A&B - Tais
— Конечно! Так ведь нельзя!
— Как это нельзя? — Она намеренно поставила акцент на слове «нельзя», проговорив его медленнее. — Можно же! Или ты, правда, считаешь, что я слабее тебя?
— Араки, — обратился Себ к нему тоном холоднее, чем обычно. — Я же говорил, что Альфы другие. Дело не только в силе, но и в воспитании. Тут нет таких табу: не трогать женщин. Забудь об этом. Женщина, ребенок, старик. Неважно. Альфа — значит, способен убивать. Если способен убивать — не заслуживает пощады. Не будешь защищаться — она тебя убьет. Я ей мешать не стану. Начали.
В глазах потемнело, пропали все звуки, резко весь мир перестал существовать. Настолько сильная боль пронзила голову Хиро. Чудом его удалось устоять на ногах. Источник этой боли он нашел не сразу. Медленно зрение и слух восстанавливались; он успел уловить, как рядом блеснули прекрасные светлые волосы, и вновь боль. Тот самый уже, казалось, забытый навсегда страх вернулся с новой силой. Светлые женские волосы. Женский голос. Беспомощность. Само собой в голове всплыла безумная улыбка рыжеволосого парня.
«Нет-нет-нет! Только не снова! Я не умру!»
Он резко отскочил назад, ударившись о кухонный гарнитур спиной. Он оперся на него и схватился за голову в попытке прийти в себя от удара.
— … отойдет от удара коленом по черепу. — Ее голос раздавался, будто из глубокого тоннеля. — … может, не стоит продолжать, Себастьян? … Как скажете…
Зрение медленно восстанавливалось: вместо темноты теперь он видел сильно размытые световые пятна. Но даже этого хватило, чтобы он понял, что она перешла в нападение, быстро сокращая расстояние между ними. Осознав, что бежать он не может — просто некуда, а увернуться вряд ли получится, его охватила паника. Стеклянные голубые глаза, не выражающие ничего, ни страха, ни жалости, ни желания убивать, внушали ужас; еще одного удара он не выдержит. Она подпрыгнула и попыталась в прыжке ударить коленом по голове. Сомнений в том, что именно так был совершен первый удар, не осталось. Тело двигалось само по себе, словно чужое. Он отклонился, и колено просвистело в каком-то сантиметре. Не успела она приземлиться, как он со всей силы толкнул ее рукой. Она отлетела и упала на пол. Увидев ее беззащитную, лежащую на полу, он тут пожалел о содеянном. Напрасно. Это длилось лишь мгновение. Не дав противнику и шанса на повторный удар, она подскочила с нечеловеческой скорость. И с той же скоростью прыгнула в направлении него, улыбаясь во весь рот. Вот она схватила что-то с тумбы. Вроде вилку. Он не успел разглядеть, заворожено глядя на ее быстрые, плавные, явно отточенные движения и ее неземной красоты небесные глаза. Его словно парализовало от увиденного, и даже когда холодная сталь коснулась его шеи под подбородком, он продолжал, широко раскрыв глаза, смотреть на нее, не шевельнувшись.
— Стоп, — сказал белобрысый, и тут же она замерла.
— Ну как? Все еще думаешь, что девушек бить нельзя? — с издевкой сказала она, не убирая вилку от его шеи. — Чего молчишь? Страшно? Считаешь меня монстром? От Беты большего и не жд…
— Ты прекрасна, — перебил ее Араки, смотря прямо ей в глаза.
От неожиданности вилку она обронила. Упав на кафельный пол, она громко звякнула. Округлив свои и без того большие глаза, она смотрела на него, как на восьмое чудо света. Сколько бы еще продолжалась эта игра в гляделки, если бы не конфета, запущенная Себом и пролетевшая аккурат между их лицами, неизвестно. Первой опомнилась Аня и обернулась к нему покрасневшая. После пришел в себя Араки, почувствовав что-то теплое у себя на губах.
«Кровь» — понял он, облизавшись. Чтобы не накапать на пол, он подставил ладонь. Увидев это, Аня тут же засуетилась.
— Сейчас-сейчас. Я вату дам, подожди. — Она полезла в одну из тумб. — Садись.
Он послушно сел обратно на тот же стул рядом с белобрысым и запрокинул голову, не заметив пристального взгляда бабули.
— Живой? — задал риторический вопрос Себ, даже не взглянув на него. В ответ Араки промычал что-то нечленораздельное.
— Любопытный паренек. — Бабушка с интересом разглядывала Араки.
— А я о чем говорю?
— Эх. Жаль, но я ничем не могу тебе помочь, Себ. У меня нет информации, которая тебе о нем нужна.
Себастьян закончил ковыряться в фантиках и теперь, подперев голову ладонью, смотрел на бабушку. Аня ухаживала за Араки: затыкала ему нос ватой в попытке остановить кровотечение. С минуту Себ, не отрывая взгляд, смотрел в глаза бабуле, а она — в его. Утомленный этой глупой игрой, он закрыл глаза и громко замучено вздохнул.
— Аня, — едва слышно сказал он.
— Да? — смущенно ответила она, оторвав внимание от Араки.
— Ты готова?
— Да, мой господин.
— Прошу, не называй меня так.
— Да, мой го… — она запнулась, раскраснелась и покорно встала посередине комнаты.
Белобрысый встал напротив. Араки вернул голову в нормальное положение и стал наблюдать. Не то чтобы ему очень интересно, но ощущение, будто все это устроено для него, его не покидало. Хотел он видеть этот «танец» или нет, он словно был обязан его увидеть. Бабушка дала команду к началу, и в тот же миг Аня, казавшаяся такой беззащитной внешне, преобразилась. Лицо ее, ранее загорающееся от одного взгляда белобрысого, теперь было леденяще спокойным. А Себ себе совсем не изменил, остался таким же, как и прежде: равнодушным и хладнокровным. Первый удар попыталась нанести Аня, не по-человечески подпрыгнув выше своей головы.
«Люди не могут так прыгать! Это нереально!» — думал он, но она прыгнула именно так. Все, что ему оставалось: удивляться и смотреть дальше.
В прыжке она надеялась нанести удар коленом по голове, но он уничтожил эту надежду, отступив на полшага назад. Колено пролетело мимо, не задев и кончика его носа. Себастьян был расслаблен и сосредоточен одновременно. Он внимательно следил за каждым ее движением, не упуская ни единой мелочи, но в нападение не переходил, выжидая удобный момент. Движения его были плавными, текуче осторожными, она же двигалась быстро и резко. Каждый ее удар, достигнув цели, стал бы фатальным. Со стороны это действительно было похоже на причудливый танец. Она красиво изворачивалась, нанося удары то в прыжке, то сбоку, то снизу; он уворачивался, каждый раз отступая на полшага-шаг назад. Наконец, отступать стало некуда — он, как ранее Араки, уперся в кухонную тумбу. Деревянная стойка с ножами на ней заманчиво брякнула. Он потянулся к ножам рукой, не отрывая от нее взгляда. Анечка встала перед
