Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн
Несколько минут спустя Брендон выходит из дома и садится на сиденье рядом с Алистером. Автомобиль вздрагивает, чихает и, ускоряясь, катится по ночной улице. Алистер нервничает, хмурится.
— Лучше было бы нанять кэб, но лишние свидетели ни к чему, — говорит он. — Брендон, я весь вечер провел на фабрике, распоряжался, проверял… не важно. Леса рухнули у наших соседей через улицу. Погиб один из рабочих. За его телом мы и едем. Я завез в лабораторию все, что мне понадобится.
Он на секунду отрывается от ночной дороги и бросает на Брендона быстрый взгляд.
— В чем дело, компаньон? Что за гримаса, черт возьми? Не нравится то, что я собираюсь сделать?
Брендон качает головой, жестами просит повернуть назад, смотрит на Алистера с ужасом.
— Слушай, уймись! — раздраженно отмахивается Алистер. — Поможешь мне погрузить тело, доедем до дома — и спи хоть неделю напролет.
«Нет!» — беззвучно кричит Брендон, в отчаянии хлопает себя по карманам куртки, надеясь найти блокнот и карандаш. «Нельзя, — хочется сказать ему. — Не делай этого!»
Алистер резко останавливает машину у обочины. Делает глубокий вдох, медленно выдыхает.
— Если ты сейчас же не уймешься, компаньон, — с нажимом на последнее слово цедит он, — я верну тебя в состояние хлама, которым ты пробыл последние двадцать пять лет. Брендон! Мне нужен этот чертов труп или черта с два я чего добьюсь в жизни! Я должен сделать все сам! Не восстанавливать готовое по записям матери, а сделать сам свою куклу! Уясни и либо помогай мне, как и положено компаньону, либо заткнись! Заткнись и сиди смирно!
Алистер выходит из машины, раздраженно хлопает дверцей.
— Я докажу, что могу! Себе! Тебе! Ей! Всем! — орет он в темноту улиц.
Где-то лает разбуженная собака, в окнах дома напротив мелькает огонек свечи. Алистер стоит, задрав голову к зимнему небу и сунув руки в карманы куртки, и что-то тихо шепчет. Брендон подходит к нему, касается плеча.
— Иду, — глухо отвечает Алистер Баллантайн.
Весь оставшийся до Солта путь он молчит и смотрит на дорогу. В мелькающих отсветах фонарей видно, как играют на его скулах желваки. Брендон смотрит на щетку-дворник, сметающую со стекла снег, и старается ни о чем не думать.
У въезда в док их встречают трое мужчин. Алистер отдает одному из них пачку купюр, обменивается несколькими фразам и машет рукой Брендону: «Иди за мной». Они проходят за коренастым угрюмым сторожем в пристройку между ангарами. Там на сваленных в углу досках лежит накрытое тело. Алистер приподнимает край брезента, и Брендон видит лицо разбившегося рабочего.
Лицо мальчишки лет четырнадцати. Чумазое от угля и машинного масла, с дорожками от слез на щеках.
— Может, и выжил бы, — задумчиво басит сторож. — Иногда те, кто ломает спину, выживают. Не свезло Кевину.
— Иди сюда, компаньон, — зовет Алистер. — Завернем паренька в брезент и донесем до машины.
Вдвоем они разворачивают полотнище на полу, поднимают тело мальчишки, перекладывают. Алистер наклоняется над трупом, задирает темную от крови штормовку, кивает Брендону на зияющие раны.
— Упал на штыри. Прошило здесь и здесь. Видишь? Мучился долго, бедняга.
Брендон отводит глаза, мягко отстраняет Алистера и бережно заворачивает парнишку в брезент. Тело легкое, Брендон несет его до машины один. Баллантайн открывает перед ним дверь и помогает уложить ношу на заднее сиденье.
— Спасибо, компаньон, — сухо благодарит Алистер, усаживаясь за руль.
Брендон садится рядом, и машина отъезжает. Снова мелькают отсветы фонарей, темные окна домов, одинаковых в ночи. Щетка-дворник смахивает со стекла снег. Алистер Баллантайн молчит. Брендон широко раскрытыми глазами смотрит в одну точку. Сквозь хаотичную пляску снежных хлопьев ему видится лазурное летнее небо за окном комнаты Кэрол, проплывающий дирижабль и облако дыма над фабричной трубой вдалеке.
«Она меня — так же, в брезенте? — мелькают обрывки мыслей. — Кто позволил ей, кто помогал? Три с половиной года… Господи, как же это…»
— Компаньон, ты что? — негромко окликает Алистер.
Брендон не отвечает, и Алистер оставляет его в покое.
Дома они выгружают тело мальчишки из машины, Брендон относит его в лабораторию, пока Баллантайн ставит автомобиль в гараж. Снег тихо падает, заметая следы на дорожках. Мороз крепчает, затягивая оконные стекла узором. В лаборатории мягко светятся газовые лампы. Брендон сидит на мраморном столе рядом с завернутым в брезент парнишкой, обхватив себя за плечи. Взгляд его рассеяно блуждает по сваленным на полу горой металлическим деталям и разложенному на соседнем столе хирургическому инструментарию. Входит переодетый в черную шелковую рубаху и брюки босой Алистер, и Брендон протягивает ему планшет с исписанной панелью.
— «Как она сделала это со мной?» — читает вслух Алистер Баллантайн и умолкает надолго. Смотрит на Брендона устало и с сожалением. — Компаньон, мне сейчас очень и очень нехорошо. И не окажись тебя сегодня рядом, было бы гораздо хуже. Брендон, я тебе честно признаюсь: мне страшно. Видишь все это? — Он обводит лабораторию жестом. — Мать создавала тебя три с половиной года. Она была больна, потому что лишь безумец мог решиться на такое. Безумец или гений.
Алистер подходит к столу, осторожно разворачивает брезент.
— Я тебя очень прошу, Брендон: иди в свою комнату и ложись спать. Я не хочу, чтобы ты видел то, что я буду делать. Не лезь в это. Мне придется повторить ее путь, и мне заранее тяжело. И я не знаю, хватит ли мне сил, умения и того, что она отдала ради… Я не знаю, какую цену придется за это платить мне.
Он смотрит Брендону в лицо, и в глазах Алистера мечется страх.
— Уходи, прошу. Я должен остаться с этим один на один.
* * *Алистер возвращается в дом лишь к обеду. Проходит в библиотеку, зовет дворецкого и распоряжается принести крепкого кофе и бренди.
— И попроси компаньона зайти, — добавляет он, когда дворецкий уже собирается уходить.
Брендон волнуется, с самого утра ходит по дому, прислушивается, не пришел ли Алистер. Его тревожность передается Абби.
— Что-то случилось? — тихо спрашивает она, заглядывая Брендону в глаза.
Он качает головой, отмахивается, но Абби не так просто обмануть.
— Я же вижу — вас что-то мучает. Вы не спали ночью — постель не тронута. Чем я могу вам помочь, сэр?
Брендон садится на софу, пишет на планшете: «Обращайся ко мне на “ты”» и отдает его Абби. Она кивает, подбирает подол пышной юбки и усаживается рядом.
— Мистер Баллантайн велел помогать тебе во всем. Если только что-то нужно — напиши.
«Все хорошо», — отвечает он на амслене.
— О, ты делаешь успехи! — оживляется Абби. — Скажи еще что-нибудь!
Брендон думает несколько секунд, потом плавно жестикулирует: «Как-то ночью, утомленный, я забылся, полусонный, над таинственным значеньем фолианта одного…» Карие глаза Абби в изумлении округляются.
— Подожди-подожди, я не все понимаю… Что это?
«Стихотворение Эдгара Алана По», — пишет Брендон. И добавляет на амслене: «Выучил за ночь. Практикуюсь».
— А можно дальше? — просит Абби и смущенно краснеет.
В этот момент раздается негромкий стук.
— Мистер Алистер хочет видеть вас в библиотеке, — сообщает из-за двери дворецкий и, помедлив, добавляет: — Сэр.
Брендон обменивается с Абби коротким взглядом и спешит в библиотеку.
Алистер дремлет, откинувшись на спинку массивного резного кресла. Лицо бледное и осунувшееся, под глазами залегли глубокие тени. Брендон проходит в библиотеку, деликатно постукивает по книжному стеллажу.
— Я тебя слышу, — отзывается Алистер, не открывая глаз. — Проходи и садись.
Брендон повинуется, присаживается за письменный стол из мореного дуба. Теперь он готов слушать.
— Вчера ты спросил, как происходило твое перерождение. — Голос Алистера звучит глухо и устало. — Я не знал, что тебе сказать, потому что починить было проще, чем создать самому. Я нашел тебя в лаборатории, когда вернулся из-за границы и стал хозяином в доме. До сих пор гадаю, почему мать не избавилась от тебя. Знаешь, — он открывает глаза, усаживается поудобнее, — мне кажется, она до самой своей смерти чего-то ждала. Какого-то чуда, которого не произошло.
Он берет со стола кофейную чашку, делает глоток, морщится.
— Горькая, дрянь! Я отклонился от темы, прости. Так вот. Теперь я могу сказать тебе, что такое перерождение.
Алистер встает, подходит к Брендону и склоняется так, чтобы смотреть ему в глаза.
— Попробуй представить себе колодец. Темный. Без дна. Это ты. Это весь ты — от и до. Ты смотришь сам в себя и слышишь вопрос: «Отдашь?» Ты не знаешь сколько и чего, но отдаешь. И дьявол ли, бездна ли, вечность — тот, кто вопрошает, — черпает из твоего колодца. Столько, сколько надо. Оно предопределено. Это та цена, которую ты готов отдать за возвращение. Тот кусок твоего времени, жизни, души, которым ты готов поделиться.
