Олег Евсюнин - Экспериментальный полет
— Не врешь? Правда, что ли? Ну ребята, да при таком пилоте нам сам черт не страшен. Берегись, Вселенная! А нас сегодня на орбиту катали. Лично мне предложили операцию в невесомости сделать. А че, даже прикольно. Кровь из манекена шариками, вентилятор дует, даже отсос не нужен.
— Ну и как?
— Да я аппендицит с закрытыми глазами у кого хочешь вырежу. Хоть вверх головой, хоть вниз. Тоже мне операция.
— Значит, если кто пальчик в космосе порежет, доктор залатает.
— Будьте спокойны. Ссадины и царапины — это мое все. Кстати, новый анекдот слышали? «Доктор, а что это у меня после перехода задница на груди? — Чтоб инопланетяне за своего приняли». Короче, смеяться после слова «лопата».
— Какое счастье, что подсказал!
— Не стоит благодарностей.
— Ты только математику подтяни, а то не ровен час отрежешь кому пять пальцев, а пришьешь только два.
— Могу и десять…
И так далее и тому подобное. Облеченный в доступную плоскую форму ненавязчивый солдатский юмор. Как раз то, что надо, когда все тело буквально ломит после тренировок, а голова больше ни на что не способна. Парнишкин он и есть Парнишкин. Даже фамилия… А сначала думали — прозвище.
И тут в шторм разбушевавшейся солдафонской стихии вклинивается Лорри, командир. Крупный мужик с резко очерченным квадратным подбородком и извечно хмурым лицом.
— Ладно, все наговорились? От занятий отошли? — басовито гудит он, призывая к порядку. Все затихают. — Значит так. Ни для кого не секрет, что поначалу мы все, я имею ввиду военных, были разочарованы уровнем физической подготовки наших штатских товарищей. Но вот все изменилось. Любой из научных работников тянет обязательный комплекс на уверенную тройку, а господин Парнишкин — даже на четверку. И тенденции к дальнейшему росту у них весьма неплохие. Так что наши ученые подтянулись, чего не могу сказать о нас. Как был в голове бардак, так он и остался. А потому предлагаю с этого дня по два часа свободного времени посвящать занятиям с репетиторами, благо, в команде их на каждого как раз хватает.
И вот тут уже не до смеха. Веселый гомон в кают-компании как-то разом сменяется мрачным молчанием, которое первым решается нарушить историк Сандро.
— И на кой ляд вам это сдалось? Чтобы узнать, что с точки зрения филологии «работать на работе» является тавтологией? Мы же не просим вас обучить нас управлению кораблем.
— А надо бы. Хотя это не есть предлог, с вашими способностями пилотажу вы обучитесь в течение месяца. А вот знания важны. В полете мы будем предоставлены только самим себе и чем больше мы возьмем с собой багажа — тем лучше. Так что?
— И когда приступаем?
— Немедленно, сегодня, — Эрик вновь обвел суровым взглядом кают-компанию. Сказать, что лица сидящих ребят помрачнели еще более — не сказать ничего. — Ладно, черт с вами, давайте будем устраивать мастер-классы три раза в неделю. Понедельник, среда, пятница. Так лучше?
Командир замолчал, пауза затянулась. Неожиданное предложение требовало тщательного обдумывания, а работать головой не хотелось. День закончен, отдыхай да радуйся.
— А сегодня что?
— Сегодня днем после вторника.
— А это когда?
— Сразу перед четвергом.
— То есть не среда, нет?
— Ты как всегда точен.
— Значит, начинаем не сегодня.
«Лучше работать завтра чем сегодня», — извечный коммунистический лозунг, который каждый понимает так, как это выгодно лично ему.
Чай выпит, бутерброды съедены. Посидев еще немного, ребята веселой гурьбой вываливают на улицу.
Сразу за воротами, отделяющими учебную территорию от жилой, их ожидает огромный, светло-серой масти пес непонятной породы.
— Лайка, Лайка, иди сюда!
И пес со всех ног, так, что задние лапы обгоняют передние, мчится навстречу. Не останавливаясь прыгает на грудь к Парнишкину тут же облизывая его лицо своим шершавым слюнявым языком.
— Лайка, смотри, что у меня есть, — Колька достает из кармана комбинезона кусок сахару. — Любишь?
«Люблю», — всем видом показывает пес, задрожав от нетерпения.
— Так лови, — и сахар прямо на лету оказывается в пасти собаки. Лайка проглатывает его даже не разжевывая. Парнишкин изображает обиду. — Нельзя так, надо смаковать…
«Точно — нельзя», — соглашается Лайка, сходу проглатывая еще один подброшенный кусок.
Пес и человек. Лайка и Парнишкин. Они будто бы были созданы друг для друга. Откуда взялась эта собака мужеского полу — толком никто не знал. Поначалу Колька утверждал, что привел его с собой из города, когда гулял там на выходных. Будто бы пес был брошен и вел жизнь обычной бездомной дворняжки. Когда же Парнишкина засмеяли, он придумал новую историю про то, что пса якобы подарила ему некая старушка из-за того, что собака влюбилась в него с первого взгляда и просто умоляла бабушку сделать это. Чтобы не выслушивать более удивительные версии, решили остановиться хотя бы на этом.
Но пес был хорош. Гладкий, упитанный, здоровый как телок и очень веселый. Его хвост постоянно пребывал в таком движении, что казалось, что он либо оторвется, либо подобно пропеллеру вертолета поднимет собаку в воздух. Немудрено, что Лайка очень скоро стал любимцем всей группы и каждый считал своим долгом подкормить его чем-нибудь вкусненьким.
— Колька, ну чего ты в медики подался, шел бы в кинологи, вон тебя как собаки любят, — смеялись ребята. — Какого черта ты собрался в эту экспедицию?
— Путешествовать люблю, — улыбался Парнишкин. — Вот все в отпуске куда? На море, пузо греть. А я? Посмотреть на другие края. Москву и Питер вспоминать не будем. Ярославль, Суздаль, Новгород — это только Россия. Видали раскопы в Херсонесе? То-то же. А крепость в Новом Афоне? Гора, а на ней полукилометровое сооружение из каменных блоков, а внутри — неиссякаемый источник воды. Как вам? Потом и по миру есть чего посмотреть. Та же Греция, Италия, Египет… В Америке, кстати — остатки цивилизации Майя.
— И везде побывал? Не гонишь?
— Много где можно побывать, если только целью задаться, а не греть пузо на солнышке.
— Нам тут экскурсию в Питер обещают, гидом будешь?
— Да не вопрос.
Вдоволь наигравшись с псом, ребята разбрелись по комнатам. Ушел и Бойо. Во дворе остался один Парнишкин с Лайкой. Но надо спать, завтра опять напряженный учебный день. А Лайка, Лайка обязательно их встретит. Завтра.
Наряду с обжигающе-горячим душем после тренировок Николай просто обожал холодную воду по утрам. Когда прохладные струи смывают с тебя остатки утренней дремоты, а тело будто начинает жить заново, возродившись каждой отдохнувшей и напоенной свежей энергией клеточкой. Тихое журчание воды и отдаленный веселый лай уже проснувшегося всеобщего любимца за приоткрытым окном. А еще радостное щебетание птиц. Приятно.
Но сейчас к обычным утренним звукам добавляется еще один. Рассерженный мужской баритон. Николай, может быть, и не обратил бы на это никакого внимания, но голос кажется ему очень знакомым.
Бойо выглядывает из окна.
Внизу, по дорожке, ведущей к центральному входу в жилой корпус идет мужчина. Выкрикивая что-то гневное на ходу, его догоняет еще один. Ну да, Витька. Резко одернув шедшего впереди за рукав пиджака и повернув его лицом к себе друг Николая одной рукой вцепляется мужчине в галстук, а вторую заносит для удара. И опять что-то кричит. Только далековато, не разобрать. Только отдельные слова.
— Я тебя самого… Ты у меня сдохнешь… Чтоб… Сегодня же…
Бойо приглядывается. Точно. Это тот самый вчерашний тестер. Значит, Палыч все-таки накатал докладную по вчерашнему случаю, и прав Вовик, утверждавший, что эти умники сами между собой во всем разберутся. Хотя… Что-то уж больно спокоен этот самый проверяющий. Так со стороны сразу и не поймешь, кто из них более прав, он или Витька.
Николай переводит взгляд на спортивную площадку, туда, откуда доносится задорное тявканье Лайки. Там, среди пустующих турников, брусьев, шведских стенок и прочих снарядов виднеется одинокая человеческая фигура. И даже не надо напрягать зрение, и так понятно, кто это.
Парнишкин. Он что, и не ложился вовсе? Вот ведь настырный малец! Пристроившись на гимнастической скамейке ожесточенно качает пресс. Сколько же он собирается? Николай начинает считать, сбивается. Чудо в перьях, кому и что он хочет доказать? Разве что только самому себе…
Наконец Парнишкин останавливается, теребит по холке подбежавшего Лайку, запрыгивает на брусья. Еще десяток отжиманий, соскок, и опять объятия с прыгнувшим в руки псом. И вот парень поднимает валяющееся неподалеку полотенце, не спеша протирает лоб, трусцой бежит к жилому корпусу. Лайка сопровождает своего друга до самой двери, потом возвращается на спортивную площадку и ложится неподалеку от того места, где только что занимался Парнишкин.
До начала занятий остается около часа.
