Дмитрий Бочарник - Звёзда II
— И…
— И думаю, что ты понял меня, Саша…
— Гм. Понял.
— Вот и хорошо… Я поняла главное, Саша. То, что мы с тобой вместе всерьёз и надолго… Как надолго и как всерьёз — покажет время, хотя и тут выбор невелик…
— Да…
— Пошёл снег…
— Да… Скоро все следы будут заметны…
— Думаю, что следов не будет. Незачем…
— Какая собственно разница, Викта… Ты же сама как-то мне сказала и знаешь, что мы вынуждены играть за свои интересы и цели, а они вынуждены играть за свои. Так может пора окончить излишне озираться в поисках шпиков?
— Может и пора окончить излишне озираться, но никогда не вредно оглянуться и оглядеться по сторонам… Шпики тоже люди и должны понимать, что их тоже видно. Своеобразная плата за шпионаж…
— Ладно. Ты на своём двухместном? Я тебя отвезу… Мой двухместник пойдёт за нами на автомате.
— Польщена твоей заботой, Саша. Спасибо.
Александр Иванов. Осознание задачи. Начало Пути. Рядом с Викторией
Александр завёз Викторию к ней домой и отправился к себе на своём двухместном мобиле. Ему понравилась открытость Виктории, её готовность дать ему то, чего другие мужчины добивались бы годами, но одновременно его насторожила поспешность Виктории в деле такого уровня. Выходило, что она не чувствовала себя достаточно защищённой и способной к максимальной концентрации на главной задаче. А главной задачей — в этом Александр был теперь абсолютно убеждён — была двойная задача: коренная реконструкция земного человеческого общества, сопряженная с комплексным воздействием и одновременно с этим — объединение земной человеческой цивилизации на основе достигнутого уровня развития и знаний с инопланетными цивилизациями.
От величия такой задачи, поставленной перед Викторией неизвестно пока кем, у Александра Иванова захватило дух и он подумал, что решив подобную задачу Виктория обеспечит себе историческое бессмертие на протяжении жизни нескольких десятков новых поколений землян. О полном бессмертии речь не шла — наука ещё не могла опрокинуть в массовом порядке стасорокалетний период жизни человека. Но своими деяниями Виктория одна из первых могла опрокинуть этот предел и расширить его. То, о чём приходилось раньше читать в смелых книгах и информпрессрелизах, могло стать явью. Явью, цена которой — жизнь и здоровье Виктории Аскольдовны Беловой, простой школьницы, каких вокруг были тысячи и десятки тысяч. Простой школьницы, девушки и уже практически — взрослой женщины, поскольку, как Александр хорошо знал, только женщина способна решить подобную задачу или хотя бы начать её решать. Здесь требовались не красота, а глубокий жизненный опыт и отточенная годами рассудительность, доступные только зрелому возрасту.
И этой женщиной стала Виктория, вынужденная теперь в одиночку совмещать в себе Задачу и обычную человеческую жизнь. Конечно же, Иванов, пусть и ограниченно, понимал, чего стоило Виктории такое совмещение, понимал и то, что просить помощи она не может у любого из известных ей людей в силу своих собственных странностей и особенностей. Она неизбежно должна найти тех, с кем рядом она сможет активизироваться в необходимом ей режиме. Она их, этих людей, ищет на протяжении последних двух-трёх лет и пока что не находила.
Сформулировав этот вывод, Александр побоялся даже внутренне признаться себе, что Виктория наконец нашла первого человека — его, Александра Иванова. Он совершенно искренне и глубоко сомневался в своих возможностях и способностях помочь Виктории решить такую задачу и знал, что такое сильное и глубокое сомнение — лучшая гарантия от срывов и неприятностей, поскольку обещание, первое такое обещание в жизни Александра было уже дано и его следовало выполнять, ведь адресат такого обещания был женщиной, представителем доселе полностью изолированной от внутренних частей личности Александра «второй цивилизации». От таких проявлений сложившейся ситуации Александр быстро забыл о каком-либо глубоком покое и вскоре обрёл весьма сосредоточенный и озабоченный внешний вид.
Но ещё больше заботило теперь Александра то обстоятельство, что встретив его, Виктория Белова увидела в нём гораздо больше, чем он смог разглядеть сам. Увидела — и поверила безоглядно, как можно верить только в бога или в высшую идею или силу. А тому, во что так действительно веришь, по закону Развития следует отдаваться без остатка. И Виктория, как и любая женщина прекрасно знала, что единственное, чем она действительно, полно и реально может отплатить за такое, вне всякого сомнения — редкое в её жизни приятное событие — это продлить жизнь Александра в детях.
Виктория… Она уже сейчас, на пороге второй ступени совершеннолетия — восемнадцатилетия (первая традиционно наступала в шестнадцать лет) — была не по-девичьи умна, мудра и проницательна… Она даже не пыталась ничего изобрести нового в этой хорошо знакомой сфере. Она просто исполняла требования традиции и обычая: достойных мужчин земные женщины всегда воспроизводили и возводили в сан бессмертных через своих детей. То, что Виктория была крайне молода, её, как видел Александр, не останавливало в стремлении отплатить ему, первому достойному после отца мужчине за всё то немногое доброе, что он успел таки за несколько суток сделать для неё. И, учитывая её сориентированность на крайне сложную задачу, требовавшую всего человека без остатка, её желание как можно раньше обзавестись детьми вполне укладывалось в схему.
Она, эта учёная дама высочайшей даже по меркам нынешнего столетия квалификации, прекрасно понимала, что ей при её неизбежных и даже где то обычных нагрузках не суждено жить сто пятьдесят стандартных человеческих лет, которых достигали теперь почти все земляне. Тот, кто сгорает ради всех других людей, сгорает быстро — этот закон человечество пока никак не могло опрокинуть при всех своих потугах. А если Виктория твёрдо знала, что ей удастся жить так недолго, то она закономерно хотела поставить на ноги детей как можно раньше и потому так явно намекала на разрешение доступа к ней по такому поводу ему, Александру. Но такой жертвы он не мог от неё принять и искренне сомневался, что сможет принять на протяжении пяти ближайших лет.
Что-то очень серьёзное удерживало Александра от такого решительного шага и он догадывался, что он не может пойти на этот шаг по очень простой и одновременно — очень серьёзной причине: если Виктория родит сейчас, родит даже одного ребёнка, она, подчиняясь Закону сохранения энергии, будет лишена значительной части сил, необходимых ей для выполнения Основной задачи, поскольку эти силы войдут в её ребенка и во всех её детей и обратно к ней не вернутся. Потребуются годы на восстановление, а Задача может потребовать всю без какого-либо остатка Викторию намного раньше и тогда она рискует погибнуть, так и не выполнив своего основного и уникального предназначения. Предстояло окончательно выбрать — и, после разговора на катере, Александр твёрдо знал, что Виктория сама ещё не выбрала свой основной путь, колеблется между двумя возможностями: жизнью обычной женщины-землянки и жизнью Посла Земли.
То, что её настоящее, мало кому известное звание — не меньшее, чем Посол, Александр, изучивший вариативную историю земной цивилизации, знал твёрдо. Но при всем при этом Виктория оставалась землянкой, женщиной, обязанной выполнять свою глубинную программу, продолжать человеческий род. Издавна в России, а теперь уже и в большинстве стран планеты Земля существовал непреложный закон, что каждая женщина с нормальным развитием и наследственностью должна родить не менее чем трёх детей. Значит, она обречена на совмещение в себе этих двух задач и это грозило существенным сокращением продолжительности её жизни.
Конечно же, на Земле уже не существовали многие анахронистичные ограничения для отношений мужчины и женщины, что было возможно при реально действующих в постоянном режиме мощных выверенных системах воспитания и просвещения. Александр осознал, что Виктория, встретившись с ним, с Александром Ивановым, поняла о нём и о себе самой очень многое и за истёкшие дни вполне могла намекнуть или даже чётко и ясно объявить семье, что только Александр войдёт в её ближний охраняемый круг и станет отцом её детей.
Александр догадывался и о том, что обладавшая чудовищной информационной восприимчивостью Виктория внутренне и внешне подготовила себя к ураганному взрослению до уровня пятидесятилетней женщины за каких-то несколько лет… При её сориентированности на безусловное выполнение основной задачи такое было абсолютно обязательным: никто с Виктории не снимал общей для всех женщин планеты задачи — три ребёнка, не меньше…
Три ребёнка… Вопрос стоял не об этом — большинство нынешних землянок с лёгкостью выполняли эту почётную женскую обязанность, но Виктория была из многодетной семьи, многодетной семьи на протяжении десятка поколений… А при её нагрузках рассчитывать на то, что собственных сил и энергии хватит на пять-десять детей, не приходилось. Оставалось сконцентрировать всё на троих детях… Как же был прав Гера Чхеидзе, когда в ходе того разговора поведал Александру об этом аспекте жизни и судьбы Виктории.
