Чед Оливер - Неземные соседи

— Я вижу, что путешествие ваше не изобиловало радостными событиями, — заговорил фон Фогельзанг, обменявшись с Джо рукопожатием. — Могут ли мои люди войти на борт вашего корабля и начать…

— Да, — сказал Джо. — Войдите и заберите его.

С руками в карманах, мрачный и подавленный, он направился к кафе.

“Сегодня начнется обычная рутина, — думал он. — Мы вернулись на Землю, Холлис не добил нас. Операция на Луне, ловушка, в которую мы попали, вообще все эти кошмарные, отвратительные вещи, которые мы пережили, уже позади. Начинается новая фаза, на развитие которой мы уже их можем воздействовать”.

— Попрошу пять центов, — сказала дверь ведущая в кафе.

Он подождал, пока его минует выходившая из кафе пара, потом ловко проскользнул за ней, подошел к свободному табурету и сел, опершись обеими руками о бар.

— Кофе, — заказал он, изучив меню.

— Со сливками и с сахаром? — спросил динамик, соединенный с башенкой центра управления кафе.

— Со сливками и с сахаром.

Из маленького окошечка выдвинулась чашка кофе, две маленькие пачки сахара и сосуд-пробирка со сливками. Все это остановилось на стойке бара, прямо перед Джо.

— Прошу один международный поскред, — сказал динамик.

— Запишите на счет Глена Ранситера, директора Корпорации Ранситера в Нью-Йорке, — ответил Джо.

— Тогда прошу вложить соответствующую кредитную карту, — сказал динамик.

— Вот уже пять лет мне не позволяют пользоваться кредитной картой, — сказал Джо. — Я еще расплачиваюсь за кредиты…

— Прошу один поскред, — перебил его динамик, из которого начало доноситься зловещее тиканье. — В противном случае через десять секунд вызову полицию.

Джо бросил монету, и тиканье прекратилось.

— Нам не нужны клиенты вроде вас, — заявил динамик.

— Однажды, — со злостью сказал Джо, — люди вроде меня восстанут, и ваша тирания кончится. Вернутся времена, когда в ходу были сердечность и сочувствие. И тогда человек, который, как я, пережил тяжелые минуты и нуждается в чашке горячего кофе, чтобы поддержать свои силы, получит этот кофе независимо от того, есть у него поскред или нет. — Он поднял сосудик со сливками, но тут же поставил его на стойку. — А кроме того, ваши сливки, или молоко, или что вы там подали, прокисли.

Динамик молчал.

— Вы что, ничего не собираетесь делать? — спросил Джо. — У вас было множество слов, когда речь шла о деньгах.

Платная дверь кафе открылась, вошел Ал Хэммонд. Он подошел к Джо и сел рядом с ним.

— Работники моритория уже перенесли Ранситера в вертолет Они готовы к старту и спрашивают, полетишь ли ты с ними.

— Взгляни на эти сливки, — сказал Джо, поднимая сосудик вверх: жидкость оставалась на стенках в виде твердых комков. — Вот что получаешь за поскред в одном из современнейших и наиболее развитых городов мира. Я не выйду отсюда, пока мне не дадут новые сливки или не вернут деньги.

Ал Хэммонд положил руку на плечо Джо и внимательно посмотрел на него.

— В чем дело, Джо?

— Сначала моя сигарета, — считал Джо. — Потом устаревшая на два года телефонная книга на корабле. А теперь мне подают кислые сливки недельной давности. Я не понимаю этого, Ал.

— Выпей кофе без молока, — сказал Ал. — И иди к вертолету, чтобы они, наконец отвезли Ранситера в мориторий. Остальные останутся на корабле до твоего возвращения. А потом мы поедем в ближайшее отделение Объединения и сочиним подробный рапорт.

Джо поднял чашку и увидел, что кофе холодный, густой и несвежий: поверхность его покрывала плесень. Он с отвращением отставил чашку. “В чем дело? — подумал он. — Что со мной происходит?” Отвращение вдруг превратилось в странный, необъяснимый страх.

— Идем же, Джо, — Ал тянул его к двери. — Забудь о кофе — это неважно. Сейчас главное — довезти Ранситера до…

— Ты знаешь, кто дал мне, этот поскред? — спросил Джо. — Пат Конлей. И я сразу сделал с ним то, что всегда делаю с деньгами — выбросил его в грязь. Отдал за сваренный в прошлом году кофе. — Подчиняясь нажиму Ала Хэммонда, он слез с табурета. — Может, съездишь со мной в мориторий? Мне нужна будет помощь и поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Что нам делать? Свалить вину на Ранситера? Сказать, что он сам все решил насчет нашего полета на Луну? Ведь это правда. А может, нужно сказать ей что-нибудь другое — например, что его корабль потерпел аварию или что он умер от естественных причин?

— Но ведь Ранситер в конце концов будет к ней подключен, — сказал Хэммонд. — И скажет ей правду. Значит, и ты должен сказать ей правду.

Они вышли из кафе и направились к вертолету.

— Может, сделать так, чтобы Ранситер сам ей все рассказал? — спросил Джо, залезая в вертолет. — А почему бы и нет? Это он решил, что мы полетим на Луну, пусть сам и говорит ей об этом. Он умеет с ней разговаривать.

— Вы готовы? — спросил фон Фогельзанг, сидевший за штурвалом. — Можем лу мы начать наше печальное путешествие к месту вечного покоя мистера Ранситера?

Джо застонал и выглянул в иллюминатор.

— Стартуем, — сказал Ал.

Когда они уже были в воздухе, фон Фогельзанг нажал кнопку на пульте. Из динамиков, размещенных по всей кабине, полились звуки “Торжественной Мессы” Бетховена.

— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оперой, имел обычай петь вместе с исполнителями? — спросил Джо. — Что в записи “Травиаты” его можно услышать во время арии “Sempre Libera”?

— Я об этом не знал, — сказал Ал, глядя на проносящиеся под ними жилые здания Цюриха. Джо заметил, что сам тоже смотрит на эту величественную картину.

— Libera me Domine, — сказал он.

— Что это значит?

— “Боже, смилуйся надо мною”. Ты этого не знал? Ведь все знают.

— Почему это пришло тебе в голову?

— Это из-за музыки. Прошу вас выключить ее, — обратился он к фон Фогельзангу. — Ранситер ее все равно не услышит. Ее слышу только я, а мне она не нравится. Тебе она тоже не нужна, верно? — обратился он к Алу Хэммонду.

— Успокойся, Джо, — сказал Ал.

— Мы везем нашего мертвого шефа в место, которое называется Мориторий Любимых Собратьев, а ты говоришь мне: “Успокойся”, — сказал Джо. — Знаешь, Ранситеру вовсе не нужно было лететь с нами на Луну, он мог послать туда нас, а сам остаться в Нью-Йорке. А теперь самый жизнелюбивый человек, которого я знал…

— Ваш темнокожий друг дал вам добрый совет, — вставил фон Фогельзанг.

— Какой совет?

— Успокоиться. — Фон Фогельзанг открыл ящичек, расположенный рядом с пультом управления, вынул картонную коробку и вручил Джо. — Угощайтесь, мистер Чип.

— Жевательная резинка с успокаивающим действием, — сказал Джо, беря у него коробку и задумчиво открывая ее. — Я должен ее принять? — спросил он у Ала.

— Должен, — ответил Хэммонд.

— Ранситер в подобной ситуации никогда бы не принял успокаивающее. Глен Ранситер вообще никогда не принимал успокаивающего. Знаешь, что я сейчас понял, Ал? Он отдал свою жизнь, чтобы спасти нас.

— Мы уже на месте, — сказал Ал. Геликоптер начал снижаться. — Сможешь ли ты взять себя в руки?

— Когда услышу голос Ранситера, — сказал Джо. — Когда уверюсь, что он по-прежнему существует в какой-нибудь форме жизни или полужизни.

— Не беспокойтесь об этом, мистер Чип, — мягко сказал владелец моритория. — Обычно мы используем вполне достаточный поток протофазонов. По крайней мере, сначала. И только потом когда период полужизни подходит к концу, приходят печальные минуты. Но при разумном планировании момент этот можно отодвинуть на много лет. — Он заглушил двигатель и открыл дверь кабины. — Приветствуем вас в Моритории Любимых Собратьев, — сказал он, пропуская их вперед, на крышу здания, где приземлился вертолет. — Моя секретарша, мисс Бисон, проводит вас в переговорную. Подождите там, а я доставлю вам мистера Ранситера, как только техники установят с ним контакт.

— Я хочу присутствовать при всей процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как ваши техники будут его оживлять.

— Может, вы как друг сможете объяснить ему, — обратился владелец моритория к Алу.

— Мы должны ждать в переговорной, Джо, — сказал Ал.

— Ты ведешь себя, как Дядя Том, — с яростью сказал Джо.

— Все моритории работают таким образом, — ответил Ал. — Пойдем в переговорную.

— Как долго это продлится? — спросил Джо у владельца моритория.

— Это станет известно через пятнадцать минут. Если через это время мы не получим измеряемого сигнала…

— Вы хотите пробовать только пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Алу. — Всего пятнадцать минут будут они пытаться вернуть к жизни человека большего, чем все мы вместе взятые. — Ему хотелось плакать. — Идем, Ал, — сказал Джо. — Пойдем…