Предлунные - Анна Каньтох

Каира инстинктивно съеживалась каждый раз, когда слышала крики, становившиеся все более слабыми и хриплыми, пока наконец, охваченная скорее злостью, чем сочувствием, повернулась и, закрывая рос и нот рукавом, двинулась вниз по лестнице.

Все оказалось не столь плохо, как она ожидала. Ниже дым был гуще, но выдержать было можно. Приходилось лишь неглубоко дышать через материю платья – стоило вдохнуть глубже, и сразу же начинала кружиться голова. Большую часть пути Каира проделала, зажмурившись, чувствуя, будто кто-то вонзает ей в глаза раскаленные иглы. Обильно стекавшие слезы щекотали щеки, и девушка шла вслепую, мысленно считая ступени. Десятый этаж, девятый. Где, черт побери, тот человек, который кричал? Она звала его, хотя дым оставлял во рту привкус, от которого переворачивался желудок, два раза она даже отважилась открыть глаза, платя за это мгновениями кошмарной боли, когда, скорчившись у стены, бормотала все худшие проклятия, какие только приходили ей в голову.

Восьмой этаж, седьмой. Кричавшего человека (который теперь уже не кричал) она нашла только на шестом.

Здесь дым был реже, и Каира смогла поднять веки больше чем на несколько секунд. Глаза жгло, будто она протерла их испачканными в соусе чили руками, и в них двоилось от слез, но по крайней мере она что-то видела.

В искаженной, залитой слезами и задымленной реальности перед Каирой возник монстр. Он был худ и настолько низок, что едва доходил ей до груди. Вывернутая на сто восемьдесят градусов, будто у жертвы некоей катастрофы, голова, широкий, почти лишенный губ рот, плоские ноздри. Только глаза его были нормальными и даже красивыми – или, по крайней мере, так Каире казалось.

Он протянул к ней руки. Правая была нормальная, а левая деформированная, с тремя пальцами, из которых средний имел два дополнительных сустава.

– Помоги, – попросил монстр. По сравнению с ним мутанты выглядели идеалом красоты и нормальности.

Поколебавшись, она взяла его за здоровую руку и повела к выходу. Он перемещался следом за ней странными прыжками, от которых содрогалось все его тело, и Каира поняла, что с ногами у него тоже не все в порядке.

Хорошо, что он вообще мог двигаться.

На половине этажа он остановился и, вцепившись в перила. Беспомощно засопел плоскими ноздрями.

– Я возьму вас на руки, хорошо? – Каира старалась, чтобы голос звучал достаточно уважительно. Монстр наверняка был одним из изобретателей, ибо только они выглядели настолько уродливо.

Наклонившись, она подхватила его под колени и перебросила через спину. Он оказался удивительно легким, даже если принять во внимание небольшой рост. Каире казалось, будто она несет мешок, набитый птичьими костями.

– Уже недалеко, – сказала она.

Снаружи все еще царила суматоха. Люди кричали и терли слезящиеся глаза, какую-то женщину тошнило, и ее поддерживала подруга. Тут и там носились полицейские, которые, размахивая руками, убеждали, что все под контролем, хотя это лишь усиливало всеобщее замешательство.

Лишь полицейский, охранявший вход, обратил среди всего этого хаоса внимание на Каиру. Он помог ей уложить монстра на землю, а потом вызвал врача.

Она отошла в глубь толпы, освобождая ему место.

Никаких фанфар или поздравлений, которыми в книгах всегда сопровождались героические поступки. Полицейский только похлопал ее по плечу и сказал:

– Останься, он наверняка захочет тебя поблагодарить, когда придет в себя.

Каира оставаться не стала. В благодарностях она не особо нуждалась.

Она выловила из толпы женщину, с которой иногда разговаривала в буфете.

– Что тут происходит?

– Говорят, будто это арт-воры, – лаконично ответила та. – Пустили нам какой-то газ, чтобы нагнать панику и спокойно ограбить десятый этаж. Не знаю, поймали ли их.

– Мы еще будем сегодня работать?

Женщина взглянула на Каиру, широко раскрыв глаза.

– Ты что, с ума сошла? Полицейские перекрыли все выходы и вряд ли откроют Архив до самого вечера. Да и кто сейчас был бы способен работать?

– И что нам тогда делать?

– Нам велели идти по домам, а если кто-то плохо себя чувствует – обратиться к врачу.

Каира отошла на несколько шагов, а потом повернулась и окинула взглядом толпу. Кроме нее, никто не проявлял желания возвращаться домой.

На душе у Каиры было радостно и спокойно – можно сказать, она даже собой гордилась. Пусть никому в Архиве и не грозила смертельная опасность, но главное – она победила страх и отвращение, которые испытывала к уродливому монстру.

И еще кое-что.

Раньше героизм ассоциировался для нее либо с приливом адреналина, либо с вычитанными из книг сценами, когда спасенные со слезами на глазах благодарили своего спасителя. Каждый раз мысль о чем-то подобном вызывала у нее сложные чувства – от страха, что она не сумеет справиться, до страха, что захлебнется радостью оттого, что у нее все так здорово получилось.

А тем временем все оказалось невероятно просто. Сегодня она не ощущала радостного прилива адреналина – сегодня она просто боялась, ибо там, среди дыма, к ней вернулись воспоминания об огне и боли. Несмотря на это, она спустилась вниз, где ее не встретили ни аплодисментами, ни трогательными благодарностями, ни слезами на глазах. И, как ни странно, она по этому поводу особо не страдала.

Все просто.

В этой простоте наличествовало нечто одновременно успокаивающее и придающее уверенности в себе, и Каира, идя по поднебесной дороге, почувствовала себя намного лучше. Остановившись, она оперлась о перила и посмотрела вниз, на город, глубоко вдыхая холодный воздух, очистивший легкие от остатков дыма. Она вспомнила Джайну, и на этот раз перед ее глазами уже не кружила кровавая карусель.

Джайна.

Каира почувствовала, как ее захлестывает теплая волна сочувствия. Сперва она только шмыгала носом, а потом, раз за разом возвращаясь к воспоминаниям, заставила себя расплакаться. «До чего же глупая, бессмысленная смерть», – всхлипывала Каира, и холодный ветер сдувал слезы с ее щек.

В конце концов она вздохнула, высморкалась и вытерла глаза.

Смерть Джайны, оплаканная и уложенная в изящную шкатулку с соответствующей надписью, превратилась в еще одну составляющую реальности.

Теллис вставила пластинку в проектор и посмотрела в объектив, манипулируя изображением, пока наконец не увидела лицо голого мужчины.

Выпрямившись, она потерла болевший затылок. Честно говоря, она была уже сыта этим по горло. Похоже, через постель Джайны Наруми за последние пару месяцев прошло несколько десятков людей, явно случайных знакомых, ибо пока что никто не появлялся на снимках дважды.

Осталось просмотреть еще пять вирофотографий, которые аккуратной стопкой лежали на столе. Теллис допила последний глоток остывшего кофе и пошевелила плечами. Боль расходилась от затылка к спине, во рту чувствовался такой вкус, будто она только что сжевала кусок пыльного ковра. Она не помнила, когда в последний раз как следует ела (вчера утром?), но голода не чувствовала – лишь усталость, сонливость и боль.

Закрыв глаза, она