Федор Ильин - Долина Новой жизни
– Что с вами, мадам, я вас испугал? – Голос его привел ее в чувство. Она поняла свою ошибку: это был не Макс: Роберт Куинслей стоял в почтительном отдалении от нее.
– Мадам, я стучал, но никто не ответил, и я подумал, что в комнате никого нет. Простите. Вы сидели задумавшись и не заметили моего прихода. Я хотел уйти, не беспокоя вас. Но что с вами? Вы выглядите больной.
Анжелика встала. Она не знала, что делать. Как отнестись к сыну своего ненавистного врага? Она его видела несколько раз раньше, но никогда не разговаривала с ним. Сходство его с отцом восстанавливало ее против него. Слухи об его несогласии с Максом возбуждали в ней любопытство.
– Может быть, я могу быть чем-нибудь полезен? – спросил Роберт, так как она все еще молчала. Голос его был мягок, приятен, мало похож на резкий голос отца.
«Голос ничего не значит, – думала мадам Гаро, – кровь Куинслеев течет в его жилах. Я не должна с ним знакомиться».
– Благодарю вас, я чувствую себя теперь хорошо.
– В таком случае, еще раз прошу извинить меня, – Роберт повернулся, чтобы уйти.
– Наверно, вы пришли сюда с какой-нибудь целью? – неожиданно для самой себя спросила она. Молодой человек остановился.
– Видите ли, – нерешительно проговорил он, – мне хотелось рассмотреть некоторые рисунки.
– Я вам не мешаю.
– Да?! Это очень мило с вашей стороны, – лицо Роберта приняло доверчивое выражение. – Но я не хотел этого делать при вас.
– Почему?
– Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что я интересовался ими.
– Зачем же вы мне это говорите? – спросила Анжелика.
– Ну, раз я попался, то мне нечего уж скрывать, – проговорил он веселым тоном.
– Тогда садитесь и рассматривайте.
Роберт подошел к столу и углубился в рисунки. Анжелика стояла у окна в нерешительности.
«Может быть, мне лучше уйти?» – думала она. Молодой человек продолжал свою работу, не обращая на нее никакого внимания. Она слышала, как он произнес вслух: «Мне не совсем понятно», и потом – «вот как, я так и ожидал! «
Мадам Гаро посмотрела на него с любопытством. «Лицо сына все же отличается, оно гораздо симпатичнее, он очень строен и держит себя крайне просто», – думала она.
Роберт встал, крайне серьезный. Он сказал, уходя:
– Мне очень жаль, мадам, что вы попали в Долину Новой Жизни. Обстановка, которая создалась здесь, для вас особенно тяжела.
Это сочувствие, такое неожиданное, тронуло Анжелику до глубины души. Она долго стояла, смотря на закрывшуюся за ушедшим дверь.
«Кто может изведать глубины человеческого сердца? Что только не может ужиться в одном человеке! Может быть, наследие Куинслея уживается в Роберте с горячностью и теплотой самого обыкновенного хорошего человека? А если бы сочетались сила и энергия Макса с добротой и сердечностью Рене?»
На другой день, когда в дверь постучали, мадам Гаро подумала, что это опять Роберт.
Это был Крэг.
Он мотнул головой в знак приветствия и, ни слова не говоря, собрал со стола все ее последние работы. Потом обернулся к ней. Некрасивое его лицо исказилось какой-то гримасой.
– Вы можете отдохнуть. Мистер Куинслей лично укажет вам, чем вы можете быть ему полезной.
Ей показалось, что Крэг вложил в эти слова какой-то тайный смысл. Она не ответила.
С этих пор будущее стало представляться ей еще более мрачным. Она больше не ходила в лабораторию Куинслея. Все свое время она проводила в прогулках. В лесу, в тени деревьев было прохладно. Узенькая тропинка начиналась на холме и, извиваясь среди густой растительности, вела все выше и выше – к зеленой поляне, где было много полевых цветов. Анжелика особенно полюбила эту дорожку.
По вечерам, когда длинные тени стлались по земле и прохлада сменяла жару, Анжелика летала. Она достала в ближайшем складе новый летательный костюм и новый аппарат с крыльями взамен брошенного когда-то перед побегом на Высоком Утесе. Снабжение иностранцев всем необходимым производилось щедро. За лишение свободы Куинслей платил, не скупясь.
Мадам Гаро уносила с собой костюм для летания в поле и там надевала его на себя. Иной раз она птицей снималась со своей веранды. Это было чудное удовольствие, ничто так не отвлекало ее от грустных мыслей. Широкое резиновое платье, ящик с механизмом за плечами и крылья делались тотчас же невесомыми, как только из патрона у пояса вырывался легчайший газ и пространство между верхом и подкладкой одеяния наполнялось им. Она слегка подпрыгивала, ноги ее легко отрывались от земли; взмах крыльев – и она уже реет в высоте.
Какое необъяснимое чувство – эта необычайная легкость. Механизм работает в совершенстве, получая силу через воздух от далекой станции, где распадающиеся атомы радиоактивных веществ освобождают колоссальную энергию. Малейшее движение руки или ноги меняет направление полета, увеличивает скорость или уменьшает ее. Острый убор на голове режет воздух. Ветер освежает лицо, легкие дышат лучше, сердце работает сильнее. Человек-птица… Сбывается сон, который так часто снится каждому в юности.
Анжелика научилась хорошо летать еще тогда, когда они совершала свои прогулки вдвоем с Герье. Теперь она достигла совершенства, потому что она перестала бояться. Да и чего ей бояться, когда она постоянно думала о смерти как о желанном освобождении? Она проделывала самые замысловатые фигуры в воздухе. Она подражала ласточкам. Она кидалась па землю, как коршун на добычу, и вздымалась кверху почти вертикально. Если бы она приняла участие в весеннем празднике спорта, то, наверное, ей бы был присужден первый приз.
Эти ежедневные полеты не проходили незамеченными. Был зритель, который постоянно наблюдал их. Молодые глаза его искрились радостью, когда он наблюдал за ее опасными пируэтами.
То был Роберт Куинслей. Он сам летал очень хорошо и умел ценить мастеров полета. По возвращении в Долину он ни разу еще не надевал крыльев. Неприятности, которые волновали его, и работа не оставляли времени для этого удовольствия.
Высокая Долина поглощала много сил. В Америке он привык к веселому образу жизни. Здесь он не оставлял этой привычки, Блэкнайт и Висконти были ему хорошими партнерами. Они часто просиживали до зари за шампанским, с грустью вспоминая свои прежние кутежи.
Теперь, когда отец заболел, когда бремя управления еще более тяжелым ярмом легло на плечи, Роберту пришлось изменить свои привычки. Эксперимент, который он решил проделать в Высокой Долине, удавался. Это показывало, что он стоит на верном пути.
«Отец неправ, это ему надо доказать. А если он и тогда не согласится? постоянно спрашивал себя молодой человек. – Должен ли я тогда повиноваться отцу? Это значит погубить первоначальную идею деда. Отец вел борьбу с ним, это он решил силой завоевать мир. Но идею нельзя навязать силой. Я должен сделать все для счастья и будущего наших поколений».
Роберт напрягал силы, чтобы как можно скорее закончить свои наблюдения. Для работы вместе с Ямомото и с Христиансеном он построил новую лабораторию за военным плацем и просиживал в ней целые вечера. Отсюда-то он и наблюдал за полетами мадам Гаро.
Макс Куинслей все еще болел. Сообщали о каких-то осложнениях.
Анжелика так много испытала за последнее время, что нервы ее несколько притупились. Лучше всего помогали успокоению их эти постоянные полеты. Воздушные прогулки делались все более продолжительными. Часто она улетала утром и возвращалась только к вечеру. Она никогда не летала вдоль долины, а всегда стремилась улететь куда-нибудь в горы. Здесь был предел распространения энергии со станции: крылья за плечами тяжелели – значит надо возвращаться назад или спускаться на землю.
«Птицы с подрезанными крыльями, – вспоминала она чьи-то слова. – Да, да, несомненно, это полет на веревочке. Далеко не улетишь».
В последние дни она несколько раз встречалась в воздухе с Робертом. Он приветствовал ее пронзительным криком.
Как-то раз Анжелика залетела очень далеко. Под ногами была лесистая местность, пересеченная глубокими впадинами. Механизм терял силу, крылья слабели. Конечно, надо поворачивать обратно. Но Анжелика упрямо продолжала свой путь, желая достичь горного кряжа, откуда, она думала, открывается вид на соседнюю долину. Однако она не могла подвинуться вперед ни на метр и вскоре стала падать.
Она не потерялась и сделала все возможное, чтобы спуститься на удобное место. Однако, спускаясь, она зацепилась крылом за ветви громадной сосны. Костюм затрещал, газ со свистом вышел из оболочки, и она тяжело грохнулась на землю.
Когда она пришла в себя, солнце опустилось совсем низко. Полная тишина господствовала вокруг.
Она с трудом встала.
«Что же мне теперь делать? Пешком я не дойду и до ночи. И вообще смогу ли я выбраться отсюда? Дороги нет. И не знаю, куда идти». – Анжелика задумалась, стараясь найти какой-нибудь выход из положения. Летательный аппарат испорчен. Ничего не остается, как идти.
