Екатерина Чернявская - Хозяин зеркал

Юноша рос, дедушка, наивно рассчитывая на дивиденды, продолжал оплачивать внуку дорогие съемные квартиры и учебу в университете. С таким же успехом он мог бы бросать деньги пачками в камин или бездонный колодец. Внучок пропускал занятия, водился со странными компаниями и тайными обществами, читал запрещенное и плевал на так называемые жизненные ценности и порядки.

Однажды, прогуливая очередную лекцию, Магнус увидел, как закутанный в древний плащ старик обменивается знаками с продавцом зелени. К тому времени ленивый, но жадный до всяческих тайн и загадок студент прочитал множество книг и обладал избыточными и бесполезными знаниями именно в тех областях, где они от него меньше всего требовались. Кроме того, Магнус был достаточно наблюдателен, чтобы отличить ритуальные жесты от обычного хлопка по рукам при торге. Дождавшись окончания разговора, который он пытался подслушать и даже разобрал несколько упоминаний о золотой киновари, юноша увязался за старцем. Они уходили всё дальше от центра. Улочки причудливо ветвились, брусчатка под ногами закончилась, сменившись бурой глиной. Старик бодро шаркал по блестящим весенним лужицам, покачивая аккуратно заплатанным узелком с покупками. Магнус с удивлением рассматривал вывески ремесленных мастерских, кварталы мелких лавочек и дешевых притонов – случайно сохранившиеся островки старого Города. Где-то высоко, над нависшими чердаками и кувыркавшимся в небе голубем, невидимый музыкант насвистывал простую и привязчивую мелодию:

Пой, ласточка, пой,Дай сердцу покой…

Наконец старик нырнул в темную арку. Магнус проследил за тем, как он достает из-за пазухи ключ на шнурке и отпирает замок. Дверь приоткрылась, впуская хозяина, и снова захлопнулась наглухо. Очарование тайны исчезло. Юноша повертелся на месте, словно сбившаяся со следа ищейка.

Неподалеку от арки росло единственное в этом районе дерево. Рыжая девчушка, сидя под ним, продавала свистульки из глины в виде парусников, ракушек и морских змеев с высокими гребешками, выкрашенными кармином. Взяв грубо слепленный драккар, Магнус, не торгуясь, вывернул карманы, сложил на покрывало монеты, моток шелковой бечевки, увеличительное стекло и пару медных гаек. Девчонка уставилась на несметные сокровища расширенными глазами и тихо ойкнула от восторга, вероятно приняв Магнуса за странствующего принца. Притом монеты заинтересовали ее меньше всего.

Быстро темнело, и наш прогульщик на обратном пути позорно заблудился в сплетении улиц. Немыслимое число переулков сбило его врожденную способность определять направление. Даже острый шпиль Смотровой башни, служивший самым верным ориентиром для горожан, скрылся в сумерках и набежавшем тумане. Тогда Магнус достал из-за пазухи свистульку и начал подбирать мотив. Глиняная дудка немилосердно фальшивила. Он шел, насвистывая, наугад, пока совершенно неожиданно не открылась за очередным поворотом Центральная площадь с ее уродливым «Механическим цветком».

Раньше площадь была излюбленным местом прогулок. Нарядные дамы семенили с мопсами на руках между клумбами, а вдоль кружевных оград бесшумно катили экипажи на мягких рессорах. Зимой брусчатку заливали водой и на льду оставались узоры от коньков. Но Город менял структуру, перестраивался. Особняки пошли под снос, их утонченные хозяева выехали в дальний пригород подальше от смога, вони паромобилей и скользящей удавки фабричных районов. Теперь на площадь подслеповатыми фасадами щурились офисы корпораций да вертелся посередине, как взбесившаяся карусель, фонтан «Механический цветок». Циклопическая конструкция состояла из множества трубок и бачков, крутившихся независимо друг от друга в разных плоскостях, и испускала во все стороны разноцветные струи. Струи змеились, переплетаясь между собой. Двигатель, спрятанный в утробе фонтана, каждый час сбрасывал пар через специальные клапаны. Таким образом устройство совмещало в себе функции украшения и городских часов. Его ежечасные вопли были слышны в радиусе нескольких кварталов. Придумал и построил этого монстра мастер по имени Туб.

Магнус не знал, что или кого он мог бы ненавидеть так же сильно, как фонтан. Сам мастер Туб не казался ему чудовищем, скорее волшебным джинном, вынужденным воплощать придури своих жестоких хозяев. Как, к примеру, рояль, на котором бабушка заставляла маленького Магнуса играть по четыре часа в день и лупила по пальцам свернутой газетой за каждую фальшивую ноту. К роялю он не испытывал ненависти. Давно, еще до принудительных уроков музыки, мальчик мог часами просиживать перед инструментом, придумывая мелодии, далекие от человеческой гармонии и ритма, зато полностью согласные с окружающим космосом. Но фонтан…

– О-о, треклятая машина!

Заткнув уши и поминая всуе рукодельного мастера Туба, студент резко развернулся на каблуках и быстрым шагом рванул прочь от площади. Фонтан с присвистом победоносно орал ему вслед.

Очередная зима длилась недолго, всего месяц-полтора, да и то по большей части была слякотной, а не морозной. Магнусу за это время опротивели родственники, учителя, ревматическая погода и однообразие. Поэтому с первыми ранними оттепелями, вначале исподволь, а затем все настойчивее, он принялся искать жилище старика.

Магнусу всегда нравились дальние прогулки по Городу. Знал он многие потайные места, и его там тоже хорошо знали, но вот ту дорогу, за которую отдал бы сейчас полжизни и еще полжизни в придачу, вспомнить не мог, как не смог в свое время подобрать мелодию про ласточку. Он наматывал круги по кривоколенным переулкам, расспрашивал прохожих о дереве и девочке – напрасно. «В конце концов, – решил Магнус, – дерево за зиму могли срубить, а квартал снести и перестроить. Пора забросить попытки отыскать вчерашний день». И он действительно забросил, замкнулся больше прежнего, стал чаще пить и редко уходил от дома дальше окрестных кабаков.

Только один раз, совершенно случайно, возвращаясь пешком со званого обеда от десятая-вода-на-киселе-родственников, Магнус вновь загулялся, с надеждой вглядываясь в каждую подворотню. Навстречу ему попалась злобно вопящая фурия в ярко-сиреневом платье с турнюром. И какое, собственно, дело могло быть повесе до ее пронзительного фальцета, если бы фурия не тащила за собой мальчишку с глиняным змеем в руке. Магнус сначала остолбенел, затем кинулся в звенящий фальцетным эхом проулок, но уткнулся в очередной тупик. И вдруг, подумав было, что сходит с ума, он явственно расслышал мелодию.

Рыжая девочка сидела под деревом, зябко поджав под себя ноги. Башмаки стояли рядом. Под бумажным колпаком горела свеча, освещая товар. Девочка узнала Магнуса, несмотря на игру теней, исказившую черты его и без того подвижной физиономии, и доверчиво уставилась снизу вверх с прежним детским обожанием.

Студент порылся в карманах, но не нашел там ничего стоящего, лишь серый прямоугольник кожи с оттиснутым силуэтом парусника и надписью «ClPPr Jns». Лейбл Клиппера, своеобразный боевой трофей, случайно завалялся в кармане после вчерашней драки. Прошлым вечером в районе анилино-содовой фабрики, выпускающей лучшее в мире синтетическое индиго, Магнусу пришлось отбиваться от рабочего этой самой фабрики, желавшего подправить вшивому аристократу фасад. Соперник был настойчив, как паровой молот, а худосочный с виду студент в самом деле не отличался ни силой, ни отвагой, зато еще с цирковых времен знал пару подлых и действенных приемчиков. Пользуясь ими, он помог противнику перевалиться через перила в канал. При этом штаны цвета лучшего в мире индиго разделили судьбу своего владельца, а вот лейбл почему-то остался в руке у Магнуса.

Рыжая девочка с серьезным видом изучила картинку и разулыбалась от уха до уха, показав смешливые ямочки на щеках. Арка напротив дерева темнела, и заманчиво маячил в ее глубине, загорался и снова гас огонек. Магнус шагнул под гулкий свод, придержал рукой раскачиваемый ветром фонарь и внимательно прочитал вывеску:

На несколько минут он в нерешительности застыл у порога. Там, за обитой дерюгой дверью, простиралась территория свободы. Решиться войти значило изменить жизнь, прыгнуть со скалы, поцеловать лягушку…

– Любит – не любит, поцелует – плюнет, к сердцу прижмет – к черту пошлет…

Магнус крепко зажмурился и потянул за резное деревянное кольцо. Тугая пружина чавкнула за спиной коротко и четко, как створки капкана. Перед глазами засияли стеллажи, заставленные продукцией известных фармацевтических фирм, и только привыкнув к свету после уличной темноты, можно было заметить за низким прилавком хозяина.

– Что желаешь, молодой человек? – надтреснутым голосом спросил аптекарь. – Антибиотики, горчичники, кружку Эсмарха на полтора литра?