Клиффорд Саймак - Наследие звёзд
— Я совершенно не согласен с тобой, — сказал № 1, — однако ты прав, говоря о бесплодности нашего спора. А посему давай выжмем из нашей утренней прогулки максимум удовольствия.
Глава 6
Кашинг переправился через реку, уцепившись за наспех связанный бревенчатый плот, на котором лежали лук и колчан. Плыть так было легче. Он вошел в реку под стенами университета и отдался на волю быстрого течения, которое снесло его вниз. Том вычислил, что его прибьет к противоположному берегу там, где ручей прорезал крутые стены утеса. Тогда ему не придется карабкаться вверх: по берегу ручья легко выбраться на южную окраину города. Прежде он не бывал в этих местах и гадал, что там увидит, хотя и понимал, что южная окраина вряд ли отличается от других: те же ряды ветхих домов, либо падающих друг на друга, либо уже рухнувших; едва заметные тропы, убегающие в разные стороны, остатки древних улиц, где и по сей день твердые мостовые не заросли густой травой.
Позже взойдет луна, но сейчас землю окутывал мрак. Рябь на реке крошечными радугами отражала слабый звездный блеск, но здесь, под сенью деревьев, в месте впадения ручья в реку, уже не было видно отражения звезд.
Взяв с плота колчан, Кашинг перекинул его через плечо, потом сунул руку в лямку маленького дорожного мешка, поднял лук и осторожно оттолкнул плот ногой подальше от берега. Склонившись над водой, он следил за плотом, пока тот не исчез в темноте. Течением ручья плот отнесет на стремнину, и тогда уже никак не догадаться, что кто-то переправлялся через реку под покровом ночи.
Плот исчез, но Кашинг все сидел, вслушиваясь и вглядываясь. Где-то на севере лаяла собака, настырно и упрямо, но вяло и бессмысленно — так, словно лай — ее главная обязанность. На том берегу ручья в кустах послышалась возня, осторожная, но деловитая. Животное, определил Кашинг. Явно не человек. Скорее всего, енот пришел полакомиться ракушками. Над головой жужжали москиты, но Кашинг не обращал на них внимания. Там, на картофельной делянке, он за много дней привык к москитам и их укусам. Их противный писк только немного раздражал, не более того.
Убедившись, что никто не видел, как он переправился, Том поднялся и зашагал по узкому берегу. Потом вошел в ручей и двинулся вверх по колено в воде, осторожно ступая, чтобы не угодить в яму. Глаза уже привыкли к темноте, и он различал черные деревья, слабый блеск бегущей воды. Том не торопился; ощупью отыскивая дорогу, он шел совсем бесшумно. Ветки низко склонились над водой, и он либо подныривал под них, либо отводил в сторону.
Пройдя с милю, он приблизился к развалинам старого каменного моста, вышел из воды и полез по склону на улицу, которая некогда вела к этому мосту. Он чувствовал под подошвами мокасин неровную твердь мостовой, поросшей травой и опутанной корнями. Собака на севере все лаяла, но теперь к ней присоединились другие, на юге и западе. Справа в кустах тревожно заверещала птица, вспугнутая каким-то своим, птичьим, страхом. На востоке за кронами деревьев мелькнул первый лунный свет.
Кашинг шел на север до перекрестка, потом свернул на запад. Он не был уверен, что до рассвета выберется из города, но хотел уйти как можно дальше. Еще до восхода солнца надо будет найти укрытие и пересидеть в нем день.
Он удивился своему странному возбуждению. Свобода, подумал он. Неужели это она приносит такую радость после долгих лет, проведенных взаперти? Интересно, так ли чувствовали себя древние американские охотники, отряхнув с ног пыль восточных поселений? Так ли чувствовали себя, выходя к бобровой запруде, горные жители, о которых, как и об охотниках, рассказывали мифы? Так ли чувствовали себя астронавты, устремлявшие свои корабли к далеким звездам? Если они, разумеется, вообще отправлялись к звездам…
Иногда меж деревьями мелькали черные громадины. Когда луна взошла высоко, Том разглядел, что громадины эти — руины зданий. Некоторые из них сохранили очертания домов, другие превратились в груды обломков, но еще не стали курганами и не провалились в свои котлованы. Том знал, что идет по жилым кварталам, и пытался представить себе, как они выглядели в прошлом, эти улицы, которые были обсажены деревьями, эти дома, новенькие и блестящие, окруженные зеленью лужаек. И люди в них. Вон там жил врач. Напротив — юрист. Чуть дальше по улице — владелец магазина компьютеров. Дети играли на лужайках с собаками, совершал обходы почтальон, у тротуара стояла машина. Том пожал плечами и спросил себя, верна ли представленная им картина и не очень ли он ее романтизирует. В подшивках старых журналов встречались фотоснимки таких улиц. Но, может быть, эти улицы тщательно отбирали для съемок и по ним нельзя судить обо всей картине в целом?
Луна светила ярче, и Том видел, что мостовая, по которой он шел, покрыта низкими кустами и опутана корнями, между которыми была протоптана узкая извилистая тропинка, огибавшая самые густые заросли. Оленья тропа? Или же по ней ходили в основном люди? Если люди, то надо с нее сойти. Однако в конце концов Том решил остаться на тропинке. Только по ней можно было двигаться дальше, потому что по сторонам путь преграждали заросли и бурелом, старые дома и, что еще хуже, предательские подвалы, зиявшие ямами.
Том зацепился за что-то ногой, потерял равновесие и упал, оцарапав щеку. Сзади послышался тяжелый глухой удар. Кое-как поднявшись, Том увидел оперенную стрелу, которая вонзилась в ствол дерева у тропинки. Западня, подумал он. Господи, западня, и он едва не попался. Еще пара дюймов — и стрела вонзилась бы в плечо, а то и в горло. Он почувствовал холодный страх и ярость. Зачем тут западня? Кого она подстерегает — оленей или людей? Надо бы спрятаться и подождать до утра, когда охотник придет взглянуть на свою добычу. А потом пустить в него стрелу, чтобы он уже никогда не устраивал таких ловушек. Но на это нет времени: к утру надо убраться подальше отсюда.
Он вылез из хитросплетения корней и устремился в кусты, прочь от этой улицы. Идти стало труднее: лунный свет не пробивался сквозь густую листву, и Кашинг без конца спотыкался.
Внезапно он услышал звук, заставивший его остановиться. Замерев с поднятой ногой, он весь обратился в слух. Сердце стукнуло один или два раза — звук раздался снова. Теперь Кашинг узнал его: это был глухой бой барабана. Том ждал. Звук повторился, уже громче и раскатистее. Потом барабан смолк, но вскоре забил опять — еще громче и настойчивее. Теперь звучало несколько барабанов, зычное буханье самого большого из них отбивало ритм.
Том растерялся. Он пробирался к южной окраине и считал, что здесь он не наткнется на племенные стоянки. Ну и дурак, что считал. Никто не мог бы сказать, где именно разбит лагерь. Племена, не выходя за границы города, бродили по нему во всех направлениях. Если окрестности лагеря становились небезопасными, племя снималось и уходило дальше по улице.
Барабаны звучали все громче. Том определил, что они где-то впереди. Может быть, чуть севернее. Наверное, какое-нибудь празднество — годовщина племени или что-то еще. Том опять двинулся вперед. Надо было убираться отсюда и идти дальше, не обращая внимания на барабаны. Их бой нарастал. Теперь в нем слышалось нечто свирепое и кровожадное, нечто такое, чего он поначалу не заметил. Кашинг с содроганием прислушивался к этим звукам, в которых было что-то завораживающее. Иногда в промежутках между ударами слышались крики и лай собак. Впереди, примерно на расстоянии мили, Кашинг заметил пламя костров, отражавшееся от небосвода на северо-западе.
Том остановился, чтобы обмозговать ситуацию. Что творится там, за гребнем холма справа? Гораздо ближе, чем он думал поначалу. Может быть, свернуть к югу, подальше от греха? Возможно, племя выставило дозорных и нет смысла искушать судьбу, рискуя нарваться на них.
Том не двигался. Он стоял, прижавшись спиной к дереву, и смотрел на холм, прислушиваясь к барабанам и крикам. Может быть, стоило бы узнать, что там делается? Это почти не займет времени. Он тихонько заберется наверх, поглядит и опять двинется в путь. Никто его не заметит. Надо только остерегаться дозоров. Конечно, светит луна, но сюда, под сень густой листвы, ее свет почти не проникает.
Он не сразу осознал, что лезет вверх, на холм. Кашинг двигался, согнувшись в три погибели, иногда полз на четвереньках, отыскивая тень погуще, примечая любой шорох; ветви бесшумно скользили по его кожаной одежде.
Монти предупреждал его о какой-то опасности. На западе. Одну из банд кочевников вдруг обуяла жажда завоеваний, и она, возможно, движется на восток. Может быть, городские племена засекли эти перемещения и теперь вгоняют себя в воинственный раж?
У гребня холма Том стал еще осторожнее. Между перебежками он осматривался и только после этого делал следующий шаг. Гвалт за холмом нарастал; барабаны гремели, крики не смолкали. Собаки продолжали возбужденно лаять.
