Сергей Калашников - Клан Мамонта
Вячик снял со спины ранец и отвязал от него свою добычу — этих птиц между собой называли тетеревами — крупные, для десятерых хватит на завтрак, летали они тяжело и частенько попадались, если отойти от селения на десяток-другой километров. Еще достал заткнутую пробкой «пробирку» из липовой коры с тем самым «волшебным» порошком, которым отравили приманку для большеклыка. После этого зверь не умер немедленно. Неизвестно вообще, умер ли бы он от этого снадобья. Но ослабел настолько, что его удалось выследить, догнать и застрелить.
Теперь Вячик сделал на птице разрез, всыпал туда лошадиную дозу яда и аккуратно зашил несколькими стежками — всё это прямо на глазах у многочисленных зрителей. Оставив гостинец тут же на берегу, забрался на корму и оттолкнулся. Здесь на кромке болотного края за широким пространством чистой воды имелся островок с несколькими корягами и парой кривых деревьев. Туда и правил тяжело нагруженную лодку, поглядывая, чтобы не черпануть низко опустившимся бортом. Прикрикнул на Шака, сунувшегося было к птице, проследил за тем, как тот вошел в воду и поплыл следом. Пассажиры хранили безмолвие — посреди глади воды, где отлично видно далеко вокруг, им стало легче. Подгрёб к знакомому месту — тут почти не топко, если быстро отойти от уреза воды. Проследил за высадкой и отвёл подопечных вглубь, к своему старому кострищу. Раздал сухари — каждому досталось по четвертинке. А сам принялся удить рыбу — здешняя мелочь на редкость костлява и на вкус не очень, к тому же клюёт неохотно, но какая-никакая еда. Маленькая связка хвороста в лодке была, как и туесок с нормальной водой — по глотку на нос досталось, а пить из болота… не вскипятив…? Запретил.
Дремлющий неподалеку Шак забеспокоился только через несколько часов — то есть, преследователь где-то недалеко. Поднял мужчин и подростков, организовал круговое наблюдение, а сам стал наблюдать за приманкой — через триста метров водной глади место отплытия неплохо видно, хотя самого предмета в хорошо подросшей траве не разглядишь. Есть, появился кот. Точно такой же, как и в прошлый раз, если об этом можно уверенно судить с такого расстояния. Силуэт, характерные движения — более мелких деталей не видно. И конечно, он сожрал птицу, несмотря на то, что уж муравьи-то её наверняка облепили. Да и мухи не могли пропустить подобный пир.
Стрелять с такого расстояния Вячик не стал. Он и на сотню метров ни в чём не уверен — его коронная дистанция метров тридцать. По оленю — пятьдесят.
— Большеклык принял угощение, — послышался рядом голос старшего из мужчин. — Он уйдёт, но обязательно вернётся.
Вячик только плечами пожал — яд действует далеко не мгновенно. Девчата из лаборатории при участии «доцента» Мэг не с первого раза подобрали состав из трав. Тогда он ещё слышал, как они рассуждали о том, какая из них именно та самая беладонна. И не болиголов ли она? И как правильно называть вот это — Волчья Ягода, Вороний Глаз или Борец. Вячику известно, что всё это отравы, но в тонкости применения ученых терминов он не лез.
Через час сел в лодку, свистнул Шака и позвал с собой всех троих мужчин. Все четверо подчинились весьма неохотно. Особенно жалко выглядел шакал, пришедший откуда-то с противоположного края островка. Трясся, поджав хвост, смотрел пришибленным взглядом, но в лодку забрался.
И след взял, поминутно оглядываясь на «хозяина» — зверя не на шутку плющило. Природный страх, врождённые рефлексы и обретённая в жизни осторожность противоречили воле господина, которому он доверял больше, чем половину своей жизни. Охотники тоже страшились надвигающейся темноты и очень нервничали. Но у них была гордость. И кое-что ещё — Через полчаса преследования, увидев «тигру» без полосок, замершего в гуще колючих кустов, мужчины мгновенно ринулись на него и принялись колоть в самые жизненно важные места — тот факт, что зверь беспомощен, пока не дошёл до их сознания. А потом это уже не имело значения — количество ранений несовместимых с жизнью было столь велико, что сомнений в смерти хищника не оставалось ни у кого. Осторожный Вячик насилу отозвал разгорячившихся охотников в сторону и сделал из арбалета «контрольный» выстрел в голову. Надо же, насколько живучая тварь — лапы дёрнулись и заскребли по земле!
Подождал, пока всё стихнет, и нанёс ещё один удар топориком — теперь точно всё. Когда извлёк обратно болт, с удивлением увидел, что мужчины плачут. Двое. Третий говорит им слова утешения. У одного эта тварь убила брата, а у второго — женщину.
Снимать шкуру смысла не было. Обухом выбил из верхней челюсти клыки — они не так длинны, как у картинного саблезуба, но наружу заметно выставляются. То есть — на крупную дичь. Шак так и простоял в стороне, не смея верить своим глазам. Во взгляде его, направленном на хозяина, была только преданность.
Засветло, хотя и в сумерках, успели вернуться «в расположение», по пути прихватив дров. Остальное — утром.
— Что будет дальше, Тан Вя Чик? — утром племя с интересом смотрело на проснувшегося юношу.
— Я познакомлю вас с Бо Таном. Садитесь в лодку — путь займет время до высокого солнца. А потом вы сами решите, что будет дальше — я перестану быть вождём.
— Ты великий Ша Ман. Останься с нами, — проговорил старший. — Эта девушка согреет тебя ночью, — показал он на привлекательную даже в заморенном виде малолетку.
— Там, куда мы поедем, много могучих шаманов, — ухмыльнулся Вячик. Один из них оторвёт мне очень важный предмет, если я прикоснусь к этой красавице. Давайте, грузитесь. У нас всего одно весло, а идти далеко.
* * *На чужаков посёлок произвел просто ошеломляющее впечатление — место, где одновременно действует около пятидесяти человек для этого мира круче, чем толчея мегаполиса для жителя глубинки. Выложенные камнем дорожки, одежда из мягких выделанных кож, полукруг детей на чурбаках, внимающих учителю — сегодня арифметика.
А вот Вячика ждало потрясение иного рода: — Галка рожает, — сообщил Фух, принимая верёвку на причале. — В мыльне. Веник уже там. Ты иди, я помогу этим людям найти дорогу.
Собственно, Шеф сидел рядом с мыльней и страдал — доносящиеся до его ушей звуки говорили о том, что Галочке больно. Товарища он тоже удержал от порыва ворваться и помочь — посадил рядом:
— С утра тут сижу — Ленка не велит уходить на случай, если что-то пойдёт не так.
— Откуда ей знать так или не так? Она же не акушерка!
— Старшие женщины с ней — они и сами рожали, и присутствовали при родах не один раз. Жалко, что Мэг уехала — такой курс молодого бойца пропускает!
— То есть, всё идет хорошо?
— Ну, не знаю. Меня ведь не зовут — значит, картина беспокойства не вызывает. А ты тоже посиди — тебе будет полезно. В другой раз подумаешь, стоит ли проявлять африканскую страсть. Меня эти крики лучше любых увещеваний убедили, что думать стоит всегда. Маленькая она, Галочка. Дал бы ей подрасти, округлиться… Трудно ей.
Невдалеке тюкали топоры, взвизгивала пила. Изредка мимо протаскивали какую-нибудь тяжесть. Лариска прошла от кожевни с парой выделанных кож. Вячик в двух словах рассказал о своём приключении, не особо вдаваясь в детали. Появился Фух:
— Люба распорядилась всех «под Кобецкую», — объяснил он. — Света попросила ещё пирита. С утра поеду.
— Олень-то как? Не болеет? — поинтересовался Веник. — А то мне на севере обещали, что им без тамошнего мха не прожить.
— Ест хорошо, не худеет и помёт у него как обычно. Червяков нет. Поэтому пижму я ему не давал, как ты говорил.
В этот момент в мыльне раздался детский плач. Тоненький и возмущённый.
— Папаша! — Шеф хлопнул товарища по плечу. — Лен, покажи, что там у вас получилось, да я и пойду. И отец тут тоже интересуется.
— Валите оба, — донёсся из-за двери раздражённый голос подруги. — Не до вас пока.
— Так, Фух! Если под Кобецкую, то где им вымыться? Новеньким то есть.
— Тепло, однако, Шеф. Река рядом. Мальчики на запад, девочки — на восток. Люба службу знает, — ухмыльнулся «дикий» подросток.
Глава 36
Машина
Самой хлопотной частью строительных работ оказалось начало — возведение каркасов кровель на вкопанных в землю столбах. Саман для их утепления делали тут же из вынутого грунта, когда «опускали» пол в постройке. А в замес пошёл заготовленный с осени камыш. Заранее сложенные под навесами листы коры укрепляли сверху сразу после высыхания утепления крыши. Стены, как и раньше, возводили позднее, когда в лугах достаточно выросла трава — её замешали с глиной и сформовали кирпичи, которые подвозили уже сухими.
Видимо, сказались полученный опыт и заранее созданные запасы материалов — уже к концу июля «ломовые» объёмы работ были завершены. А отделкой и удобствами можно заниматься хоть всю жизнь, даже зимами, если помещения уже закрыты и отапливаются. Основные силы переместили на осушенное болото, которое пока не стало настоящим лугом — потому что не успело. Тут, как и обещал Петя, имелся хороший слой торфа. Его прессовали в брикеты, сушили и в тут же возведённой печи переводили в торфяной уголь — он терял при этом около половины веса, но не издавал при горении настолько неприятного запаха — то есть годился и для отопления помещений, и для кухонных плит, и даже в кузнечный горн, на худой конец.
