Юрий Силоч - Союз нерушимый...
— Статуя Ленина! Самый верх! Там телекоммуникационное оборудование, мы только что зафиксировали какой-то сигнал! И что-то после него мне как-то поплохело…
— Кофе пить меньше надо, — не удержался я от колкости. — Что за сигнал? У тебя же есть авиация, разнеси статую к едрене фене!
— Стрелять в голову Ленину на виду у всего Союза? Сдурел?!
— А ты хочешь, чтобы этот сигнал на нас какую-нибудь хрень типа ракет навёл?
— У него там заложники!
— Да какая уже разница?!
— Майор Иванов! — отчеканил Палыч. — Это приказ! Нельзя стрелять в Ленина, это же долбаный символ! И заложники, на минуточку, живые люди! Приказываю взять статую, а то чёрт знает что… А-а-а! — фраза оборвалась на полуслове.
— Что такое?! — быстро спросил я.
— Голова… — простонал Палыч и матерно выругался. Обернувшись, я увидел, что остальные люди тоже шатались. Ветераны оседали на пол и кресла, молодёжь из числа курсантов выглядела пободрей, но всё равно на глазах зеленела. Лучше всех смотрелись спецы — даже не шелохнулись.
— Яша! — вызвал я своего нежданного помощника. — Что за чертовщина там творится?
— Всё плохо, товарищ майор, — отозвался ребёнок. Голос выдавал ужасное напряжение. — Разум подгребает под себя Сеть и… людей с имплантатами.
— Он будет их контролировать? Их всех?! — воскликнул я.
— Да. Возможно. Или убьёт всех к чёрту! Не знаю! Скорее! — мальчик говорил быстро, отрывистыми фразами и я практически чувствовал, как ему непросто.
— Палыч! Вертолёты дай!
— Не могу, ЗРК в окнах. Давайте своим ходом.
— А если опоздаем?
— Лучше опоздать, чем сгореть на тротуаре! — рыкнул шеф, прекращая разговор. Ага, отлично. Пробиваться на самый верх небоскрёба. Без лифтов. Блестящая идея.
Уцелевшие машины собрались в штурмовое построение у входа. Сломанных, успевших лишиться конечностей или вот-вот собиравшихся выйти из строя я разместил вначале, намереваясь пожертвовать ими для того, чтобы уберечь остальных. Спецназовцы и пошатывавшиеся курсанты, едва державшие оружие, последовали за мной.
— «Дзержинцы», оставайтесь тут. Альфа, за мной! — скомандовал я, и никто не решился перечить.
— Живее, живее, — снова вышел на связь Палыч. — Время дорого, там же…
— Если ты не будешь отвлекать!.. — первый робот, раненый в грудь, из-за чего стала заедать левая рука, выбил дверь и тут же пал под шквальным пулемётным огнём — его буквально раздробило на блестящие мелкие металлические кусочки. Я забросил в помещение с десяток гранат разом: как простых, так и светошумовых. — …То всё пойдёт намного быстрее! У Конторы же есть глушилки, почему их не задействуют?!
Четвёрка «спецов», прикрываясь щитом, ворвалась внутрь и принялась давить группу солдат, спрятавшихся в коротком коридоре за наваленной баррикадой из статуй, бюстов, кресел с жёлтой обивкой из искусственной кожи, знамён и гранитных тумб.
По щиту били пули, заставляя бойца, который его нёс, пятиться и упираться ногами, чтобы не быть отброшенным.
— Используют их! Используют! Но мощность слишком уж… Ах-х-х… — шеф издал длинный стон.
— Может, перерубить все каналы связи? Кабели, электричество, всё?
— Ты… — Палыч с трудом говорил, — ты совсем там, что ли? Это же Дворец Советов! Там сервера всех министерств, центр Сети и ещё бог знает что! Экономика рухнет в каменный век, связь накроется!
— Но мы по крайней мере выживем! — грубо оборвал я начальника. Меткая очередь, пущенная одним из моих роботов, расколола одному из клонов голову вместе со шлемом. На гранитный пол и красную ковровую дорожку брызнуло нечто серое и алое, с кусочками текстолита. — Прикажи хотя бы заминировать!
— Раскомандовался, — просипел Палыч и добавил, забыв отключить связь: — Ох, не депутаты ему были нужны, ох, не депутаты…
Лестницы, залы, переходы. Офисы, приёмные, кабинеты, переговорные, технические помещения. Пули, осколки, гранаты. Крики, кровь, ярость. Перестрелки на кинжальной дистанции. Я не чувствовал усталости, зато «Альфа» явно начала сдавать: мужики часто подставлялись под пули, двигались медленно и грузно, жесты стали чересчур размашисты — и я осознал, что мы идём уже очень долго.
К счастью, чем выше, тем меньше нам оказывали сопротивление. Если раньше приходилось давить целые баррикады по несколько десятков солдат при пулемётах, то сейчас против нас выступали по два-три человека, да и те — раненые, контуженные.
— Держитесь, ребята! — подбодрил я спецназ. — Последние резервы. Скоро всё… Давайте, мужики, давайте!
И ребята «давали», превозмогая и боль, и усталость. Но всё равно слишком медленно, раздражающе медленно. «К чёрту», — подумал, наконец, я и, посадив на плечи роботу своё биологическое тело, помчался дальше как можно быстрее.
— Ты удивишься, — ожил мрачный и поразительно тихий Палыч. — Но тут и так всё заминировано. При желании вообще можно снести нахрен половину Москвы. Так что, в случае чего… — замялся Палыч, — … мы готовы. Но я надеюсь, что обойдётся, потому что последствия…
— Да знаю я о последствиях! — стальные тела, на одном из которых восседало моё биологическое, неслись по полутёмной пожарной лестнице — пыльные ступени, которыми никто не пользовался, какое-то барахло, вроде старых метел и полуразобранных роботов-пылесосов, кое-где в углах валялись окурки. Вверх, вверх, вверх. Этаж за этажом, без усталости, выбивая стальными ступнями бетонную крошку из лестниц и едва не обрушивая их из-за синхронного топота, я взбирался всё выше и выше. Пару раз приходилось встречать сопротивление солдат, но это было несерьёзно — их просто раскатали тонким слоем, не дав сделать ни одного выстрела. Впрочем, будь хотя бы у одного из них граната, получился бы другой разговор.
— Товарищ майор, — детский голос. — Я… Мне нужны ресурсы. Слишком сильная атака, не могу…
— Яша?! — вскрикнул я, в этот раз настоящий, биологический я. Машина подо мной сделала ещё несколько шагов по инерции и рухнула. Я больно шлёпнулся на лестницу и тут же был придавлен тяжёлой стальной тушей, чуть не размазавшей меня по ступенькам.
— Яша! — прорычал я, отбрасывая робота в сторону и поднимаясь на ноги. Всего лишь на две ноги. Это оказалось чертовски неудобно — к хорошему вообще быстро привыкаешь. Голова кружилась, ощущался дискомфорт из-за невозможности управлять сразу несколькими телами и делать десять дел одновременно, поэтому пришлось какое-то время постоять, опираясь на перила и адаптируясь к тому, что я опять обычный человек.
Попытки вызвать Яшу успехом не увенчались: он не отвечал, поэтому я выбрал себе оружие — автомат с подствольным гранатомётом, снял пальто, намародёрствовал броню, что была слишком великовата, и солдатский пояс с полными подсумками, после чего глубоко вздохнул и начал восхождение.
Пять этажей. Десять. Пятнадцать. «Бедные мои ноги».
Лестница оборвалась в мрачном сером помещении, простиравшемся вверх на огромную высоту. Трубы, кабели, арматура, пыль и запустение, мешки с цементом, какие-то тележки и инструменты, а в вышине, насколько хватало глаз, крутые металлические лестницы, этажи, представлявшие собой решётчатые технические мостки. На одном из них я рассмотрел ярко-жёлтый дизельный генератор.
Дорога наверх обещала быть очень трудной, особенно если учесть, что я и без того запыхался, — но делать было нечего.
Автомат стал неестественно тяжёлым, воздуха не хватало, но я всё равно старался подниматься как можно быстрей; ни Палыч, ни Яша, ни кто-либо ещё не выходили на связь — и это могло свидетельствовать как о том, что проблемы с имплантатми усугубились проблемами со связью, так и о том, что случилось нечто жуткое. Например, Москва представляет собой огромное кладбище — некрополь, населённый людьми с дымящимися шеями без голов. А может, и не только Москва.
Шаг, шаг, шаг, ступенька, ступенька, ступенька, гремят подошвы, ноги чугунные, непослушные, со лба стекает пот. Но надо. Надо, чёрт побери…
Спустя минуты, показавшиеся вечностью, я миновал лестницу и очутился перед входом в голову Ленина. Чёрно-желтые автоматические ворота с кодовой пластинкой были распахнуты и покорёжены, от оборванных проводов и заклинивших петель летели искры. По полу змеились обрывки толстых чёрных кабелей.
Я взял оружие наизготовку, дослал патрон, с усилием захлопнул подствольник, с характерным щелчком проглотивший гранату, и осторожно заглянул внутрь.
Тут и правда находилась целая куча всякого оборудования: голова статуи изнутри представляла собой огромный куполообразный зал, набитый электроникой, мониторами, понатыканными тут и там гудящими серверными шкафами, антеннами, пультами, терминалами и паллетами, на которых громоздились коробки и мешки. Провода свисали сверху, как лианы, переплетаясь в причудливых комбинациях — настоящий кошмар системного администратора.
