Джеймс Баллард - Утонувший великан (сборник рассказов)
— Где‑то должно существовать Свободное пространство, — упрямо повторил М., — у Города должны быть границы.
— Почему? — переспросил врач. — Не может же Город плавать в центре пустоты? Или вы хотите доказать именно это?
— Нет, — устало отозвался М.
Врач молча разглядывал его несколько минут и затем вернулся назад, к столу.
— Ваша навязчивая идея начинает меня тревожить. Как говорят психиатры, вы зациклились на парадоксе. Может быть, вы слышали про Стену и сделали из этого ложные выводы.
— Про какую стену? — поинтересовался М.
— Некоторые ученые мужи полагают, будто Город окружен Стеной, за которую невозможно проникнуть. Я даже и не пытаюсь понять эту теорию — настолько она абстрактна и заумна. Подозреваю, что они приняли за Стену те замурованные черные зоны, сквозь которые вы проезжали на Суперэкспрессе. Лично я предпочитаю общепринятую точку зрения, что Город простирается во всех направлениях беспредельно.
Он снова направился к двери.
— Подождите здесь; я попробую договориться, чтобы вас освободили условно. Не волнуйтесь, психиатры мигом приведут вас в порядок.
Когда врач вышел, М. продолжал сидеть уставясь в пол. Он так устал, что не испытывал даже чувства облегчения. Потом он встал, потянулся и на подкашивающихся ногах медленно прошелся по комнате.
За окном уже погасли последние уличные огни, и патрульный на переходном мостике зажег фонарик. На поперечной улице по рельсам прогрохотала полицейская дрезина. На улице зажглись три огонька и затем погасли один за другим.
М. задумался над тем, почему Грегсон не встретил его на станции. Внезапно его внимание привлек календарь на стене: 12 августа! Тот самый день, когда он начал свое путешествие ровно три недели назад.
Сегодня!
Поехать по Зеленой линии в западном направлении до 298‑й улицы, пересесть на Красный лифт и подняться на 237‑й уровень. Оттуда — пешком по 175‑му маршруту до пересадки на 438‑й пригородный и сойти на 795‑й улице. Затем на голубом экспрессе до Плаза‑терминал и на углу 4‑й и 275‑й повернуть налево и…
Оказаться снова в той точке, откуда начал путь.
Ад х 108 долларов.
Сторожевые башни
Перевод В. Гопмана
На следующий день в сторожевых башнях неизвестно почему поднялась суматоха. Замечено это было утром, а ближе к полудню, когда Рентелл вышел из гостиницы, чтобы повидаться с миссис Осмонд, непонятная деятельность была в разгаре. По обеим сторонам улицы люди стояли у открытых окон и на балконах, взволнованно перешептывались и показывали на небо.
Обычно Рентелл старался не обращать внимания на сторожевые башни — у него вызывали возмущение любые разговоры о них, — но сейчас, укрывшись в тени стоявшего в начале улицы дома, он принялся рассматривать ближайшую. Она как бы парила метрах в шести над Публичной библиотекой. Впечатление было такое, что застекленное помещение в нижнем ярусе полно наблюдателей — они возились, как показалось Рентеллу, вокруг полусобранного огромного оптического механизма, то закрывая, то открывая при этом окна. Рентелл посмотрел по сторонам — башни, отстоящие друг от друга метров на сто, как бы заполняли собой небо. Во всех, судя по вспышкам света, возникавшим, когда на открываемое окно падал солнечный луч, кипела аналогичная деятельность.
Старик в потрепанном черном костюме и рубашке апаш, обычно слонявшийся около библиотеки, пересек улицу, подошел к Рентеллу и встал рядом с ним в тени.
— Не иначе как они что‑то там затевают. — Он приложил ладони козырьком к глазам, озабоченно глядя на сторожевые башни. — Никогда раньше такого не видел.
Рентелл внимательно посмотрел на него. Как бы ни был старик встревожен, все же он явно испытывал облегчение при виде начавшейся в башнях суеты.
— Я бы не стал беспокоиться попусту, — заметил Рентелл. — Хорошо, что там вообще хоть что‑то происходит.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и зашагал прочь. Через десять минут он дошел до улицы, где жила миссис Осмонд, и все это время упорно не поднимал глаз от мостовой и не глядел на редких прохожих. Над улицей, прямо по центру, нависали четыре сторожевые башни. Примерно из половины домов уже выехали их обитатели, и нежилые здания постепенно, но неотвратимо ветшали. Обычно во время прогулки Рентелл внимательно рассматривал каждый частный дом, прикидывая, не снять ли ему его и не переехать ли из гостиницы, но сейчас движение в сторожевых башнях вызывало у него беспокойство, какого раньше он и предположить не мог, а посему на этот раз мысли его были далеки от жилищного вопроса.
Дом миссис Осмонд находился в глубине квартала, распахнутые ворота покачивались на ржавых петлях. Рентелл, помедлив у росшего рядом с тротуаром платана, решительно пересек садик и быстро вошел в дом.
В это время дня миссис Осмонд обычно загорала на веранде, но сегодня она сидела в гостиной. Когда Рентелл вошел, она разбирала старые бумаги, которыми был набит небольшой чемоданчик.
Рентелл даже не обнял ее и сразу подошел к окну. Шторы были приспущены, и он их поднял. Метрах в тридцати возвышалась сторожевая башня, нависая над опустевшими домами. Наискосок за горизонт уходили рядами башни, полускрытые яркой пеленой.
— Ты считаешь, что тебе обязательно надо было приходить? — беспокойно осведомилась миссис Осмонд.
— Почему бы и нет? — спросил Рентелл. Он рассматривал башни, засунув руки в карманы.
— Но если они станут следить за нами, то заметят, что ты ходишь ко мне.
— На твоем месте я бы меньше верил разным слухам, — спокойно ответил Рентелл.
— Что же тогда все это значит?
— Не имею ни малейшего представления. Их поступки могут быть в той же степени случайны и бессмысленны, как и наши. Возможно, они и в самом деле собираются установить за нами надзор. Но какое имеет значение, если они только смотрят?
— В таком случае тебе вообще не нужно больше приходить! — воскликнула миссис Осмонд.
— Но почему? Не думаю, что они могут видеть сквозь стены.
— Не так уж они глупы, — бросила миссис Осмонд. — Они скоро сообразят, что к чему, если уже не сообразили.
Рентелл отвел взгляд от башни и терпеливо посмотрел на миссис Осмонд.
— Дорогая, в твоем доме нет подслушивающей аппаратуры. Потому им неизвестно, чем мы занимаемся: теологической беседой или обсуждением эндокринной системы ленточного червя.
— Только не ты, Чарлз, — захихикала миссис Осмонд. — Только уж не ты. — Явно довольная своим ответом, она смягчилась и взяла сигарету из шкатулки на столе.
— Возможно, они меня не знают, — сухо произнес Рентелл. — Более того, я совершенно уверен, что не знают. Если бы знали, то не думаю, что я еще находился бы здесь.
Он почувствовал, что начал сутулиться, — верный признак волнения.
— Будут сегодня в школе занятия? — спросила миссис Осмонд, когда он уселся на диване в своей любимой позе, вытянув длинные ноги.
— Трудно сказать, — пожал плечами Рентелл. — Хэнсон утром пошел в Таун‑холл, но там, как всегда, ничего не знают.
Он расстегнул куртку и вытащил из внутреннего кармана старый, аккуратно свернутый женский журнал.
— Чарлз! — воскликнула миссис Осмонд. — Где ты его достал?
— Дала Джорджина Симоне, — ответил Рентелл. С дивана можно было видеть сторожевую башню. — У нее полным‑полно таких журналов.
Он встал, подошел к окну и задернул шторы.
— Чарлз, не надо! Я же ничего не вижу.
— Потом посмотришь, — ответил Рентелл, опять устраиваясь на диване. — На концерт сегодня идешь?
— Разве его не отменили? — спросила миссис Осмонд, неохотно откладывая журнал.
— Конечно, нет.
— Мне что‑то не хочется, Чарлз. — Миссис Осмонд нахмурилась. — А что за пластинки собирается проигрывать Хэнсон?
— Чайковский и Григ. — Рентелл старался заинтересовать ее. — Ты должна пойти. Мы же не можем целыми днями сидеть дома, плесневея от скуки.
— Я все понимаю, — протянула миссис Осмонд капризно. — Но у меня нет настроения. Давай сегодня не пойдем. Да и пластинки мне надоели — я их столько раз слышала.
— Мне они тоже надоели. Но, по крайней мере, это хоть какая‑то деятельность. — Он обнял миссис Осмонд и начал играть завитком волос за ухом, позванивая ее большими блестящими серьгами. Когда он положил руку ей на колено, миссис Осмонд встала и отошла, поправляя юбку.
— Джулия, да что с тобой? — раздраженно спросил Рентелл. — У тебя голова болит?
Мисс Осмонд стояла у окна, глядя на сторожевые башни.
— Как ты думаешь, они выйдут оттуда?
— Разумеется, нет! — бросил Рентелл. — С чего ты взяла?
Внезапно он почувствовал, что злится и ему все больше хочется скорей уйти из этой тесной и пыльной комнаты.
Он встал и застегнул куртку:
