Гори - Патрик Несс

И совершенно другие глаза, другая манера. Никакой вороватости. Никакой привычки незаметно, но постоянно следить за происходящим. Никакого фонового напряжения в теле, готовом в любой момент кинуться на источник опасности или от него. Этот Малкольм вел себя рассеянно, легко, расслабленно – ни в жизнь никто не отнес бы эти два эпитета к тому Малкольму, которого всю жизнь тренировали убивать.

Малкольм? Да полноте – у этого подростка наверняка было и имя, нормальное имя, данное при рождении, и другому Малкольму вдруг страшно, до боли захотелось это имя узнать.

– Прошу прощения… – произнес он, не успев даже толком подумать.

Местный Малкольм аж подпрыгнул, когда с ним вдруг заговорил куст.

– Кто это там?

Малкольм-в-кусте проклял себя. Самый худший способ вступить в контакт… но времени у него не было, а вот на отсутствие храбрости он не жаловался никогда.

Он обошел куст, посмотрел себе в глаза и спросил:

– Ты меня знаешь?

– О других вселенных нам известно уже лет десять, – начал агент Дернович. – С тех самых пор, как мы начали изучать спутниковые технологии.

– Это те машины, который в один прекрасный день станут летать вокруг Земли и шпионить за нами? – перебила его Дарлин.

– Да, мэм, среди всего прочего, – ухмыльнулся агент Дернович. – Коммуникации, телевизионные сигналы – рано или поздно в космос отправится и человек. А потом неизбежно приземлится и на Луну.

– Ну да, – фыркнула она. – Того и гляди свиньи летать начнут.

– Драконы же полетели, – вставила Сара.

Дарлин бросила на нее сердитый взгляд, но в пререкания вступать не стала.

– Мы начали посылать тестовые сигналы, – продолжил свой рассказ агент Дернович. – Не только через радиовышки, которые сейчас выполняют много разных функций, но и туда, вовне, – для наглядности он ткнул пальцем в потолок. – Это был односторонний тест, понятное дело. Отражение сигнала от Луны, расчет оптимальных траекторий и всякое такое. Мы даже и не ждали получить какой-то ответ.

– Но получили, – кивнул Казимир.

Дернович кивнул.

– Мы сначала решили, что это просто эхо: ответный сигнал был очень похож на тот, что посылали мы. Но по ближайшем рассмотрении они оказались не идентичны. Что, разумеется, было невозможно, – он даже заговорил тише, словно припоминая охвативший его тогда трепет. – На определенных частотах мы услышали самих себя – свои собственные голоса… Но говорили они другое… и посылали другие сигналы.

Он помолчал – не иначе как для пущего эффекта.

– И вот на одной из этих частот люди разговаривали о драконах – так, словно те были совершенно нормальным, обычным явлением.

Другой Малкольм попятился, все еще сжимая в кулаке ключи – видимо, на тот случай, если понадобится какое-то оружие.

– Я не причиню тебе вреда, – сказал Малкольм.

– Это точно, не причинишь.

– Я слишком далеко стою для эффективной атаки. А вот тебя могу сбить с ног и нейтрализовать несколькими ударами в голову.

– Так ты все-таки хочешь причинить мне вред?

Малкольм поднял руки.

– Наоборот.

– Откуда у тебя мое лицо? – требовательно спросил другой Малкольм. – Это что, какая-то глупая шутка? Это тебя Терри Хаскелл подбил сделать? Потому что я говорил этому уб…

– Я не знаю, кто это. Меня зовут Малкольм.

– А я не знаю никаких Малкольмов.

Вздох. Нет, правда, худшего развития событий и представить себе трудно.

– Я – это ты, – просто сказал он, решив, что честность – последнее, что ему осталось. – Если бы твоя жизнь сложилась совсем по-другому.

– У меня нет времени на этот бред, – другой Малкольм наградил его свирепым взглядом. – Обеденный перерыв почти закончился. Мне надо в школу.

– Тебе грозит опасность. Нам всем на самом деле.

– От кого?

– Ты что, газет не читал? Там город сожгли…

– И что? Бывает, вулканы извергаются. Почему у тебя мое лицо?

Малкольм устало закрыл глаза. Если бы у него было время придумать нормальный план, как можно было бы достучаться до… до себя самого, который ближе чем на волосок… и дальше, чем на целую вселенную?

Как заставить его – себя – поверить? И притом сделать это как можно быстрее…

– Когда я мечтаю – я мечтаю о мужчинах, – сказал он тихо, не открывая глаз. – Моя любовь – она к мужчинам. – И открыл. – Похоже на правду?

Другой Малкольм воззрился на него с таким ужасом… и так воровато – с его собственной, такой знакомой украдкой, что Малкольм снова проклял себя – за то, что явился сюда, к этому мальчику, возможно, такому счастливому еще миг назад.

– Убирайся отсюда, – прошептал другой Малкольм. – Если ты еще хоть раз ко мне подойдешь, я тебя вздую. Я куда крепче, чем может показаться, можешь мне поверить.

– О, я тебе верю, – кивнул Малкольм. – Ты не поверишь, насколько хорошо мне это известно.

Другой он начал пятиться, занеся на всякий случай кулак с ключами. Угроза была такая слабая, такая… мягкая, что Малкольму даже стало на секунду весело – но в лице у его отражения не было ничего веселого. Он пятился и пятился, а потом развернулся и решительно затопал от Малкольма прочь.

– На свете есть мальчик, который мог бы тебя полюбить, – бросил ему в спину Малкольм. – И которого, возможно, полюбишь ты.

Другой Малкольм встал как вкопанный. Но не обернулся.

– Его зовут Нельсон. И, думаю, ему нужна твоя помощь.

– Вы только представьте себе, – сказал агент Дернович. – Мир, в котором есть драконы. Летают себе кругом, что твои птицы. Разумеется, мы выстроили целый сценарий на тот случай, если кто-то из них вдруг сумеет пересечь границу между вселенными.

– Только один сценарий? – уточнила Дарлин.

Агент Дернович слегка сконфузился.

– Ну, на самом деле их было девяносто четыре. Вторжение живого огнедышащего дракона – еще не самый страшный вариант.

– О боже, – Дарлин была вынуждена сесть.

– О’кей, – сказал агент Дернович, – обмен так обмен. Ваша очередь.

Сара и Казимир переглянулись.

– Ты или я? – спросил он.

– Давай ты, – сказала Сара. – И ты знаешь, с чего начать.

Казимир испустил тяжкий вздох.

– Отлично. Мы оба пришли из одной из этих ваших других вселенных. Той, в которой я – дракон.

В комнате повисла тишина. Даже малышка оторвалась от своей книги и удивленно уставилась на него.

– Ты не очень похож на дракона, – заметил агент Дернович.

– Я был им. Вид, известный в нашем мире как русский голубой. Мельче, чем красный – это тот, что уничтожил ваш город, – но вполне способный сделать то же самое, если бы захотел. Чего я никогда бы делать не стал, – поспешил добавить он,