как насчет того, чтобы помогать всем?
- Увы, - Эргвалд развел руками, - начальство считает, что это не лучшая идея. Ведь это вызовет обвинения в скрытой поддержке одной из сторон вооруженного конфликта. У начальства МКК есть мнение, что туземцы-охотники адаптированы к природной среде, поэтому не нуждаются в экстренной помощи. Иное дело - горожане и фермеры. У них разрушился уклад жизни, поскольку инфраструктура повреждена, и плантации тоже.
- Так не пойдет, - спокойно ответил Фредди, - по меморандуму МКК, на помощь могут рассчитывать все жертвы войны, независимо от расы, религии и убеждений. Мы тут не поощряем расизм. Гуманитарная помощь или всем, или никому. Такое условие.
Комиссар МКК плеснул вина себе в стакан, сделал глоток и предположил:
- Вы это имели в виду, когда говорили о диалектическом единстве противоположностей гуманного и антигуманного бизнеса на этой войне?
- В частности, это, - подтвердил разведчик, - есть и другие интересные области честного сотрудничества. Не забудем: в ближайшей перспективе у нас эскалация войны. Тысячи солдат, брошенных ранеными в зоне боевых действий или просто пропавших без вести. Широкое поле для эффектного гуманизма Красного Креста. Это если мы договоримся о расовом равенстве в доступе к гуманитарной помощи. А если нет, то будет печально.
- Печально? – переспросил Эргвалд, - Ваше правительство выдворит миссию МКК из Заозерья, я правильно понял ваш намек?
- Ни в коем случае! - разведчик артистично выпучил глаза, - Правительство Пантанеро подпишет бумаги о доступе МКК, и с виду окажет всю мыслимую поддержку миссии. Проблема в том, что туземцы, дискриминированные при раздаче помощи, будут очень обижены. Я надеюсь, вы понимаете, что это значит для ваших полевых сотрудников. И самое обидное, что СМИ укажут расовую дискриминацию среди причин трагедии…
- …Это шантаж! – возмутился Йозеф Эргвалд.
- Это просто война, - возразил Фредди.
Возникла пауза. Йозеф Эргвалд глотнул еще вина и заметил:
- Правительство Лаголарго чертовски разозлится, если мы пойдем на ваши условия.
- Правительство Лаголарго? - Фредди презрительно фыркнул, - Они никто на войне, и боятся высунуть нос за охраняемый периметр Брито-Гранада.
- Есть еще бразильские власти, - напомнил Эргвалд, - они тоже чертовски разозлятся.
- Ну… - задумчиво произнес Фредди, - …Вряд ли они рискнут злиться вслух. Ведь вы спасете сотни бразильских солдат, раненых, потерявшихся, брошенных в сельве. Я не отрицаю, бразильские генералы будут тыкать палки в колеса, но это не такая беда.
- Даже не знаю… - пробормотал комиссар МКК.
- Вам решать, - сказал Фредди, - но просто представьте себе картину: ваши сотрудники выполнят героическую гуманитарную миссию, и вернутся домой, живые и здоровые, с гигабайтами видеоклипов, на которых они среди спасенных молодых солдат, или среди благодарных туземцев. Туземные детишки, такие выразительные и трогательные…
- Не давите на меня, мистер Билокс!
- Что вы, мистер Эргвалд, я просто рисую мысленные картинки, которые могут стать реальностью. Оптимистичной реальностью, отраженной в СМИ. Только надо решать быстро, поскольку идет эскалация войны. Плюсовой коэффициент в экспоненте…
- …Черт! – перебил Эргвалд, - Вы, все-таки, давите, и нагнетаете…
- ...Секунду! – в свою очередь перебил Фредди. – У меня коммуникатор завибрировал. Срочное сообщение. Я должен глянуть.
- Ладно, - комиссар МКК кивнул, он был даже рад короткому антракту в этом клинче.
- Ну, вот, - сказал разведчик, и повернул к нему экран коммуникатора.
- О, черт… Что это, мистер Билокс?
- А это как раз эскалация войны. Бразильские бомбардировщики только что…
…
*63. …Стерли город-порт Блуфилдс с лица Земли.
За час до этого сообщения (пришедшего на коммуникатор разведчика-стажера Фредди Билокса), в городе-порту Блуфилдс (в 130 км севернее Грейтануна) включилась сирена воздушной тревоги. Этот заунывный воющий звук стал за последние три недели очень привычным для нескольких тысяч людей (в основном беженцев из южно-центрального региона), поселившихся в этом некогда уютном 40-тысячном городе. После апрельского штурма, «зачисток» и последующей серии артиллерийских дуэлей, этот единственный атлантический порт Южного Никарагуа так и не восстановился толком, хотя июньские циклоны с дождями отмыли стены домов от копоти, а дождевые потоки унесли с улиц большую часть мусора. На руинах ультра-модернового Сити (взорванного по приказу комбрига Монкадо) успел вырасти кусочек джунглей, а вокруг простирались кварталы плотной одноэтажной застройки. Все это было брошено владельцами при эвакуации, а дальше, в течение почти мирного лета, заселено (как говорилось выше) беженцами. Их можно понять: летом здесь была хорошо оплачиваемая работа, поскольку интенсивно функционировал порт, аэродром, и автодорога. Тысячи тонн грузов прибывали в порт, переваливались на автопоезда, и увозились вглубь молодой Автономии Пантанеро. На аэродром почти каждый день прилетали команды бизнесменов и экологов (или людей ПОХОЖИХ на бизнесменов и экологов). Жизнь, вроде налаживалась…
