Argumentum ad hominem - Вероника Евгеньевна Иванова
Я так и поступила. Конечно, приглядывала одним глазом за своим белобрысым подопечным, но он так послушно шугался любых контактов, что когда собрался «отлучиться», у меня просто не получилось подумать на сей счет ничего дурного.
А потом эфир вдруг опустел. На очень долгий, почти бесконечный час.
Я успела передумать много всего. От чисто технических неполадок оператора связи до кровавых разборок и стихийных бедствий. Попытки расспросить хостес успехом не увенчались: мне лишь вежливо улыбались, пожимали плечами и уговаривали не волноваться. А я и не волновалась. Если сердце ухнуло вниз, мавры-нервы первыми скорбно выдыхают и разбредаются прочь.
Наверное, будь во мне на тот момент побольше коктейлей, я бы даже приняла происходящее, как любопытный опыт летаргического характера, наваждение, в котором замирает все, кроме собственного сердца и одного-единственного вопроса, методично долбящего висок: «А дальше вообще хоть что-то ещё планируется?»
Поэтому, когда наушник снова начал доносить до меня звучание знакомого пульса, я не сразу поверила в продолжение жизни. И своей, и вообще. Потому что было странно и страшно. Было стыдно вспоминать собственную недавнюю беспомощность. Было больно осознавать, что если кто-то из нас хоть как-то контролирует ситуацию, то это вовсе не я.
И понадобилось несколько мучительных минут, чтобы решиться вновь начать движение и хотя бы спросить:
– Бесценный мой, ты чем там занят?
А потом снова замереть в нехороших предчувствиях, чтобы, спустя паузу, показавшуюся глубокой, как ночное небо, услышать привычно-уточняющее:
– Я не занят.
Ох, ну хоть что-то на этом свете смилостивилось надо мной и постаралось остаться прежним! Как минимум, бесячая манера подавать информацию в стиле «необходимо и достаточно». Остается только догадываться, какие события спрятались в том часе тишины, или пробовать спросить прямо. Главное, на текущий момент все, что было, закончилось. Или хотя бы приостановилось.
– Что ты сейчас делаешь?
– Дышу свежим воздухом.
Обтекаемо донельзя. Ну хоть так. Значит, шляется снаружи.
– Где тебя искать?
– Зачем? Я не потерялся.
– Затем, что я хочу тебя видеть, и как можно скорее!
– Скоро не получится: прямой выезд к реке закрыт, и вам придется объезжать сначала по Хэррис, потом сворачивать на…
– Просто скажи, где ты сейчас стоишь!
– Я не стою. Я иду.
Он надо мной издевается. Совершенно точно. Внешне это, конечно, не определит и самый искусный физиономист, но внутри – вне всякого сомнения. Гадкий белобрысый тролль.
– Куда. Ты. Идешь. Просто. Назови. Ориентиры. На. Местности.
Кажется, в наушнике хмыкнули.
– Мне осталось полмили до моста Эвентри. Плюс-минус. Буду ждать там.
И он, действительно, ждал. Задумчиво подставляя лицо ветру с реки. А в целом выглядел настолько расслабленно и рассеянно, что в забеге моих версий первой к финишу пришла самая банальная. Что он кого-то таки потискал в укромном уголке.
– Сколько их было?
Ответил не сразу, потому что, едва коснулся сиденья, растекся совсем, но только не от физической усталости. Больше всего это походило на полную и безоговорочную удовлетворенность проделанной работой.
– Один.
То есть, мужчина? Уже интересно. Нет, не в том смысле. Значит, причина отлучки была, скажем так, уважительная.
– Ну, хоть без женщин обошлись, и то хорошо.
Качнул головой, непонимающе сдвигая брови:
– Как можно обойтись без женщин?
Однако, рано я успокоилась…
– Ах, все-таки была ещё и женщина?
– Да.
– Но ты только что сказал…
Уточнил, тоном, не допускающим у собеседника сомнений:
– Она пела.
Можно подумать, пение упрощает ситуацию! Да ровно наоборот. Тем более, что…
Я же первым делом проверила именно это. Наличие. Хоть какие-то обрывки. Но все было чисто. Нет, даже не так: словно тщательно выметено. Можно даже сказать, вылизано, что совершенно и абсолютно невозможно.
Всегда остаются отпечатки. Да, со временем они естественным образом рассасываются, подтверждено опытами. Но чтобы настолько быстро? Или это свежий воздух помог?
– Пела для тебя?
– Вообще. Просто пела.
Стало ещё непонятнее.
Бывает локальное, точечное воздействие, в пределах одного организма. Бывает условно-общее, когда нужно оперировать несколькими объектами, чаще всего, со схожими характеристиками. Можно, конечно, и просто залить песней пространство, но тогда она работает в фоновом режиме, всего лишь оповещая песенницу о том, что происходит вокруг. То есть, личной нужды ради.
И какой смысл для других в такой песне? Она ведь просто проходит мимо.
– Хорошо, женщина пела. А мужчина? Чем вы с ним занимались?
Вот тут он совершенно явно запнулся. И посмотрел на меня чуть ли не с просьбой перефразировать вопрос. А когда я осталась непреклонной, покорно выдохнул:
– Делили песню.
Час от часу не легче. Что значит: делили? Пополам? По куплетам? По нотам? А главное, зачем?
Но спрашивать прямо, похоже, не стоит. Придется идти огородами.
– И как? Получилось?
Подумал и кивнул утвердительно.
– А точнее? Помнишь? Предприятие. Моё. Я должна знать.
Помолчал, изучая носки собственных ботинок.
– Я старался.
Да уж конечно. В этом нисколечко не сомневаюсь. Но что вы там вообще делали? Физически? Неизвестно с кем. Неизвестно где. Без малейших следов преступления.
Продолжить допрашивать? Может, и стоило бы, пока ещё не зевает. Но, учитывая его вредную привычку подбирать слова, что я получу в ответ? Очередное откровение, которое непонятно, куда и как приспосабливать?
Нет. Торить путь по бездорожью у меня сегодня точно не хватит сил. Значит, потратимся только на самое важное: вернем парня на место нынешней прописки. Оттуда он ни посреди ночи, ни вообще без разрешения не свинтит: проверено. А утром… Утром поглядим, что к чему. Авось, умные мысли появятся. Потому что рассчитывать на то, что он сам захочет поделиться впечатлениями… Ха. Три раза. Скорее нырнет ещё глубже, чем уже.
Когда машина остановилась, я даже подумала, что придется толкать Петера в бок, чтобы вернуть к реальности, но он очнулся сам, огляделся по сторонам, кивнул собственным мыслям и открыл дверь, собираясь выходить. Правда, где-то посередине всего этого единого движения вдруг замедлился почти до полной остановки и сообщил в окружающее пространство:
– Она назвала меня «мейстер». Что это означает?
А потом посмотрел на меня. В поисках ответа. И я наверное, чуть ли не впервые в жизни отвела взгляд, делая вид, будто ничего не расслышала или не поняла. Потому что сердце ухнуло снова, на посещенное мной сегодня холодное и темное дно.
Так
