Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову
«В былые времена тут бы сугробы уже были, — ворчит про себя старик. — Глобальное потепление, мать его!»
Юлия Остапенко
ЦВЕТЫ В ЕЕ ВОЛОСАХ
Декабрьская ночь темна, и в ней нет ничего, кроме снега. Может, когда-то было что-то ещё, но вряд ли кто упомнит, что именно. По крайней мере, об этом не думаешь, глядя, как лохматые сизые хлопья беззвучно бьются снаружи о стекло. В такие ночи не хочется спать, хочется тосковать и слушать красивые песни. Особенно если ты — всего лишь маленькая некрасивая девочка, больная чёрной оспой.
— Лотар, расскажи мне красивую историю, — говорит эта девочка и подтягивает одеяло ближе к подбородку.
Старый Лотар сед и немощен, он никогда не был стройным могучим рыцарем, он не умеет лечить и не знает старинных наговоров, помогающих отогнать тоску, но он умеет рассказывать красивые истории, а кроме того, и это даже важнее, он когда-то болел чёрной оспой. Это случилось давно, Лотар тогда был лишь немного старше девочки, у постели которой сидит, и болезнь оставила ему в память о себе лишь уродливые рытвины на лице и немного грусти в глазах. Девочка любит эту грусть, потому что понимает её слишком хорошо. Особенно — теперь, когда болезнь вышвырнула её прочь из внешнего мира, оставив наедине с няней, которая старается не подходить слишком близко, да ещё с этим печальным уродливым стариком, не боящимся смерти и знающим много красивых историй.
Он в самом деле знает их много, но они сидят здесь вдвоём так давно, что он успел рассказать все.
— Какую? — спрашивает старый Лотар, поправляя одинокую свечу, под тяжестью воска покосившуюся в чугунном подсвечнике. В комнате холодно, несмотря на камин, а в этой свече появляется столько тепла, когда она освещает худое лицо девочки и её костлявые руки, подтягивающие одеяло к подбородку.
— Про Алана и Селену, — говорит девочка. Это её любимая история, и старый Лотар понимает, почему. Нет, эта история не затейливее и не лиричнее других, просто она про лето. Про цветы и про лето, и, конечно же, про любовь. Про всё то, чего эта маленькая девочка, наверное, уже никогда не увидит.
Старый Лотар снова поправляет свечу. Девочка смотрит на него влажными тёмными глазами и ждёт.
Старый Лотар начинает говорить.
— Давным-давно, в незапамятные времена, в далёкой земле, где вечное лето и всегда цветёт вишня, жил доблестный рыцарь Алан. И была у него кузина, леди Селена, прекрасная, как цветы этого края…
— Ненавижу эту страну.
— Чего?
— Ненавижу.
— Да ну, прекрати.
— Не выношу эту пыльцу! Дышать нечем от этой проклятой пыльцы! Днём и ночью, изо дня в день, круглый год! Ненавижу!
— Селена, у тебя что, месячные?
Лицо девочки чуть розовеет, взгляд становится внимательным. Она знает эту историю, и она уже там, уже среди вечно цветущих вишен. Ей уже почти тепло.
— Они росли вместе, бок о бок, и полюбили друг друга с младых лет. Не было для Алана никого прекраснее Селены, и не было для Селены никого желаннее Алана. Они были неразлучны в горе и в радости, и по достижении совершеннолетия Алан взял руки Селены в свои и сказал ей: «Прекрасная дева, лишь ты — моя грёза, лишь тебя я хочу видеть своею госпожой». И Селена ответила: «Доблестный сэр, лишь ты — мой сон, лишь тебя я согласна признать своим господином».
— А теперь… что?
— Ты меня спрашиваешь?! Это ты знать должен, а не я!
— Эм-м…
— Чему тебя только твои горничные учили!
— Ты… что ты хочешь этим сказать…
— Да я всё знаю! О чём, по-твоему, они болтают за шитьём?..
— Э-э…
— Ну? Я не вижу результата…
— Они все… опытные, а я…
— Боги, Алан, ты с ума меня сведёшь.
— Я сейчас…
— Да слезь ты с меня уже.
— Но отец доблестного Алана и его тётка, мать прекрасной Селены, прознали о чувствах молодых людей. В те времена, как и в нынешние, браки свершались для укрепления дружбы кланов, а не по любви наречённых, и брат с сестрою не видели нужды скреплять дружественный союз браком своих детей, ибо и без того он скреплён единой кровью. Посему, прознав про их чувство, вознамерились его погасить.
Девочка тихонько вздыхает, и пламя свечи колеблется. Девочка любит это место в истории: влюблённые встречают первое препятствие. А девочке нравятся препятствия, она любит мечтать о том, как преодолела бы их, если бы они встретились на пути её любви. Если бы у неё когда-нибудь была любовь…
— Ах ты шлюха!
— Матушка!
— Потаскуха! Дрянь! С собственным кузеном! Срам на всё королевство! Чем ты думала?!
— Я просто… я просто хотела…
— Кто теперь тебя возьмёт?! Брюхатую-то?!
— Алан возьмёт!.. Ай! Не деритесь, матушка!
— Мерзавка! И думать не смей! Чтоб я выдала тебя за сына этого оборванца!
— Этот оборванец ваш брат… Ой, перестаньте!
— Перестану, когда сочту нужным. Не для того я тебя растила и воспитала, чтобы ты стала женой межевого рыцаря. Ты предназначена не кому-нибудь, а великому герцогу! И будешь пить настой из пижмы три раза в день, ясно тебе?
— Нет!
— Я могу позвать стражу, чтобы они поколотили тебя, как уличную шлюху, кем ты себя и показала. Результат будет тем же. Выбирай.
Дальше становится грустно. Но старый Лотар умеет рассказывать грустное так, чтобы было тепло.
— Влюблённые не посмели противиться родительской воле. Алана отослали в далёкие земли, дабы в странствиях он позабыл Селену. Однако он поклялся, что совершит в чужих землях много подвигов и вернётся к своей леди могучим, прославленным рыцарем, вождём собственного клана, и его жестокосердая тётка почтёт за честь отдать свою дочь столь великому воину. А Селена поклялась, что дождётся этого дня, что бы ни случилось.
— Чего загрустил, парень? Давно девки не имел?
— Да уж…
— Эй, нельзя сегодня грустить! Перед боем надо ужраться и потрахаться, только так! Авось ведь последний раз.
— Да…
— Чё ты мямлишь? Ты вообще чей?
— А?
— Кому служишь, говорю?
— Гнолту.
— Ха! И я. Хорошо платит, стервец. И погулять в городе потом даёт три дня, а не сутки, как некоторые… Ну, пошли, я тебе хорошую девку покажу… Её на двоих хватает. Идёшь или нет?
— Иду.
— И летели годы, прекрасная Селена ждала и ждала своего Алана, памятуя о его клятве и о своей. Но настал чёрный день, когда мать её пришла и сказала: «Дочь моя, вскоре ты станешь женой достойного и славного мужа, который сделает тебя счастливою». И прекрасная Селена ответила: «Леди мать моя, я обещала моему Алану ждать его из долгих странствий». И мать её сказала: «Дочь моя, в печали моей говорю тебе: сэр Алан пал в бою, и весть об этом да не омрачит твою свадьбу». И тогда леди Селена плакала три дня и три ночи, а после дала согласие стать женой великого герцога, по воле своей матери.
— Нечестно, — тихонько сказала девочка. Кончено, она уже знает, что мать обманула прекрасную Селену, и убеждена, что это подло и неправильно. Ведь иначе Селена дождалась бы своего Алана. По крайней мере, девочка на её месте непременно бы дождалась.
— Сотни лиг чистых чернозёмов. Восемь замков. Десятки тысяч крестьян. Положение при дворе. Подумай, от чего ты отказываешься…
— Он старый.
— Скажи спасибо, что не хромой и не юродивый! Ты порченная, тебя теперь не каждый конюх возьмёт.
— Ох, матушка, снова вы… Кто там знает, что я порченная?
— Да все знают!
— Я вас умоляю. Назначим свадьбу на мои лунные дни, и все дела. Вы будто маленькая, что я, учить вас должна?
— Так ты согласна?
— Ах! Матушка. Восемь замков. Вы просто не оставляете мне выбора.
— И прошли годы, много долгих лет. Алан стал великим и славным воином, Селена стала заботливой и послушной женой герцога, любящей матерью его детей. И однажды, когда вишни цвели пышнее обычного и пахли слаще прежнего, сэр Алан вернулся в родной край. И пришёл он в дом своей тётки, и узнал, что его возлюбленная отдана другому. И опечалился он, и стал искать свидания с нею. Добрые люди помогли им, и вот встретились они после долгой разлуки. И обнял сэр Алан свою возлюбленную, и поцеловал её в чело, и сказал: «Моя Селена, я вернулся к тебе во славе и доблести, а ты несвободна. Бежим же теперь со мною на другой край мира, где никто не найдёт и не разлучит нас». И отвечала ему на это Селена: «Мой Алан, обманом выданная за другого, я клялась ему в любви и верности. Я понесла от него, и я родила ему детей. Я в долгу перед ним и перед его детьми, и я не смею нарушить этот долг, ибо хоть любовь моя не ослабевала ни на миг, но мой долг сильнее любви. Уходи же, и не возвращайся никогда, дабы не смущать мой покой».
Девочка хмурится и морщит короткий кривой носик. Это место она не любит. Странная какая-то эта Селена. Что значит — долг сильнее любви? Нет ничего сильнее любви. Девочка в этом уверена, хотя никогда не знала ни того, ни другого, хотя где-то очень глубоко внутри её слабеющего тела тихонько скребется знание о том, что сильнее долга, сильнее любви, сильнее всего. Но об этом девочка думать не станет.
