В начале перемен - Михаил Давидович Харит
В такое время логично сидеть в кресле рабочего кабинета и на огромном экране наблюдать за красивой девушкой. Это было легко сделать, поскольку швейцарская клиника, где находилась София, имела множество камер на территории комплекса и на набережной Женевского озера. Скрытые объективы с ленивым любопытством следили за всем, что попадало в поле зрения.
Одно из изображений на плазме вдруг игриво мигнуло. Картинка увеличилась, наводя фокус на Софию, которая как раз снимала халатик. Под ним была только девушка в своём первозданном виде. Она не стала принимать воспетые журналами для мужчин позы, а почти мгновенно натянула трусики и принялась поспешно одеваться. Только женщины умеют проделывать такие фокусы. Джинсы, кофточка, теплая куртка. На мгновение остановилась перед зеркалом, взбила копну рыжих волос и вышла из комнаты.
Жизнь – это сплошное подглядывание. Всех за всем. Естественно, среди этой многомиллиардной массы вуайеристов есть профессионалы и любители.
Есть специально обученные люди, назначенные на роль тех, за кем подглядывают: актёры, спортсмены, музыканты, политики.
И существуют профессиональные наблюдатели: спецслужбы, медики, социальные работники. Возьмем астрономов. Тёмными ночами они фотографируют объекты своего интереса с помощью специальных оптических устройств, бережно хранят фотоснимки, разглядывают, обмениваются с коллегами…
По сравнению с ними всё остальное человечество – восторженная популяция любителей, изучающих соседа в бинокль и социальные сети.
Барон считал себя профессионалом. Всю жизнь он следил за человечеством, как астроном за вселенной. Он давно определил свойства интересующих его людей, их индивидуальный свет, орбиту, силу притяжения и спутников.
Кто-то скажет, что подглядывать неприлично. Ничего подобного! Каждое государство и сам Господь шпионят за подданными в замочную скважину. А неприличным считают то, что там видят.
На экране София быстро шла к выходу, кивнула сотрудникам рецепции, прошла по садовой дорожке и оказалась на набережной. Анри переключил внимание на другие мониторы. Погода, в отличие от Франции, была вполне пристойной. Солнце удлинило тени, и вечер на мягких кошачьих лапах подбирался из-за сияющих альпийских вершин.
Барон прикоснулся к сенсорам настроек, будто провел пальцами по носу дружелюбной собаки. Появился звук. Щебетали птицы, трещали цикады, раздавались далекие людские голоса. На невидимых башнях часы принялись сверять время.
На дорожке появился мужчина. Он энергично махал руками, словно собирался делать разминку. Барон всмотрелся. Силуэт показался знакомым, он узнал Максима. Тот в своей обычной манере громко приветствовал подругу:
- Радуйся, Благодатная!
Проходившая мимо дама с детской коляской отпрянула в сторону.
- Благословенна ты в женах!
София сделала шаг навстречу:
- Не может быть. Ты уже в курсе?
Анри подался вперёд. О чём она?
А Максим невозмутимо продолжал:
- В курсе чего? Замечательный вечер. Ты похорошела.
- Это животворящий кефир.
- Нет, правда. Выглядишь на все сто…
- Килограмм или лет?
- Процентов. – Максим протянул букет белоснежных хризантем.
- Ой, как мило! Спасибо. А где соответствующая цитата?
- Поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
- Намекаешь, чтобы я тоже подарила тебе цветы? – София на мгновение прижалась к нему. – Как ты? Не звонил неделю… Только не говори, что был в другом мире.
- Я был в другом мире. Вместе со всей честной компанией.
- Теперь твоя заблудшая душа вернулась?
- И сразу к тебе.
- Расскажешь?
- Надо немного прийти в себя. К тому же я обещал забыть некоторые детали.
Анри вспомнил ощущение корней, уползающих от тела в почву.
- Что у тебя? – решил сменить тему Максим. – Врачи нашли что-нибудь необычное?
София замялась:
- Как тебе сказать… Врачи нашли… У меня две полоски…
Максим на секунду задумался, потом сообразил:
- Ты беременна?
- Нет, я бурундук.
Анри поперхнулся. Ну почему он узнаёт такую новость последним?
Голос Максима дрогнул:
- Я буду папой?
- Ну… Это решаю не я, а Ватикан.
- Ты можешь не острить в такой момент? Это же замечательно.
- Думаешь? Ой, присядь… Дело в том, что ребёнок не твой.
Теперь настала очередь поперхнуться несостоявшемуся отцу.
- А чей?
- Ну, не знаю. Ты будешь смеяться, но, судя по срокам, похоже на непорочное зачатие.
- Повтори, пожалуйста, последнюю фразу еще раз.
- Да! Еще как, да! Посмотри, не видно над озером огромной яркой звезды? – Она устало провела рукой по лбу: – И где уже караваны верблюдов с волхвами?
В течение нескольких секунд на лице новоявленного мужа непорочной девы менялось выражение. Мягкая полуулыбка, удивление, растерянность, тоска и, наконец, сомнение. Новости не хватало человеческой логики, чтобы было к чему прикрепиться.
Анри подумал, что разум плохо приспособлен для чудес. Даже такая простая вещь, как непорочное зачатие, воспринимается с долей сомнения.
Хотя теперь делается понятной странная отсрочка на тридцать три года. Возраст Христа. Ребёнку будет столько же, и начнётся суд над человечеством. Не утруждаются на небесах креативными сценариями. Сплошной плагиат… Наверняка и далее события окажутся знакомо кроваво-безумными. На младенца начнётся охота во всех мирах. В комнате повеяло «адским холодом», будь такой феномен возможен.
На экране царила пауза, герои шоу в задумчивости разглядывали небо. Наконец сенсационная весть проросла в разуме Максима на благодатной почве святых писаний.
- С одной стороны, благословен плод чрева твоего. А с другой? Боюсь, что следует ждать непредсказуемых событий… Может быть, пора бежать в Египет?
- Я не так хорошо знаю Евангелие. Но впечатления, что надо немедленно взгромоздиться на осла и давать дёру, у меня нет.
- А что советуют твои потусторонние друзья?
- Не волноваться. Есть больше фруктов и овощей. Гулять…
Анри выключил монитор – всё уже было сказано.
Так вот почему мироздание принялось бодаться рогами и нимбами. Левая рука не ведает, что творит правая. Вдобавок обе решили придушить шею, чем изрядно раздражают голову.
- Паршиво получается, – обратился он к мошке, ползущей по столу.
Та вздрогнула и поспешно улетела, не желая быть втянутой в беседу.
Необходимо было срочно посовещаться с кем-то крайне умным и прозорливым. Жена в данном случае не годилась. Когда речь заходит о беременности, женщины теряют способность к трезвой оценке ситуации.
Он отправился в конюшню. Только животные видят мироздание со всей ясностью, ведь у них нет человеческого разума, который тёмной шторой отгораживает всё, что мы не можем постичь.
Конь Роджер стоял в глубокой задумчивости среди океана повседневной суеты.
В стойле пахло тем ароматом, который опытные виноделы характеризуют как «запах антикварной кожи» или «нотки конского пота в смеси с
