Марина Дяченко - Пандем
Арина мельком сверилась с часами и пожалела, что не оставила больше времени на ответы. Что она могла рассказать им о пожаре — за те три минуты, что у нее остались? Или о землетрясении?
— Мы начнем с этого следующую лекцию, — пообещала она. — Безопасность жилища — отдельный вопрос… особенно актуальный для тех, кто родился при Пандеме… — «И не представляет себе, что может наделать одна случайная искра», — хотела она добавить, но промолчала, потому что знала по опыту — они обидчивы, они считают себя очень разумными и самостоятельными…
В оставшиеся две минуты она успела похвалить наметившихся лидеров, подбодрить прочих и выдать домашнее задание. Огонек на камере погас; Арина по инерции помахала рукой уже пустому экрану и выбралась из студии в общий холл. Здесь были смонтированы пятьдесят сменных интерьеров — сейчас холл дублировал помещение лондонского вокзала Виктория в середине двадцатого века; под расписанием поездов — а на самом деле расписанием лекций — стоял человек, и Арина вдруг остановилась как вкопанная, потому что ей померещился Ким Каманин…
Разумеется, это был совсем другой человек.
* * *Через полчаса она уже надевала лыжные ботинки.
Как все-таки путается реальность с внутрисистемным существованием! Вот — только что она готова была отдать команду: «Всех убрать». То есть убрать людей, облюбовавших этот склон, оставить Арину наедине со снегом и небом, так, чтобы ее привычное одиночество не нарушалось даже формально…
В системе она проделывала это неоднократно. А теперь люди вокруг были людьми, каждый из них был так же реален, как сама Арина, убрать их означало взять автомат и стрелять, стрелять, пока самого тебя не уберет милосердный представитель координации… Говорят, был такой случай. На каком-то спортивном курорте… Но, слава Пандему, тогда почти никто не погиб — отделались малой кровью.
Что за жуткая работа в этой их координации…
Наверное, работа отнимает у него все силы и все мысли. Наверное, думать про Арину у него просто нет времени. Тем более что такие мысли не приносят радости.
Она стояла на верхушке белого холма. Снег здесь был натуральный, белый, а не тот, что растет прямо из земли, то есть из специального снежного покрытия, что яркими красками отмечает тренировочные трассы — зеленый, красный, черный. И даже не серебряный, который так обожают дети (из него получаются потрясающе-зеркальные снежные бабы). Это был настоящий снег, изготовленный в небесах безо всякого участия человека, честный беспандемный снег…
Рядом сидел приблудный волк. Чуть покачивал умной саркастичной мордой, будто желая сказать: «Ну и ну»…
— Чего тебе?
Волк отвернулся. Мол, ничего особенного.
Она надвинула на лоб очки. Щелчком изменила цветопередачу. И еще раз изменила; мир кругом теперь казался теплым, детским, как на старой кинопленке, комбинезоны лыжников не раздражали яркими цветами, а снег явственно отражал небо — голубой снег с синими тенями, и над ним солнечный космос цвета аквамарин…
Только волк остался серым. Впрочем, он уже уходил, чуть покачивая на ходу толстым, как полено, хвостом.
Арина перевела дыхание и стартовала. Очки пунктиром прокладывали ей курс. Она неслась, чувствуя, как обнимает белую землю ее широкая гибкая лыжа и каждый сенсорчик на искусственной «подошве» радуется свободному, красивому, совершенному скольжению…
В облаке снега и ветра, в комбинезоне, сделавшемся почти зеркальным, она затормозила на маленьком плато; вызвала подъемник и велела отвезти себя на «палец» — каменистый пик, с которого брали начало прогулочный маршрут на воздушной платформе и «черная» трасса.
…Сорвиголовы, что сразу после Пандема взялись летать по черным «смертельным» трассам… и сколько их осталось на скалах, в расщелинах, в руслах замерзших ручьев…
Потом перестали. «Черная» трасса поддерживается в рабочем состоянии, но желающих прокатиться нет — кто-то когда-то говорил Арине, что это нормально. Что люди заново начинают ценить жизнь, и некоторая трусость — естественный, так сказать, результат…
На платформе не было никого. Арина пристегнулась (обязательное условие), подняла щитки, прикрывающие от ветра, и поднялась над горами.
Местный климат-контроль жрет, наверное, чертову прорву энергии. Сверху видны границы лыжного комплекса — снег на них сереет, как шерсть на апрельском зайце, и там дальше — мокрые деревья, оттепель, зеленая трава и серые тучи… А здесь морозец, синее небо и ветер такой легкий, что Арина может подняться повыше, не рискуя быть унесенной из удобного кресла…
В очках она могла смотреть на солнце, не щурясь.
Интересно, похожа она на Бабу-ягу? Летающая старуха… Хотя с виду не скажешь. Особенно в лыжном комбинезоне и в очках. Гладкое лицо, каштановые волосы без намека на седину, не старушка — невеста, вот почти как на свадебной фотографии с Кимом…
Вот оно, душевное спокойствие. Безнадежная какая-то гармония. Ниже ватерлинии…
Маленькая точка на снегу заставила ее наклониться вперед и скомандовать очкам увеличение. Точка была человеком на пороге «черной» трассы; Арина разинула рот — человек уже скользил вниз, как по маслу, пролетая один десяток метров за другим, то по снегу, то по воздуху, над хищными зубцами, не прикрытыми белым даже для видимости, над расщелинами и трещинами, по крутым, без малого вертикальным склонам, с поворотами, от которых у Арины начинали ныть суставы, и целую минуту она чувствовала себя беспомощной.
Покойник?
У нее не было встроенного выхода в систему. Была только связь; она позвонила дежурному координатору базы.
— Да. — Голос Арининой собеседницы (а координатором оказалась совсем молодая девушка) был натянут, как бельевая веревка. — Там внизу дежурит медмашина… Он предупредил… Понимаете, я не имею права его задерживать, это все-таки спорт, а не правонарушение…
Арина посадила платформу на снег (та сразу же взмыла и ушла обратно на «палец») и, увязая в сугробах, побежала туда, где виднелась «Скорая» и группкой стояли люди.
— Разбился?!
На нее оглянулись несколько лиц. Кажется, ее не поняли; она мельком взглянула в стоящую тут же медкапсулу. Пусто…
— Разби… — начала она снова и осеклась.
Мужчина в черном комбинезоне стоял склонившись, протирая лицо снегом, его лицо, бледное и мокрое, на глазах наливалось пятнистым румянцем. Над плечами поднимался пар.
— Зачем вы это сделали? — спросила она, когда молчание сделалось совсем уже неприличным.
Он коснулся мочки уха. Вот оно что — иноговорящий, а в ухе у него переводчик…
— Зачем вы?.. — повторила она тихо.
Мужчина разглядывал ее без особенной приязни.
— Что — зачем? — спросил он наконец.
* * *— Мы должны заменить им Пандема, — сказал Алекс. — Когда был Пан — он направлял их. В том числе и наказывал… Да-да, не делай вид, что ты в это не веришь. А теперь мы — вот мы с тобой — должны их воспитывать и наказывать.
— Почему именно мы? — спросил Ким.
— Потому что мы самые взрослые ребятишки в этом всепланетном детском садике, — Алекс прищурился. — Мы за них отвечаем… Итак, снижение статуса. Поражение в правах. Тюремное заключение. Все что угодно; после тридцати лет Пандемова правления трудно будет восстановить такое понятие, как «закон», но если для его реанимации потребуется ввести смертную казнь — мы введем.
— Мой дядя — из другого мира, — пробормотал девятнадцатилетний Миша Каманин, затягиваясь тонкой сигаретой с красным мерцающим пояском. Сигарета разразилась зуммером тревоги; Миша крепче придавил ее, и зуммер стих.
— Зачем ты куришь эту гадость? — кротко спросила Лерка.
Миша пожал плечами:
— Да так… Курю.
— Мода на заботу о собственном здоровье быстро прошла, — пробормотала Лерка, отгоняя ладонью облачко дыма.
Миша молча затушил сигарету.
— Как и мода верить в то, что Пандема нет, — сказал Ким.
— Пандема нет! — негромко рявкнул Алекс. — Пандема в самом деле нет… и больше никогда не будет! Мы в шлюзе, в шлюзовой камере, где давление мира еще не сравнялось с естественным, беспандемным… И это самое разумное, что мог сделать Пан — устроить нам постепенный выход из оранжереи. Кто сможет жить без Пандема — будет жить. Кто не сможет — погибнет и погубит рядом стоящих…
Они сидели в парке перед старым Александриным домом. У Миши через два часа начиналось дежурство; Александра то и дело опускала веки, просматривая сводку новостей. Лерка разминала пальцами оранжевый массажный мячик.
— Недавно вылетали на вызов, — сказал Миша, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вызвал сам пострадавший… с железным штырем в спине.
— Помню, — Алекс жестко сжал губы. — Компания мальчишек лет двенадцати решила попробовать, что будет, если в человека ткнуть чем-то острым…
