Невил Шют - Крысолов. На берегу
Впервые он слышал, что она называет Англию домом.
Он поделился с нею своими соображениями насчет няни, и они пошли поговорить с мадам Люкар. Но оказалось, в Сидотоне не сыскать девушки, которая согласилась бы отправиться в такую даль, как Сен-Мало или хотя бы Париж.
— Ничего, — сказал Хоуард. — В конце концов, через двадцать четыре часа мы будем дома. Я уверен, что мы отлично поладим.
Миссис Кэвено посмотрела на него.
— Хотите, я поеду с вами до Парижа? Провожу вас, а потом вернусь в Женеву.
— Пустяки, — сказал он, — пустяки. Оставайтесь с мужем. Только расскажите мне, как их одевать и что они говорят… м-м… когда им нужно выйти. И можете за них не беспокоиться.
Вечером он пошел с нею взглянуть, как дети укладываются спать.
— Ну, как, поедешь со мной в Англию к тетушке? — сказал он Рональду.
Мальчик посмотрел на него сияющими глазами:
— Да, пожалуйста! Мы поедем поездом?
— Да, мы долго будем ехать поездом, — сказал Хоуард.
— А нас паровоз повезет или электричка?
— Э… м-м… паровоз, я думаю. Да, конечно, паровоз.
— А сколько у него колес?
Но на это старик уже не умел ответить.
— И обедать будем в поезде? — пропищала Шейла.
— Да, — сказал Хоуард, — вы пообедаете в поезде. И выпьете чаю и, надеюсь, позавтракаете.
— О-о! — недоверчиво протянула девочка. — Завтракать в поезде?
Рональд посмотрел удивленно:
— А где мы будем спать?
— В поезде, Ронни, — вмешался отец. — В отдельной кроватке.
— Правда, будем спать в поезде? — Ронни повернулся к старику. — Мистер Хоуард, можно мне спать поближе к паровозу?
— И мне. Я тоже хочу поближе к паровозу, — сказала Шейла.
Мать оставалась с ними, пока они не уснули. Потом спустилась в гостиную к мужчинам.
— Я попросила мадам Люкар приготовить для вас корзинку с едой, — сказала она. — Вам будет проще накормить их в спальном вагоне, чем водить в вагон-ресторан.
— Очень признателен, — сказал Хоуард. — Это гораздо удобнее.
Миссис Кэвено улыбнулась:
— Я-то знаю, каково ездить с детьми.
В тот вечер он поужинал с ними и рано лег спать. Усталость была приятная, и он отлично выспался; проснулся, по обыкновению, рано, полежал в постели, перебирая мысленно, о чем еще надо позаботиться. Наконец он поднялся; чувствовал он себя на редкость хорошо. Причина была проста — впервые за много месяцев для него нашлось дело, — но об этом он не догадывался.
День прошел в хлопотах. У детей было совсем мало вещей на дорогу, только одежда в небольшом портпледе. С помощью матери старик изучил все сложности их одевания, и как укладывать их спать, и чем кормить.
В какую-то минуту миссис Кэвено остановилась и посмотрела на него.
— По совести, — сказала она, — вы бы предпочли, чтобы я проводила вас до Парижа, правда?
— Совсем нет, — ответил Хоуард. — Уверяю вас, детям будет вполне хорошо со мной.
Короткое молчание.
— Не сомневаюсь, — медленно сказала она. — Не сомневаюсь, конечно же, с вами им будет хорошо.
Больше она о Париже не заговаривала.
Кэвено уехал в Женеву, но к ужину вернулся. Отвел Хоуарда в сторону и вручил ему деньги на дорогу.
— Не могу выразить, как мы вам благодарны, — пробормотал он. — Совсем другое дело, когда знаешь, что малыши будут в Англии.
— Не тревожьтесь о них, — сказал старик. — Вы их отдаете в надежные руки. Мне ведь приходилось заботиться о собственных детях.
Он не ужинал с ними в тот вечер, рассудил, что лучше оставить их одних с детьми. На дорогу все уже приготовлено: чемоданы уложены, удочки упрятаны в длинный дорожный футляр. Делать больше нечего.
Он пошел к себе. Ярко светила луна, и он постоял у окна, смотрел за поля и леса, вдаль, на горы. Было так безмятежно, так тихо.
Он с досадой отошел от окна. Несправедливо, что здесь, на Юре, так спокойно. За двести или триста миль севернее французы отчаянно сражаются на Сомме… Спокойствие Сидотона вдруг показалось ему неприятным, зловещим. Хлопоты и новая ответственность за детей заставили его на все посмотреть по-другому: скорей бы вернуться в Англию, быть в гуще событий. Хорошо, что он уезжает. Мир и покой Сидотона помогли ему пережить тяжкую пору, но настало время уехать.
Следующее утро прошло в хлопотах. Он встал рано, но дети и родители Кэвено поднялись еще раньше. Завтракали в столовой все вместе; напоследок Хоуард учился размачивать для детей сухарики в кофе. Потом к дверям подкатил старый «крайслер», готовый отвезти их в Сен-Клод.
Прощанье вышло короткое и неловкое. Хоуард уже раньше сказал Кэвено-родителям все, что надо было сказать, а детям не терпелось забраться в машину. Они не понимали, что расстаются с матерью, быть может, на годы; впереди столько удовольствий: ехать в автомобиле до Сен-Клода, провести целый день и всю ночь в самом настоящем поезде с паровозом, — только это их и занимало. Отец и мать, оба красные, неловкие, поцеловали детей, но те просто не понимали, что значит это прощанье. Хоуард, смущенный, стоял рядом.
— Прощайте, мои милые, — пробормотала миссис Кэвено и отвернулась.
— Можно, я сяду рядом с шофером? — спросил Рональд.
— И я хочу рядом с шофером, — сказала Шейла.
Тут вмешался Хоуард.
— Вы оба сядете рядом со мной. — Он усадил их на заднее сиденье. Потом обернулся к матери. — Им хорошо и весело, — сказал он мягко, — а ведь это главное.
Он уселся в машину; она тронулась, и с тягостным расставаньем было покончено.
Хоуард усадил детей по обе стороны от себя, чтобы им одинаково хорошо видна была дорога. Порой кто-нибудь из них замечал козу или осла и сообщал об этом, мешая английские слова с французскими, тогда другой карабкался через колени старика и спешил тоже посмотреть на такое чудо. Хоуард с трудом водворял их на места.
Через полчаса подъехали к станции Сен-Клод. Консьерж помог им выбраться из машины.
— Славные детишки, — сказал он Хоуарду. — Думаю, отец с матерью будут очень тосковать.
— Да, верно, — по-французски ответил старик. — Но во время войны детям спокойнее на родине. Я думаю, что их мать решила разумно.
Тот пожал плечами, он был явно не согласен:
— Да неужто война дойдет до Сидотона!
Он перенес их вещи в купе первого класса, помог Хоуарду сдать в багаж чемоданы. И вот маленький поезд, пыхтя, пополз по долине, и Сен-Клод остался позади. Это было в то утро, когда Италия объявила войну союзникам, а немцы перешли Сену севернее Парижа.
3
Уже через полчаса после того, как проехали Морез, дети заскучали. Хоуард этого ждал и приготовился. В саквояже у него были припрятаны кое-какие игры, которыми его снабдила миссис Кэвено. Он достал бумагу, цветные карандаши и усадил детей рисовать пароходы.
За три часа, пока доехали до Андело, они успели перекусить; купе засыпано было обертками от сандвичей и апельсиновыми корками; пустую бутылку от молока водворили под сиденье. Шейла уснула, прикорнув подле Хоуарда, головой у него на коленях; Ронни большую часть пути стоял у окна и тихонько напевал французскую считалку:
Раз, два, три,
В лес гулять пошли,
Четыре, пять,
Вишни собирать…
К тому времени, как доехали до Андело, Хоуард прочно усвоил премудрость порядкового счета.
На маленькой станции, где предстояла пересадка, ему пришлось разбудить крепко спавшую Шейлу. Она проснулась вся красная, недовольная и ни с того ни с сего немножко поплакала. Старик утер ей глаза, вышел из вагона, снял детей на платформу и вернулся в вагон за вещами. Носильщиков на платформе не оказалось — наверно, во Франции в военное время это неизбежно. Ничего другого он и не ждал.
Он пошел по платформе, нагруженный багажом; дети медленно шли рядом, и он умерял шаг, приноравливаясь к ним. В конторе сидел черноволосый толстяк — начальник станции.
Хоуард спросил, не опаздывает ли скорый из Швейцарии.
Скорый не придет, ответил начальник станции. Никаких поездов из Швейцарии не будет.
Ошеломленный Хоуард возмутился. Почему же об этом не сказали в Сен-Клоде? И как теперь добраться до Дижона?
Начальник станции сказал, что мсье может быть спокоен. Будет поезд на Дижон от пограничной станции Валлорб. Его ждут с минуты на минуту. Его ждали с минуты на минуту уже два часа.
Хоуард вернулся к детям и вещам, раздосадованный и встревоженный. Раз нет скорого, значит, нельзя из Андело ехать прямиком до Парижа, понадобится пересадка в Дижоне. А попадут они в Дижон только к вечеру, и неизвестно, сколько придется ждать поезда на Париж и удастся ли достать спальные места для детей. Будь Хоуард один, это было бы только досадно; с двумя детьми, о которых надо заботиться, положение становилось серьезным.
