Альфред Ван Вогт - Библия Пта
Уголком глаза Стивенс уловил мрачную улыбку на лице Таннахила, но спокойно продолжил:
— Заканчивая свою службу, я хочу представить доказательства, которые, думаю, убедят присутствующих в том, что мистер Таннахил не виновен в преступлениях, совершенных в последнее время.
Стивенс заметил, что Мистра, сидя в дальнем углу комнаты, пытается поймать его взгляд. Но он продолжал смотреть в сторону мужчин, которые собрались у входной двери.
Стивенс выдвинул обвинение против Пили и серьезно обосновал его. С каждым его словом становилось все более ясно, насколько убедительно прозвучат эти факты в зале суда: тайные поездки в Альмирант, связь с бандой, выплаты огромных сумм денег из кармана Таннахила. Но наиболее убедительным, по утверждению Стивенса, станет тот факт, что после предварительного слушания дела Пили навсегда уйдет со сцены. И его уход окончательно докажет его вину.
Несколько раз во время своего выступления Стивенс смотрел в сторону Пили. Тот сидел, нахмурившись, глядя в пол, и явно нервничал.
В обвинении, выдвинутом Стивенсом, не упоминались ни бессмертные, ни космические корабли, ни атомная война. Прежде всего было важно увязать факты, лежавшие на поверхности. “Ньютон Таннахил был убит, потому что обнаружил, что его обкрадывают на большие суммы денег, — заявил Стивенс, а затем представил такие красноречивые факты, как исчезновение врача и директора похоронного бюро. — Вместо дяди был похоронен племянник. Почему? Потому что тело дяди, вероятно, было изуродовано”.
Причина, по которой был убит Джон Форд, тоже вытекала из логического анализа. Его убрали, чтобы добраться до Таннахила и заставить его подписать документ, по которому Пили мог продолжать получать выплаты.
Дженкинс? Вахтер был убит, потому что увидел Пили в ту ночь, — он мог проболтаться, что тот был в городе.
Стивенс закончил свое обвинение словами:
— В мои намерения не входило раскрытие обстоятельств, которые заставили мистера Пили выуживать из кармана мистера Таннахила большие суммы денег и пойти на ряд убийств. Могу сказать только одно: нельзя недооценивать здесь того факта, что мировоззрение его сформировалось под воздействием верований древних народов Центральной Америки. Леди и джентльмены, я закончил свое обвинение против Уолтера Пили.
После этого Стивенс в первый раз открыто взглянул в сторону Мистры. В ее холодных глазах застыло изумление. Стивенс улыбнулся и направился к свободному стулу.
ГЛАВА XXI
Молчание нарушил судья Портер:
— Итак, мистер Пили, — спросил он, — что вы можете сказать в свое оправдание?
Пили не произнес ни слова. Он сидел в кресле, безвольно опустив руки, лицо его выражало смятение, бросив быстрый взгляд на Стивенса, он тут же отвернулся. Наконец, вздохнув, он произнес:
— Так вот, что вы затевали…
Снова воцарилось молчание. Пили понимал, что все за ним внимательно наблюдают. Он нервно засмеялся, достал из кармана сигарету и закурил.
— Мне хотелось бы, чтобы вы еще раз объяснили, зачем мне понадобилось совершать убийства, — сказал он.
Когда Стивенс еще раз рассказал о письме, которое вынужден был подписать Таннахил, Пили снова засмеялся, еще более неприятным смехом. Он был похож на человека, которого ожесточила близость грозящей опасности.
— Идиот! — бросил он Стивенсу. — Вы же сами сказали, что письмо, подписанное Таннахилом, давало мне полномочия продолжать — понимаете? — продолжать передавать большие суммы нужным мне людям. Из письма ясно, что Таннахил знал цель выплат не хуже, чем я.
— Письмо с вами? — вкрадчивым голосом осведомился Стивенс.
Его тон произвел впечатление. До этого самого мгновения Пили, наверное, еще полагал, что сможет приуменьшить значение письма. Теперь же его лицо выражало одновременно изумление и злость.
— Ах ты негодяй! Ты шпионил в моем офисе в Лос-Анджелесе!
— Надеюсь, вы хорошо понимаете, что любая попытка отрицать существование письма и его значение не убедит этих людей, — парировал Стивенс.
Пили сел. Ему с трудом удалось овладеть собой, и теперь он спокойно оглядывал присутствующих. Судья Портер решил, что настал момент подвести некоторые итоги:
— Вы оказались в весьма сложном положении, Пили. Создается впечатление, что те опасения, которые у нас возникли относительно вас в последнее время, небезосновательны. Вам необходимо снять с себя обвинение. В конце концов, мы не можем позволить, чтобы управляющий Грэнд Хаузом был под подозрением.
Потом, взглянув на издателей, судья спросил: — А что вы думаете, джентльмены?
Кеавелл, высокий сухопарый человек, шептавшийся с Грантом, поднялся со своего места.
— В утреннем выпуске моей газеты мистер Таннахил будет полностью реабилитирован. Я имею в виду — вся семья Таннахилов, которая много поколений подряд была кровью и плотью Альмиранта. Наша газета, имеющая долгую и славную историю, не позволит втоптать в грязь семью, так глубоко уходящую корнями в американскую почву. Особенно сейчас, когда в мире столько проблем, когда его подспудно разрушают аморальные выскочки, существа без роду без племени… И на этом дела об убийствах закроем.
Мистра встала и кивком головы подозвала к себе Стивенса. Когда он подошел, она отвела его в угол и тихо спросила:
— Это и есть твое разоблачение? Я думала, ты действительно нашел убийцу и предателя.
— Так где же ваша чертова телепатка? Приведешь ты ее сюда или нет? — рассердился Стивенс.
Не говоря ни слова, Мистра поспешила выйти и вернулась в сопровождении миловидной девушки. Стивенс сразу понял, что она обладает удивительной для своих лет мудростью, которая читалась в ее спокойном взгляде.
— Это Тризель, — представила девушку Мистра.
Тризель взяла Стивенса за руку и замерла.
— У вас наготове еще один удар, но я не знаю, какой.
— А что еще вам удалось установить?
— Я не знаю, кто ваш информант. — Она заколебалась. — Передо мной просто темная картина. И все же — кто бы вас не информировал, он допустил ошибку. Человека, которого вы ищете, не существует.
— Давайте не будем спорить. Есть ли у вас ощущение надвигающейся опасности?
— Не могу понять… — Тризель умолкла.
— Ну что?
— Очень смутное.
— От кого она исходит?
— Я… не знаю! — И девушка закусила губу. — Я не могу сказать даже приблизительно.
Стивенс беспомощно посмотрел на Мистру, которая в ответ покачала головой.
— Я не знаю, о чем вы говорите. Но у меня всегда возникает такое же ощущение, когда Тризель с кем-то мысленно общается.
Стивенс молчал. Тризель, оказывается, намного лучше, чем он полагал, умела читать мысли. Но кто-то на протяжении многих лет дурачил ее, приобретя, в конце концов, отличную сноровку скрывать свои мысли. Стивенс снова посмотрел на девушку, она покачала головой и ответила на его размышление:
— Многие здесь пытались делать это. Они часами разговаривали со мной, используя то один, то другой метод сокрытия мыслей. Иногда мне казалось, что они в этом преуспевают, но точно я не знала никогда.
Стивенс кивнул.
— А кто именно пытался скрывать свои мысли?
Девушка вздохнула.
— Я вижу, вы меня не поняли. По сути, все они. Даже вам удалось скрыть от меня в ту ночь важную информацию.
В этот момент Пили, сидевший в дальнем углу комнаты, встал.
— Вот что, друзья мои, мне нужно сейчас уйти, чтобы начать поиски настоящего убийцы и оправдать себя. Я возьмусь за это дело сам.
Стивенс в один момент оказался в центре комнаты.
— Сядьте, мистер Пили, — вежливо предложил он. — Мне нужно еще кое-что сообщить. Относительно вас.
Повернувшись лицом к группе, Стивенс рассказал о своих предположениях относительно того, почему на должность управляющего Грэнд Хаузом были выбраны Фрэнк Хаулэнд и он сам.
— Я могу с уверенностью сказать что, выйдя отсюда, мистер Пили немедленно превратится во Фрэнка Хаулэнда, — закончил он.
Стивенс обвел взглядом слушающих и понял, что его удар не достиг цели.
Таннахил насмешливо обратился к Пили:
— Снова взялись за свои старые штучки?
— Уолтер, вы неисправимы, — добавил судья Портер.
— Мы с мистером Хаулэндом, — снова пошел в атаку Стивенс, — разработали план разоблачить членов вашей группы, использующих в своих преступных целях маски, с помощью которых можно выступать от имени других людей. Мы полагали, что многие перестанут считаться именитыми гражданами города, когда их выведут на чистую воду.
Судья Портер покачал головой:
— Не очень умно. А ты, Уолтер, меня просто удивляешь.
Стивенс был поражен. Эти люди за долгие столетия жизни стали поистине невозмутимыми. Их уже не могла по-настоящему взволновать даже попытка одного из членов их сообщества захватить Грэнд Хауз.
