Михаил Тырин - Дети ржавчины
Я заикаюсь про реанимацию, потом начинаю кричать, трясти кого‑то, хватать за шиворот. От меня деликатно отстраняются, пытаются успокоить. Надежду действительно переносят куда‑то на носилках, но меня за ней не пускают, я жду у дверей. И снова красивая женщина в белом халате качает головой. Слишком поздно.
– Она умерла? – спросил меня Подорожник.
И, не дожидаясь ответа, сам шагнул в операционную, оттолкнув врачей. Постоял неподвижно у тела девушки, потом я увел его.
Милиция в Покровске проявила к нам самый живой интерес. Однако после того, как я выудил из‑под свитера карточку Ведомства, все вопросы отпали. В больницу отправили человека оформлять протокол о смерти неопознанной женщины в результате несчастного случая.
Мы сидели в дежурке и ждали, когда появится начальник отдела – его уже вызвали по рации. Мне требовалась его помощь. Подорожник молчал, ничем не выдавая своего происхождения. Я сразу предупредил его, чтобы он ничего не боялся, ничему не удивлялся и ничего не спрашивал. Он так и сидел перед телевизором, с изумлением глядя, как на экране летают огнедышащие драконы, шевелят ветвями говорящие деревья, а отважный герой в одиночку справляется с целой бандой разбойников.
– Капитан, мне нужно позвонить по межгороду, – сказал я.
Дежурный оторвался от журнала, кивнул на телефонный аппарат. Я снял трубку и задумался. Кому звонить? Конечно, не начальству. Лерке можно, но она наверняка проболтается, а этого допустить нельзя. Да и телефон у нее может прослушиваться. Катеньке? Тоже ни к чему.
Мне вовсе не улыбалось отбыть отсюда под конвоем в родную контору, где на меня мгновенно заведут наблюдательное дело и присвоят статус аномала. Да и с Подорожником скорее всего сделают то же самое…
Нет, передавать приветы друзьям сейчас не время, это может дорого обойтись. Главное – попытаться выяснить ситуацию в Ведомстве и разузнать, в каких рамках я могу пользоваться его возможностями. Наконец я решил, какой номер наберу.
Трубку сняли после двух гудков.
– Алле?
– Петя? – осторожно спросил я и тут же прикусил язык. Голос, похоже, был не Петькин.
– Он здесь больше не работает, – ответил голос. – А кто его спрашивает?
– Извините, – буркнул я.
– Алле… Алле… Не кладите трубку, – напористо заговорили на том конце, но я хладнокровно вернул ее на рычаг.
Подорожник внимательно смотрел то на меня, то на телефон.
– Т‑с‑с, – незаметно шепнул я.
Итак, Петра Алексеева уже отстранили. Я поразмышлял с полминуты, затем набрал еще один номер. Мне ответил женский голос.
– Простите, я хотел бы поговорить с Романом Петровичем.
– А кто вы ему? – ответил женский голос.
– Знакомый.
– Знаете, вы не можете с ним поговорить, он болен. Буквально минуту назад его отнесли в машину…
– Отнесли? – опешил я.
– Да, ему очень плохо, полагаю, это инсульт. Я врач, – представилась незнакомка.
– Извините, – пробормотал я.
– Вы не знаете, у него есть родственники, которым мы могли бы сообщить?..
– Нет, не знаю – Еще раз извините…
Я обхватил голову руками. Друг Лошадей, Надежда, Роман Петрович – кто же будет следующим? Друзья гибнут, телефоны не отвечают – весь мир как отрезало.
Наконец появился начальник отдела. Он буквально ворвался в дежурку – большой полнокровный полковник, с черными усами и скромной орденской планкой на мундире.
– Где гости? – весело пробасил он. – Вы? Ну, здравствуйте…
Через минуту мы сидели у него в кабинете.
– Марина, три кофе сделай, не поленись, – сказал начальник в селектор и в очередной раз окинул нас веселым любопытным взглядом. – Какими судьбами в наших краях?
– По делам, – лаконично ответил я. Почему‑то вспомнилось, что секретаршу моего босса тоже зовут Мариной.
– Понимаю… Наряд у вас интересный, ребята. Вы так по улицам и ходите?
Что верно – то верно. Мы в своих кожаных одеждах напоминали бродячих хиппи. Зрелище довольно редкое в этих краях.
– Бывает, что и по улицам ходим, – сказал я. – Вообще, мы только что с дороги, и…
– Опять понимаю, – весело подмигнул полковник. – Хотите отдохнуть с дороги – организуем. И баньку устроим, и пикничок. К нам из Ведомства не каждый день люди приезжают, так что уважим.
– Увы, отдыхать нам некогда, – печально улыбнулся я. – Нужна иная помощь.
– Поможем, чем сможем, о чем речь?
– Мне нужно несколько бойцов любого спецподразделения с оружием, в бронежилетах не ниже второй степени защиты, в шлемах типа «Сфера» или «Маска». И чтоб обязательно они были из областного центра.
Начальник нахмурился, покрутил усы.
– Видать, дело серьезное, а? – проговорил он.
– Как обычно.
– А зачем же вам из области бойцов гнать? Могу своих дать. Спецподразделений, правда, у нас в районе нет, но кое‑что наши люди могут, тренируются.
– Благодарю, но все должно быть только так, как я сказал, – мягко надавил я.
Конечно, сейчас мне сгодились бы любые бойцы. Главное – не люди, а автоматы. Но в маленьком городке пойдет такой треп, что я в конечном итоге прогремлю на всю страну. В головных же учреждениях люди не столь разговорчивые, да и привыкшие ко всякому.
– Ну что ж… – сказал полковник. – Мне ОМОН вызвать, что ли?
– Вызову я сам. Вы только позвоните руководителю и представьте меня, чтоб не пришлось доказывать, что я не верблюд.
– Ну ладно… – полковник нерешительно взялся за телефон. – Только вы уж, как полагается, оформите заявку, номер поставьте, чтоб ко мне потом никаких…
– Я все сделаю.
Он набрал номер.
– Иваныч? Приветствую, это Соколовский. Как поживаешь? Ничего?.. Давно что‑то к нам не заезжал. Ага… Слушай, тут такое дело, нужно десяток бойцов с полной экипировкой. Что? Нет, не мне, тут у нас Ведомство работает. Да, то самое. Слушай, я сейчас товарищу трубочку передам, он сам все расскажет.
Я взял трубку.
– Добрый день. Эксперт Бессонов. Могу добавить, что люди мне нужны срочно. Лучше всего, если вы отправите их вертолетом. Расходы мы оплатим немедленно, высылайте счет на головное учреждение.
– Я могу знать, для чего вы берете людей? – прозвучал вопрос.
– Для обеспечения моей безопасности.
– А подробнее?
– Ничего добавить не могу.
– Как это не можете? А если их там перестреляют, как мне с родственниками объясняться? – Человек разговаривал со мной сердито, и я мог его понять. – С какой стати я должен…
– Во‑первых, их не перестреляют, – спокойно проговорил я. – Это моя забота. Во‑вторых, вы ничего мне не должны, но обязаны выполнять мои требования в соответствии с положением о статусе сотрудника Ведомства.
– Ну ладно, я просто узнать хотел, – остыл мой собеседник. – Думаю, не надо пороть горячку, и вертолет не понадобится. В соседнем районе проводит операцию спецназ УИН – ловят беглых зеков. Я позвоню, распоряжусь, чтоб несколько человек к вам выехали.
– Благодарю вас.
Я повесил трубку и посмотрел на полковника. Ему жутко хотелось узнать, что за заварушка мною намечена, но он удерживался от вопросов. Если бы спросил, я бы все равно не ответил. Хорошо, что мне попался крошечный городок, где никогда ничего не происходит и моя карточка способна поставить навытяжку любой местный чин. Будь тут люди поопытнее, они непременно проверили бы мой номер через центр. А номер этот наверняка уже обведен красной рамочкой…
– Мы выйдем, пройдемся по городу, – сказал я.
– Что, прямо так? – полковник не выдержал и расхохотался.
Я посмотрел на свои грязные штаны со свитером и тоже улыбнулся. Гулять в таком виде нежелательно. Первый же патруль приведет обратно.
– Ладно, одежка вам будет, – подмигнул полковник. – Да вот только… – он вздохнул, – как в чистую одежду без баньки‑то, а?
Одним словом, через час мы чистые и даже выбритые получили по рубашке, по паре брюк и ботинок. Дежурный следователь одолжил нам также две одинаковые куртки. Насколько я понял, они были конфискованные.
Я не знал, что я сейчас чувствую. Не было радости возвращения, не было вообще ничего. Я просто шел по вечернему городу. Что‑то мешало полностью ощутить себя дома. Видимо, тяжесть неоплаченных долгов, которые остались там, на другом конце тоннеля.
Вскоре я заметил, что Подорожник нервничает. Испытание в парной он выдержал с честью, стакан коньяка выпил, не поморщившись, но вот одежка явно его стесняла.
– Слушай, по‑моему, все надо мной смеются, – проворчал он. – Я в этих одеждах – как ярмарочный урод.
– Расслабься, – посоветовал я. – Посмотри – здесь все в таких одеждах, и ни один не смеется. Привыкай.
Погонщик не мог расслабиться. Он шагал по тротуару, как по скользкому льду – скованный, напряженный. Взгляд беспорядочно метался по сторонам, словно искал внезапную опасность. Когда мимо пролетала машина или мотоцикл, погонщик замедлял шаги. Прохожих было немного, на нас не обращали внимания.
