Великая кошачья революция - Андрей Анатольевич Горбунов
Жизнь 3
Имхокотус Одиннадцатый
1
Пушок не помнил, когда распахнулась крышка. Кот понятия не имел, сколько часов он спал, но это время, определенно, пошло погоде на пользу. Его шерстку приятно трепал теплый ветер, лучи солнца игриво щекотали розовый нос, а черные уши ласкал звук плещущихся волн и крики птиц. Беляк, не теряя больше времени, вскарабкался на край криогенной камеры, сделал шаг вперед, но тут опора под лапами кончилась. Спустя секунду бывшая гроза мамонтов очутился в воде. Осушив залпом немалую долю мирового океана, Пушок понял, почему звук плещущихся волн казался таким впечатляющим.
– Потому что ночная лежанка плывет по воде! – пробулькал самому себе бывший любимец миллиардера и якорем пошел на дно. Только выдающийся хвост одиноким буйком еще какое-то время держался на поверхности. Но вскоре сдался и он.
«Как много рыбок», – подумал кот, а через мгновение еще один процент мирового океана окончательно вытеснил мысли из его головы. Если бы не рыбацкая сеть, которая в этот день поймала свой самый мохнатый улов, следующий литр воды оказался бы для Пушка летальным. Но сеть дело знала, и рыбаки, кряхтя, вытянули горе-ныряльщика на свой плот.
Из ушей, носа и рта хлынули разнокалиберные фонтанчики. Когда их напор поутих, перед глазами Пушка возникли две вытянувшиеся от любопытства кошачьи морды.
– Говорил я тебе, Васирис, не может рыба быть такой большой, – начал отчитывать один кот другого. – Ну зачем ты выловил этого голодранца? Полюбуйся теперь на мою сеть – вся в шерсти! Тьфу!
– Да ладно тебе, Сметафр. Не серчай. Ну, ошибся – с кем не бывает? – примирительно заулыбался второй.
– Хотя… Нищий – это не так уж плохо, – прищурился первый. – Мы легко можем продать его в рабство Живодёрку. Ему, говорят, жуков-скарабеев не на ком тестировать. Давай поднимем его.
Едва коты приподняли Пушка, вода вновь заторопилась из него обратно в мировой океан, но встретила на своем пути Васириса и Сметафра. От такого количества жидкости те чуть не захлебнулись сами. А голова несостоявшегося утопленничка, наконец, прояснилась. Беляк увидел свое отражение в широкой прозрачной реке, по которой плыл рыбацкий плот. Затем он огляделся по сторонам. На обоих берегах расположились цветущие сады. Завернутые в полотенца коты и кошки окучивали грядки и собирали урожай. Экс-вожак залюбовался на чужую работу, но вдруг нахмурился:
– В ночной лежанке Черная Красавица! Там осталась Черная Красавица! Я должен разбудить ее!!
Пушок разбежался, сбил с ног Сметафра и перепрыгнул с края плота на криогенную камеру, которая плыла себе своим ходом неподалеку. Глаза кота округлились: на дне ночной лежанки никого не было. Только шарик скатавшейся черной шерсти одиноко мозолил взгляд. Пушок обежал взглядом берег – никого похожего среди земледельцев не наблюдалось.
– Эй, друзья, вы черную кошку тут не вид… – Пушок стал оборачиваться к плоту с рыбаками, но не успел договорить. Его накрыла мокрая рыбацкая сеть. Тут же в криогенную камеру перепрыгнул Васирис.
– Не дергайся, нищий, – цыкнул он на любимчика миллиардера, а потом с сомнением обратился к товарищу: – Сметафр, посмотри на его плот. Вроде из серебра, а не тонет, да и формы вон какой странной. Может, этот голодранец – вовсе и не голодранец?
– Какой я вам голодранец? – подал голос Пушок. – Я – вожак племени и гроза мамонтов!
– Слышал, Васирис? Он – вожак племени. Ха! Если он и не грязный нищий, то определенно не в своем уме. А по мне, так он тот еще голодранец. Ну кто еще будет путешествовать по великому Мургипту без полотенца? Срамота-то какая, – не на шутку разошелся Сметафр. – Я тебе говорю, Васирис: продадим его Живодёрку. Получим за него два кило мышей, а если повезет, то и все три! А этот странный плот, на котором плыл голодранец, так и быть, забирай себе. Я не против. А то сколько можно рыбачить со старшим братом?
– А если все-таки его кто-то хватится? – начал паниковать Васирис.
– Все! Хватит быть слабаком, младший братишка! – от нахлынувшего раздражения Сметафр едва не выкинул весло в реку, но сдержался и стал подгребать к берегу. – Твоя малолетняя дочь вынуждена ткать полотенца, потому что ее папаша – такая размазня, что сам не может ее прокормить. Я молчал, когда ты, мышь инжирная, не смог спасти свою жену от нашествия блох. Я только покачал головой, когда ты не сумел отогнать древесную саранчу от своего плота, и эти голодные твари до последней щепки сожрали твое главное средство к существованию. Но я не могу и не буду помогать тебе вечно. Так что прикуси свой язык, бери себе этот дурацкий плот и просто прими к сведению: мы ведем голодранца к Живодёрку.
Плот и криогенная камера причалили к берегу. Васирис извлек Пушка из-под сетки, и они со старшим братом подхватили его под лапы.
– Папа, дядя Сметафр, как улов? – выбежал на берег котенок. – Ой, а это кто с вами?
– Это, моя дорогая племяшка, будущие три кило отборной мышатины, а пока просто раб, – приобнял котенка Сметафр.
– Дядя раб, почему же вы голый? – участливо поинтересовалась дочка Васириса. – А хотите, я подарю вам полотенце? Я только что его соткала.
– Песчинка, не смей! Еще не хватало, чтобы ты раздаривала товар всяким рабам! – щелкнул малютку по носу Васирис. Та мигом уткнулась мордочкой в линялую заднюю лапу Сметафра.
– Прекрати, братец, пусть девочка самовыражается, – безапелляционно промурлыкал тот и со строгим видом протянул полотенце Пушку. – Прикройся!
Едва беляк принял подобающий для мургиптянина вид, его повели по узким улочкам к Живодёрку.
2
– Как ты можешь не знать, кто такой великий Живодёрк? Это величайший ум современности! – уже битый час находилась в ораторском крутом пике ассистентка Живодёрка, кремовая кошка Лейла. – Он светоч, каких мало. Не зря наш папа-кот, то есть фараон Имхокотус Десятый, сам лично вычесывает Живодёрку блох, чтобы те не отвлекали гения от заоблачного полета мысли. Понравились улицы, по которым тебя сюда вели? А вот знай, если бы не Живодёрк, ты бы по ним не шел!
– Он их построил? – поинтересовался Пушок, которого все-таки продали за два кило мышатины.
– Нет, но Мургипет давно бы уже захватили злобные кочевники с Кошайского полуострова. И эти нéкоты, ты уж мне поверь, здесь бы камня на камне не оставили. А великий изобретатель Живодёрк придумал метить свою территорию.
– Стрелами метить в кочевников?
– Идиот! Лапу поднял – пометил. Всё – ни один кочевник не прикопается! Нос кочевий сразу чует: территория чужая, проходи мимо. Ох, как мы праздновали это великое изобретение. Девять
