Виктор Мартинович - 墨瓦 Мова
— Смотри, что делают! Что творят!
Он поднял трость (черное дерево, слоновая кость, серебряные элементы) и ткнул ей в какой-то шламамбер, который возник на дороге. Я встал на ноги и понял, что вызвало этот металлический звук: бочком на асфальте лежал мотоцикл Honda Shark, за ним тянулся шлейф пластмассы и оторвавшихся от столкновения с землей запчастей. Вокруг него уже суетились два китайчика, тип личностей обоих — Adidas Basics, но одеты были в черные костюмы. Один из них завел мотоцикл, другой вскочил ему за спину, мотоцикл рванул с места, и буквально в последнюю долю секунды пассажир подхватил с земли (вероятно, чтобы не оставлять улик) что-то длинное, какую-то палку или… О! Так это же удочка для ловли рыбы. Подняв, он держал ее вертикально, чтобы не мешать движению, и начал быстро складывать ее коленца. Номеров на мотоцикле, конечно же, не было.
— Не, ну ты прикинь! Я такое только по визору видел! – кричал русин. – Удильный грабеж!
Я тем временем начинал понимать, что случилось. Открыл замочек (если бы не он, злоумышленники точно скрылись бы с моей ношей на удочке!), снял шлейки рюкзака и обнаружил на нем огромный рыболовный крючок-тройник – он глубоко засел в ткани, на каждом из его лезвий была пластинка, которая не позволяла нанизанному сорваться. На крючке был завязан сильный и сложный узел – леска оборвалась у самого цевья, рядом с проушиной.
— Ты смотри, какой крюк здоровенный! На акулу! – удивлялся русский.
— Нет, такие можно и в Минске купить! Они для сома или для щуки, – подошел полюбопытствовать какой-то любитель рыбалки.
Русак с сомнением посмотрел на саквояж Salvatore Ferragamo из кожи аллигатора, который держал в руках.
— Странно, что они напали на тебя, – сказал он.
Я сморщился – от боли в ушах, колене и лбе. Но русский подумал, что обидел меня своими понтами.
— Нет-нет, я не в том смысле, что у тебя рюкзак. А в том, что рядом был я — лопух с сумочкой в руках. Выхватили бы – я бы и ойкнуть не успел! – вот же деликатный человек! Таким образом он галантно обошел тот факт, что одна его «сумочка» выглядела дороже всего меня целиком, даже если меня продать на органы.
– Ты, может, ушибся? Может, «скорую» вызвать?
— Нет, все нормально, спасибо!
Ага, «скорую»! Ты еще милицию вызови, чтобы она мне рюкзак расстегнула, потому что так удобнее крючок доставать.
— «Рыбак» тем временем внимательно всматривался в приспособление.
— Странно. Узел не по-нашему завязан. Обычно просто петельку делаешь и через нее леску пускаешь – этому любой местный рыбак тебя научит. А тут – что-то другое. Может – морское?
— Опять китайцы балуют, – вынес приговор русский.
Рыбак легким движением руки снял крючок с рюкзака и зачарованно держал его в руках.
— Оставьте себе, – предложил я. — Может, распутаете узел, и он окажется более надежным, чем наш. Хоть какая-то польза от случившегося.
Мы попрощались и разошлись каждый по своим делам: любитель рыбалки – учиться вязать узлы у китайцев, русин – рассказывать друзьям, как чуть не стал жертвой грабежа, я – ждать Ирку, которой даже про этот случай не расскажешь, потому что ей будет неинтересно. Хотя эта ситуация, если бы мне удалось привлечь внимание Ирки больше чем на две минуты, показалась бы ей хорошей иллюстрацией к современной модели отношений между людьми, модели, в которую она верит и которую считает нормальной. Мы общаемся только тогда, когда нас что-то связывает. Как только удивление от происшествия прошло, а крючок из рюкзака был извлечен, каждый пошел своей дорогой. И это нормально. Просто я слишком сентиментальный.
ДжанкиА сейчас поговорим о главном. Где купить?
Вариант для дебилов. Цыгане на Ангарской. Точку на Ангарской знают все. Нужно подойти к большому кирпичному забору, нажать на пимпочку видеодомофона. Несколько минут ответа не будет, но не ковыряйтесь в носу: они вас всей семьей рассматривают на мониторе и решают, заслуживаете ли вы их высокого барыжного доверия или нет.
Если жажда наживы победит паранойю, оттуда спросят мужским басом: «Тебе чыво нада?». Не вздумайте шепнуть: «Мовы». Они не только не откроют, но и вызовут милицию, которая в этом районе в значительной степени работает на них. Нужно с уверенным видом сказать: «Я по объявлению, за старым унитазом». Кто этот «унитаз» придумал, не знаю, более подозрительной глупости выдумать невозможно. Потому что когда человек стучится в дом «за унитазом», а выходит из дома без унитаза, естественным образом возникает желание узнать, что же он приобрел вместо унитаза?
Вам откроет подросток, который уже тут, за забором, спросит: «Сколько?».
Я не рекомендую покупать более трех свертков. Я в принципе не рекомендую покупать у цыган. Помните о том, что начиная с десяти доз на вас распространяются «особо крупные размеры», вы превращаетесь в «дилера» и теоретически подпадаете под смертную казнь. Так вот, вы скажете: «Три свертка». Он повернется к окну и покажет три пальца. Через минуту на пороге появится полная женщина в длинном черном платье. Мужской бас принадлежит ей.
Она улыбнется вам искусственной улыбкой (а кто вообще будет искренне улыбаться наркоману?), протянет пареньку в сжатой ладони то, за чем вы пришли. Начнется торговля.
Цыганам свойственны три вещи.
Первое: они безбожно задирают цены.
Второе: они с наслаждением толкают fake.
Третье: когда они все-таки продают настоящий staff, его качество – за плинтусом.
Помните, что мова бывает трех видов:
A) выписки от руки из старых книг – листочки небольшого размера и со слабым психоделическим зарядом. Фрагментик с четырехстрочием, один абзац прозы, несколько предложений, которые неведомо откуда взяты и непонятно о чем повествуют. Чем больше незнакомых слов, тем сильней эффект, почему так – никто не знает. Как вы понимаете, научных исследований влияния мовы на подсознание никто не проводил, потому что интеллектуалов среди употребляторов не много, и вообще я подозреваю, что интеллектуалов таких – только я один. А офисным тупарям лишь бы ширнуться. Никаких записей они не ведут, потому что это небезопасно, а быдло не рискует без profit для себя. Такие записи (включая мой дневник) могут быть прямым доказательством отношений с запрещенными субстанциями. По мере употребления незаметно для себя запоминаешь значительную часть слов, которые встречаются чаще других. Таким образом, ширнуться становится значительно сложней: необходимы большие дозы или более изящные фрагменты с определенной лексикой. И нет, конечно же, нет! Человек НЕ МОЖЕТ написать фрагмент на мове сам и сам же от него проторчаться. Но есть легенда, что где-то, возможно, за границей, существует секта, которая прямо сейчас, в наши дни, создает новые тексты для торча. Но я в это не верю. Это – такие же глупые россказни, как и байка про Элоизу – загадочную даму, которая якобы контролирует всю наркоторговлю мовой из глубин минского чайна-тауна. Ее никто не видел, не видели и тех, кто видел ее. Но идиоты верят.
Так вот, честная цена этих коротеньких и простеньких выписок – от 50 до 100 юаней. Такие держат от двух до шести часов. Так некоторые торговцы даже этот basic впаривают за 200, но на то и опыт, чтобы не порождать избыточный спрос.
B) Bторой вид – ручные выписки большего размера или эффекта. Как вы понимаете, мова – не стиральный порошок Tide, а ваше подсознание – не белье. Тут подход «чем больше порошка – тем больше пены» не канает. Есть особая категория мова-фрагментов, которые забирают глубже, потому что слова там поставлены в каком-то особенно удачном порядке. Ну вот, например, когда я работал в рекламном агентстве и денег было как стирального порошка, я купил за пятьсот юаней этот коротенький шедевр, очевидно – перевод китайской средневековой поэзии:
Помню — хлопчыкам маленькімПадабаў я зелень ніўІ на пожні, каля рэчкі,Матылёў лавіць любіў.Так у гульнях і забавахДзень за дзень міналі ўсьлед,А ў ночку на КупальлеЎ лес шукаць бег агняквет.А цяпер, калі шукаюПраўды, шчасьця для людцоў,Ці не тое ж дзіцяня я,Што лавіла матылёў?[8].
Я был тогда в плане употребления мовы еще очень неопытен, встретился с барыгами и побежал в ближайший парк, на Бангалор, побыстрей вмазаться. Потому что очень боялся наркоконтроля. Я сел на скамейку, развернул бумажку, перечитал фрагмент и не успел даже спрятать ленту со словами, как после фразы «Ці не тое ж дзіцяня я…» — парк, скамейка, дорога, видная сквозь деревья, сами деревья – все это рассыпалось, превратилось в бабочек, которые вспорхнули и разлетелись в стороны, как будто саму реальность кто-то вспугнул!
Деревья выглядели, как скопление зеленых, а небо — голубых бабочек, и вот они, будто воробьи при приближении кошки, снялись с мест и начали кружиться перед моими глазами. Это была лихорадочная пляска атомов, из которых состоит Вселенная. Эта была красота, которую не дано видеть тем, кто не употребляет. Исполнив передо мной танец, мотыльки устремились куда-то вверх, а я остался – в ничто, в реальности, лишенной материального плана. Потому что материя – я тогда ощутил это с большой уверенностью – и есть мотыльки.
